Элизабет Чедвик - Свадебный огонь
— Конечно, поезжай, Алекс. Это великий исторический момент.
— К концу месяца я обязательно вернусь, — пообещал он. — Перед началом посевной хлопка.
— Не волнуйся, даже если у тебя это не получится, — добавила Элоиза, — здесь справится Каттер.
Кассандра посмотрела на нее с удивлением. Элоиза стала какой-то другой. То она старалась как можно больше вовлечь Алекса в дела плантации, то теперь готова дать ему отпуск в самый ответственный момент для хлопкового производства.
* * *— Я подумала, что его отсутствие будет лучше для тебя, — пояснила Элоиза.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Если его не будет, он не сможет навещать поселок, не так ли?
— А почему он не должен этого делать? Я ничего не имею против этого.
— Конечно, лучше не замечать того, что не в силах изменить.
— Элоиза, я тебя не понимаю.
— Странно, что ты не догадаешься, что у него там есть любовница.
У Кассандры пересохло во рту.
— Ты лжешь!
— Как знаешь. — Элоиза отложила шитье, поднялась и вышла из комнаты.
— Это ложь, — прошептала Кассандра. — Алекс никогда не пойдет на такую связь. Он всегда с презрением рассказывал о муже Элоизы и Саре.
Кассандра чувствовала, что это обман, но, тем не менее, проплакала всю ночь. Надо взять себя в руки. Это все от безделья. У команчей ей некогда было плакать.
На следующий день она вновь достала свои записные книжки. Надо готовиться. Скоро, скоро они покинут это ужасное место.
* * *— Кассандра, тетушка Хэппи рассказала мне, что в поселке появились больные дети, — объявила Элоиза. — Думаю, тебе необходимо взглянуть на них.
— Конечно, — согласилась Кассандра.
— Можешь взять с собой Мелли.
Вдвоем они, одевшись потеплее, так как в этот день дул северный ветер, отправились в рабочий поселок. В домиках рабов было холодно, и уже в первом из них они обнаружили двух больных детей.
— Это коклюш, — объявила Мелли. — Я сама им переболела.
— Это что-то серьезное? — спросила Кассандра.
— Достаточно серьезное. Маленькие дети могут умереть.
— О, боже! — Кассандра посмотрела на детишек, укрытых тонкими одеялами, и вспомнила своего Бенджамина. Нельзя допустить, чтобы заболел ее любимый ребенок. Они вернулись обратно. На пороге их встретила Элоиза.
— Мелли говорит, что это коклюш, — Кассандра попыталась пройти в дом.
— Коклюш? — Элоиза преградила ей путь. — Ты уверена?
Кассандра неопределенно пожала плечами.
— Вполне, — заявила Мелли.
— Тогда вам нельзя заходить внутрь, — объявила Элоиза.
— Что ты хочешь этим сказать? — сердце Кассандры забилось сильнее.
— У вас был контакт с больными. Вы что, хотите, чтобы заболел Бенджамин?
— Нет, но…
— Я знаю, что больные дети нуждаются в уходе, и я организовала для вас с Мелли постели в поселке.
Изумленная тем, как быстро их выдворили из дома, Кассандра и Мелли вернулись в поселок. Сколько времени она не увидит Бенджамина? Хватит ли у нее сил, чтобы ухаживать за больными детьми? И эта беременность протекает у нее гораздо труднее, хоть и живет она в лучших условиях, если не считать нервные потрясения от Элоизы.
— Не могу поверить, что мисс Элоиза не знала, что в поселке дети больны коклюшем, — заметила Мелли. — Тетушка Хэппи должна была обязательно ей об этом рассказать.
«Похоже, Элоиза специально организовала это мероприятие так, чтобы я не находилась в доме», — подумала Кассандра.
* * *Всю следующую неделю они непрерывно готовили лечебные смеси из меда, виски и лимонного сока для больных детей, которых пришлось изолировать в отдельном домике. Ночами Кассандра вместе с другими дежурила возле них. Она почувствовала, что сильно похудела за эти дни. Единственной приятной новостью каждый день было то, что Бенджамин пока здоров.
Двое детей все-таки умерли. Кассандра ночами молилась за здоровье ее еще не рожденного малыша. В домике, где они жили, было очень холодно, правда, жители поселка всячески старались облегчить их участь.
Однажды, когда она вздремнула у постели больного ребенка, в домик ворвался Алекс. Он нежно обнял ее и повел в особняк.
— Но там Бенджамин, — бормотала она. — Я, наверное, не должна там появляться.
— Глупости! Тебе надо в свою постель.
— Я только защищала твоего сына, — заявила встретившая их у входа Элоиза.
— Ты хочешь сказать, что так ты защищала моего второго ребенка?
Кассандра почувствовала, что Элоизе хочется высказаться по поводу сомнительного отцовства Алекса, но все-таки она не посмела.
Пока Кассандра лежала в постели, Алекс вызвал доктора, который осмотрел ее, а потом и детей в поселке. Теперь он просил, чтоб еду ему приносили в их спальню. С сестрой старался почти не разговаривать и только коротко отвечал на ее вопросы.
* * *В марте потеплело, и в грунт стали высаживать сладкий картофель. Зазеленел хлопчатник на полях, и бригады рабов уже отправлялись на прополку. Каттер предложил купить гусей, но Элоиза отказалась. А Алекс опять был в отъезде.
Кассандра уже с трудом поднималась по ступенькам лестницы. Она с нетерпением ждала начала родов. Об Александре не было никаких вестей. После окончания эпидемии и вынужденной разлуки с Бенджамином она обнаружила, что он опять перестал называть ее мамой. Все свободное время она теперь старалась проводить возле мальчика, чтобы вернуть его былую привязанность.
В середине марта на неделю вернулся Алекс. Он все еще занимался долгами Джина Филиппа, разбираясь с кредиторами.
— Пошли, пожалуйста, от моего имени записку Пэту Болдуину, — попросил он ее перед очередным отъездом. — Пусть он подождет. Я куплю у него серую кобылу на следующей неделе.
Кассандра кивнула, заработав на прощание долгий поцелуй. Все, что говорила Элоиза о любовнице, придумала она сама. Кассандра была уверена в этом.
После отъезда Алекса она медленно спустилась вниз.
— Он просил послать записку Пэту Болдуину из Ривервея.
— У меня нет свободных людей, — отрезала Элоиза.
— А когда будут?
— Откуда мне знать?
Скрипя зубами, Кассандра послала за Рубеном, который теперь выполнял обязанности личного конюха Алекса.
— Я хочу, чтоб ты доставил записку в Ривервей.
Парень нахмурился, переминаясь с ноги на ногу.
— Нам запрещено покидать пределы плантации.
— Это распоряжение Элоизы, а не мое. Я выдам тебе разрешающую записку и депешу для мистера Болдуина. Там ты переночуешь, а с рассветом вернешься обратно.
