Мэдлин Хантер - Страстный защитник

Он прислонился к деревянной стене конюшни. От гнева руки его сами собой сжались в кулаки. Асканио и Грегори шли к нему через двор.

– Около часа назад, – доложил Грегори. – Стража у ворот – недоумки, как я погляжу. Она сумела их обвести вокруг пальца.

Морвану было в чем себя винить. Следовало усилить стражу своими людьми. Ведь воины, которые охраняли ворота, привыкли повиноваться своей госпоже. Которая, кроме всего прочего, была куда умнее и хитрее любого из этих простофиль. Ему стало любопытно, к какой уловке она прибегла, чтобы заставить их отворить тяжелые створки и поднять решетку.

– Полагаю, мне лучше будет отправиться с вами, – предложил Асканио.

– У меня, что же, и вправду такой свирепый вид? – мрачно усмехнулся Морван.

– Как у убийцы с большой дороги, – без тени улыбки заявил священнослужитель.

– В таком случае лицо мое выражает куда больше досады и гнева, чем вмещает душа. Я ее и пальцем не трону, клянусь вам. Полагаю, она отправилась на свою ферму?

Асканио пожал плечами:

– Это ее радость, дело ее жизни.

– Я ей не запрещал там бывать.

– Пока нет.

Конь, наконец, был оседлан, и Морван вывел его во двор. Вскочив в седло, он наклонился вниз, к Асканио, и с плохо сдерживаемой злостью спросил:

– Вы, святой отец, похоже, не одобряете того, как я обращаюсь с женой?

– Раз уж вы спросили, то я осмелился бы посоветовать вам не забывать, что сделало ее такой, какая она есть. В особенности же примите в рассуждение, что сама она никогда этого не забудет. Какие бы ласки вы ей ни расточали.

Морван сдвинул брови и, ни слова не ответив Асканио, тронул поводья. Жеребец поскакал к воротам.

Глядя между ушей гнедого, он ждал, пока поднимут решетку, и спиной ощущал на себе взгляды слуг и воинов. Они все уже знали, что Анна вопреки его распоряжению ускакала верхом из крепости и что он отправляется за ней вдогонку. Эта бунтарская выходка многим пришлась по душе. Не все в замке были рады, что их госпожа вышла за английского лорда, душой и телом преданного английскому королю.

Он пустил коня в галоп и помчался напрямик через широкое поле. Ему очень хотелось бы не связывать происшедшее с событиями вчерашнего вечера, но в душе он понимал, что это звенья одной цепи. Никогда еще женщины ему не отказывали, теперь же на это не задумываясь отважилась собственная его супруга! Придворные красавицы, хоть раз изведавшие его ласки, все как одна безропотно ему подчинялись. И вот теперь он вдруг получил решительный отпор.

Он не пытался доискаться причин ее поступка. Одно было ему ясно: какую бы сделку они ни заключили, о каких бы условиях ни уговорились, он не станет мириться с ее вызывающим поведением. Не позволит ей отвергнуть то, что их соединило.

Он надеялся постепенно, шаг за шагом, изменить уклад ее жизни так, чтобы она привыкала к переменам, сама того не замечая. Но Анна оказалась умнее, проницательнее, чем он думал. И мгновенно догадалась, что за планы он вынашивает, чем ей грозит их воплощение в жизнь.

Что ж, он пытался приручить Анну, пробудив ее чувственность. Это не удалось. Остается прибегнуть к доводам разума. Если и в этом случае он потерпит фиаско, тогда…

Конь ступил на тропинку, что вела к ферме. Морван натянул поводья. Жеребец перешел с галопа на легкую рысь.

Морван тяжело вздохнул. Он был знаком с несколькими владетельными лордами, которые, утверждая свою власть над женами и дочерьми, то и дело прибегали к помощи розог и поясных ремней. И во всеуслышание этим хвалились. Но ему претила сама мысль о возможности физической расправы над женщиной, существом слабым, нежным, не способным оказать сопротивление. Вдобавок он понимал, что стоило бы ему хоть раз замахнуться на Анну, и это навсегда подорвало бы ее доверие к нему.

Его рассеянный взгляд скользнул по утоптанной тропинке. То, что он на ней увидел, заставило его остановить коня.

Выехав из ворот замка, он пустился через поле по отчетливым следам копыт Тени. На тропинке подковы ее впечатались в землю поверх следов какой-то другой лошади.

Вероятно, здесь недавно проехал Карлос. Теперь же сбоку от четких отпечатков ее копыт виднелись следы двух или трех лошадей.

Кровь застыла в жилах у Морвана при мысли о том, какой опасности, быть может, подвергалась Анна в эту самую минуту. Но к беспокойству за нее, к боязни ее потерять в душе его примешивалось чувство досады. Она могла погибнуть из-за собственного глупого упрямства! Да и он тоже хорош! Зная, с кем имеет дело, он должен был попросту запереть ее в одной из комнат, выставив охрану у дверей!

Но вот следы Тени исчезли в зарослях кустарника. Лошадь и ее всадница свернули к конеферме. Отпечатки подков двух или трех чужих лошадей цепочкой, насколько хватало глаз, тянулись вдоль тропинки. Морван облегченно перевел дух и пришпорил гнедого.

Анна гнала вороную кобылу по обширному пастбищу. Животное было молодым, норовистым. С ним предстояло еще повозиться, прежде чем оно будет готово к продаже. Кобылке суждено было стать верховой лошадкой, возить какую-нибудь состоятельную леди на прогулки. А ведь при ее блестящих качествах – силе, выносливости – она могла бы замечательно себя проявить на ратном поле. Но рыцари всегда предпочитают сражаться верхом на жеребцах.

Быстрая езда была по душе и кобылке, и наезднице. Анна улыбалась, глаза ее сияли. Подумать только, она столько времени была лишена этого удовольствия! Ей захотелось проехаться хоть немного, встав ступнями на седло. Но этот трюк можно было выполнить, лишь положившись на кроткую и умную Тень. Что же до вороной, то ее сначала следовало как следует объездить.

Свободна и предоставлена самой себе. Душа ее полнилась восторгом. Она знала, что ей придется дорого за это заплатить. И все же…

«Морван, не заставляй меня делать выбор между тобой и этим пьянящим чувством свободы, потому что я сама не знаю, что мне дороже. Не требуй, чтобы я выбирала между тобой и собой».

Она направила кобылу к ферме и, спешившись посередине двора, передала поводья Луи. Нынче была его очередь ухаживать за лошадьми.

Из конюшни навстречу ей вышел Карлос.

– Ты-то как раз мне и нужен, – улыбнулась она. – Я так давно не держала в руках меч. Потренируемся?

– Что вы! Он меня за это убьет!

– Он это не запретил.

– Что ж с того? Вспомните, он не одобрял вашей тяги к оружию, еще когда добровольно вызвался служить в гарнизоне Ла-Рош-де-Роальд.

– Вот не подумала бы, что ты его боишься.

– Только дурак по собственной воле положит голову на плаху. Да я, признаться, и за вас опасаюсь. Вы и без того уже нарушили его запрет. Покатались верхом, и будете вас. Постреляйте из лука, коли уж на то пошло.