Вирджиния Спайс - Аристократка
Оказавшись в карете, Элиза сбросила накидку и грациозно откинулась на спинку сиденья, обитого изумрудно-зеленым бархатом. Взглянув на нее, Арман прерывисто вздохнул, а затем с деланным безразличием уставился в окно. Он изо всех сил старался не поддаваться чарам своей обворожительной супруги. Но с каждой минутой это давалось ему все труднее. Боже, да сегодня она могла соблазнить даже святого! Роскошное платье из нежно-розового шелка, расшитое серебром, прекрасно оттеняло яркую красоту Элизы. От глубокого декольте, в котором покоились соблазнительные полноватые округлости, невозможно было оторвать взора. Высокая прическа, украшенная цветками флер-д-оранжа, была настоящим чудом парикмахерского искусства. Вдобавок ко всему, от Элизы исходил дурманящий аромат изысканных французских духов. И если в церкви еще как-то можно было не обращать на это внимания, то в тесном пространстве кареты это было совершенно исключено.
Почувствовав, как его мужская плоть стремительно наливается тяжестью, Арман досадливо стукнул кулаком по сиденью и бросил на Элизу хмурый взгляд. В темных глазах молодой женщины отразилось недоумение, и счастливая улыбка медленно сошла с ее лица. Внезапно Лаваль почувствовал себя полным мерзавцем. Неужели он даже в такой день не смог удержаться, чтобы не испортить ей настроение? В конце концов, Элиза не виновата, что забеременела от него и ей пришлось выйти за него замуж. Это целиком и полностью его вина. Он должен был позаботиться о безопасности доверившейся ему женщины. Но, с другой стороны, ведь тогда у него не было бы его обожаемой дочурки.
Стремясь загладить свою вину, Арман сдержанно улыбнулся жене и сказал:
– Ты ведь еще так и не видела свой особняк на улице Варенн. Спорим, что не узнаешь его с первого взгляда?
– Ты же сам не хотел, чтобы я увидела свой дом до того, как там закончатся отделочные работы, – заметила Элиза, моментально оживившись. – Почему?
– Боялся, что тебе станет больно. Ведь дом находился в заброшенном состоянии и выглядел просто ужасающе. Конечно, за один месяц невозможно было привести в порядок весь особняк, но внешне он уже выглядит достойно. Несколько комнат полностью отделаны и обставлены мебелью. Ну что? Заключим пари?
– Непременно, – ответила она, хитро поглядывая на него и потирая руки. – На что будем спорить?
– Предлагай!
– Если ты проиграешь, то должен будешь поцеловать меня.
Арман ошеломленно уставился на нее, поняв, что сам загнал себя в ловушку. Но идти на попятную было поздно: его отказ был бы равносилен оскорблению, а ему совсем не хотелось портить этот день. Когда-нибудь Жанна попросит родителей рассказать их о свадьбе, и будет очень неприятно, если придется лгать.
– Хорошо, – согласился он, удивившись тому, как глухо звучит его голос. – Смотри, мы уже въехали в предместье Сен-Жермен! За следующим поворотом начинается улица Варенн, где находится особняк де Марни.
Элиза с волнением приникла к окну.
– Боже, ты даже представить себе не можешь, чего мне стоило сдержаться и ни разу не заглянуть сюда за эти четыре недели, – дрожащим голосом вымолвила она, жадно всматриваясь в очертания роскошных зданий за чугунными оградами. – Ведь здесь живут друзья моих родителей, отсюда я когда-то начала узнавать мир. Шестнадцать лет, Арман! Не могу поверить, что я так давно проезжала по этим местам Мне кажется, мое сердце сейчас разорвется на части!
Желая успокоить ее, Лаваль придвинулся ближе и крепко сжал ладонь Элизы. Но она даже не заметила этого, поглощенная созерцанием полузабытых картин.
– Этот дом точно не мой, и этот тоже, – взволнованно произносила она, покачивая головой в такт своим словам. – Вот, Арман, смотри! Нет, обозналась. Это не мой особняк, нет, нет…
Внезапно Элиза громко вскрикнула, чуть не выбив рукой стекло, а затем выпрямилась и с торжеством посмотрела на Армана.
– Готовьтесь выполнить условие пари, граф Лаваль, вы проиграли, – лукаво поблескивая глазами, объявила она. – Мне было всего шесть лет, когда я покинула свой дом, но я все равно узнала его. Вон тот желтый двухэтажный особняк с белыми колоннами и бельведером. За домом находится квадратный пруд, окруженный подстриженным кустарником. И весь особняк отражается в нем, словно Нарцисс, который никак не может насмотреться на свое отражение. Поэтому наш особняк и прозвали в Сен-Жермене Дворцом Нарцисс. И когда мы с папой выезжали на прогулки в открытом экипаже, прохожие останавливались и говорили: «Вон поехала маленькая принцесса из Дворца Нарцисс»! А я улыбалась в ответ и чувствовала себя ужасно гордой и счастливой. Потому что каждой девочке хочется чувствовать себя принцессой и жить во дворце!
Захлебнувшись от счастливого смеха, Элиза бросилась в объятия Лаваля и спрятала лицо на его груди. Растерянно покусывая губы, Арман сдержанно гладил ее вздрагивающие плечи, не зная, как выпутаться из этой неловкой ситуации. Но, к счастью, карета, наконец, остановилась, и услужливый лакей поспешно распахнул дверцу, склоняясь перед новыми хозяевами в почтительном поклоне.
Новобрачные и их гости прошли в дом. Лаваль сразу направился в просторную парадную гостиную, отделанную в бело-голубых тонах. Когда за здоровье молодых было распито шампанское, Арман на время оставил гостей и повел Элизу на второй этаж, где находились личные покои.
– Потрясающе, – промолвила она, поднимаясь под руку с мужем по беломраморной лестнице, покрытой алым ковром. – Как тебе удалось за такой короткий срок воссоздать всю эту красоту? Наверное, ты потратил на это все свои сбережения!
– Пустяки, – отмахнулся он, – я же говорил тебе, что достаточно богат, чтобы не искать в браке выгоды.
– Но откуда? – изумленно начала Элиза, но Лаваль прервал ее нетерпеливым жестом, не желая развивать сейчас эту тему.
– Твоя спальня, – торжественно изрек он, распахивая перед ней дверь.
Войдя в комнату, Элиза так и застыла на месте с открытым ртом. Ее спальня выглядела поистине роскошно, и она была очень удивлена, что Арман смог устроить дамские покои с таким вкусом. Интерьер комнаты представлял собой чудесную симфонию нежно-желтого, белого и золотого цветов. Широкая кровать, застеленная белым шелковым покрывалом с вытканными золотыми лилиями, располагалась в левой половине помещения. Напротив находился беломраморный камин с ажурной золотистой решеткой. Изящная мебель орехового дерева казалась невесомой. Живые цветы в глиняных горшочках мило оживляли обстановку. Повсюду: на камине, туалетном столике, прикроватных тумбочках – размещалось множество женских безделушек, о которых сама Элиза даже не подумала перед переездом на новое место жительства.
