Жюльетта Бенцони - Ты, Марианна
Марианна так неуверенно поставила кофейник, что широкое коричневое пятно расползлось по покрывавшей поднос салфетке.
— Не думаете же вы, что Язон занимался этой мерзкой торговлей?
— Нет, ибо тогда, несмотря на неоднократную мойку и окуривание, запах был бы гораздо сильней. Но я спрашиваю себя… не могли он… хоть один раз совершить такую перевозку!
— Это невозможно! — с горячностью бросила Марианна. — Вспомните, Аркадиус, шесть месяцев назад «Волшебницу», бывшую под наблюдением возле Морле, похитил Сюркуф и привел к месту нашей встречи! Если бы Язон занимался этой гнусной торговлей, Сюркуф сразу бы учуял этот запах… и я не берусь утверждать, что он согласился бы рисковать ради хозяина подобного судна.
Наконец, могу напомнить, что, занимаясь контрабандой, Язон грузил вино, а не человеческие тела!
Она вздрагивала от возмущения и, ставя чашку в блюдце, перевернула ее. Жоливаль ободряюще улыбнулся.
— Успокойтесь! Сейчас вы начнете упрекать меня в том, что я считаю нашего друга презренным работорговцем! Я же не сказал ничего подобного. Кстати — рискую вас разочаровать, — даже если бы Сюркуф что-нибудь заметил, он не протестовал бы. Он тоже иногда перевозил «черное дерево» на своих кораблях. Хороший судовладелец не бывает слишком щепетильным! Но, сказав это, я, так же как и вы, удивлен этим странным запахом.
— Который, может быть, совсем не то, о чем вы говорите.
Кроме того, вы только один раз столкнулись с ним.
— Такие вещи не забываются, — строго отрезал Аркадиус. — И никакая мойка не поможет, и если только этот корабль не перенес эпидемию желтой лихорадки…
— Довольно об этом, Аркадиус! Вы огорчаете меня. Вы жертва заблуждения… Может быть, просто где-нибудь лежат издохшие крысы. А где сейчас находится Язон?
— В штурманской рубке, на носу. Вы хотите отдать ему визит?
За легкой иронией слышалось неуловимое беспокойство, но Марианна спокойно налила себе новую чашку кофе… Аромат горячего напитка заполнил тесную каюту, изгнав назойливый запах.
— Я обязана!..
— Это не так уж обязательно, если только вы не хотите доставить удовольствие экипажу дополнительной стычкой, как накануне вечером! Наш шкипер, как мне кажется, в очень плохом настроении, потому что, прежде чем уединиться на носу, он устроил невероятный разнос на полуюте из-за не правильно установленных бочек.
Марианна вытерла губы с необычной тщательностью, что позволило ей некоторое время держать опущенными веки, украшенные длинными загнутыми ресницами, приподнимавшимися к вискам таким манером, который показался Жоливалю более фрондерским, чем обычно. Однако ее голос был чудом спокойствия, когда она ответила:
— А я и не собираюсь встречаться с ним. Просто я хочу подышать свежим воздухом на палубе и размять ноги.
— Погода неважная: море бурное и идет дождь.
— Я видела. Но мне необходим свежий воздух. Мы погуляем вместе, Аркадиус, если вы захотите зайти за мной через полчаса, ибо, глядя на вашу мину, я догадываюсь, что вы сейчас найдете убедительную причину, чтобы помешать мне выйти… например: что я, исключая Агату, единственная женщина на борту, а в команде около сотни мужчин. У меня нет никакого желания проводить время запертой в этой дыре, и прежде всего потому, что я почти уверена, что Язон никогда не перешагнет мой порог!.. Я права?
Жоливаль воздержался от ответа. Пожав плечами, он направился к двери, лавируя между открытыми дорожными сундуками, из которых свешивались ленты и оборки.
Когда он вышел, Марианна хотела отдать себя в руки горничной, но оказалось, что та тоже исчезла. Только слабый, словно умирающий голос ответил на ее призыв. Вбежав в ее каютку, она обнаружила несчастную Агату сидящей на койке и извергавшей содержимое своего желудка в накрахмаленный передник. Ее кокетство и достоинство сразу исчезли. Осталось только маленькое существо с позеленевшим лицом, которое с трудом открыло навстречу хозяйке затуманенные глаза.
— Боже мой. Агата! Ты до такой степени больна? Но почему ты ничего не сказала?
— Оно… схватило меня внезапно. Когда я принесла поднос, я почувствовала себя неважно и, придя сюда… Так должно было быть… этот запах жареных яиц и сала! О-о-о!..
Одно упоминание о съестном вызвало новый приступ рвоты, и камеристка склонилась над передником.
— Ты не можешь оставаться так! — решила Марианна, для начала заменяя передник миской. — Есть же врач на этом проклятом корабле! Пойду найду его! Правда, вид у него отвратительный, но, может быть, он поможет тебе.
Она наскоро сполоснула Агате лицо свежей водой и одеколоном, дала ей флакон с солями, затем, натянув облегающее пальто из сукна цвета меда, которое застегнула до шеи, чтобы спрятать ночную рубашку, обмотала голову шарфом и бросилась к лестнице, выходившей на палубу между грот — и фок-мачтами. Ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы выбраться наверх.
Как раз в это время бриг боролся со шквалом. Море проваливалось под его форштевнем, и Марианна судорожно хваталась за поручни, чтобы не съехать вниз на коленях! Выбравшись на палубу, она была поражена силой ветра, дувшего с кормы. Небрежно завязанный шарф мгновенно улетел, и длинные черные пряди затрепетали вокруг нее, как лианы. Пустынная палуба то вздымалась, то опускалась. Молодая женщина повернулась к полуюту, и ветер забил ей дыхание. Корабль убегал от шторма. Отовсюду взлетали вспененные гребни волн, а такелаж пел вокруг нее жалобные песни, тогда как в хлопках парусов чудилось чье-то недовольное ворчание. На полуюте, сообщавшемся с верхней палубой несколькими крутыми ступеньками, она увидела рулевого. Закутанный в непромокаемый плащ, он казался одним целым с кораблем, уверенно держась на расставленных ногах, с руками, впившимися в штурвал. Подняв голову, она еще увидела, как вся, или почти вся, очередная вахта взобралась на реи, отчаянно суетясь, беря на гитовы брамсели, марсели и грот, спуская большой фок и оставляя под ветром малый, повинуясь приказам, отдаваемым через рупор с полуюта.
Внезапно с неба упало с дюжину босоногих обезьян, и они забегали по палубе. Кто-то толкнул Марианну так сильно, что она отлетела к лестнице и, вцепившись в нее, чудом удержалась на ногах. Матрос ничего не заметил и побежал дальше.
— Извините его, сударыня! Я думаю, что он просто не видел вас, — сказал сзади густой низкий голос. — Вам нужна помощь?
Марианна обернулась, отбросила мешавшие волосы и с изумлением, к которому примешивался страх, посмотрела на стоявшего перед ней человека.
— Нет, нет… — сказала она машинально, — благодарю вас…
Он сразу же удалился гибкой походкой, словно насмехавшейся над беспорядочными движениями корабля. Ошеломленная, не в со» стоянии определить, что ее так поразило, молодая женщина следила за его исчезновением со странной смесью ужаса и восхищения Ее пребывание в аду было еще слишком недавним, чтобы она не сохранила неприязнь к людям с темной кожей. Так вот, обратившийся к ней матрос был такой же черный, как Истар и ее сестры! Несколько менее темный все-таки, ибо три рабыни Дамиани были цвета черного дерева, тогда как этот казался отлитым из слегка позолоченной бронзы. И Марианна, несмотря на инстинктивное отвращение, вызванное, впрочем, злопамятством и страхом, откровенно призналась себе, что никогда не встречала человеческого образчика подобной красоты.
