Вирджиния Хенли - Страстная женщина
— Я не хотел тревожить тебя.
— Что же теперь будет? — Бесс побледнела.
— В окончательном отчете ревизоров сказано, что недостача составляет свыше пяти тысяч фунтов.
— Пяти тысяч фунтов?!
— Мои объяснения удовлетворили Полета, но королеву они вряд ли устроят.
— Против тебя уже выдвинули обвинения?
— Нет, но это может случиться со дня на день. Королева жаждет поскорее избавиться от меня. Она решила сменить всех приближенных, занимающих видные посты. И помешать ей не сможет никто.
Бесс стиснула кулаки.
— Мы не сдадимся!
— Я уже встречался с адвокатами, а теперь должен подготовить речь в свою защиту.
— Я помогу тебе, Уильям. В Лондон мы поедем вместе. Сейчас тебе нельзя оставаться одному.
Он сомневался в том, что жена понимает всю серьезность происходящего.
— Бесс, если меня признают виновным и заставят выплатить казне пять тысяч фунтов, нам придется продать все имущество — и Чатсворт, и дом в Лондоне.
— Уильям, мне нет никакого дела до Чатсворта. Я беспокоюсь только за тебя. Если тебя признают виновным, то могут отправить в тюрьму! — Вскочив, она порывисто обняла мужа.
— Ты даже не спросила, виновен ли я на самом деле.
Бесс рассмеялась сквозь слезы:
— Это ни к чему. Я же давно знаю, что ты повеса и мошенник!
— Ты ненавидишь меня?
— Ненавижу? Моя вина гораздо тяжелее твоей. Ты приносил в дом деньги, а тратила их я!
В первую неделю сентября Бесс и Уильям отправились в Лондон. Полностью доверяя друг другу, они решили предстать перед судом вместе. Конечно, супруги могли бы обратиться за помощью к своим влиятельным друзьям, но все эти друзья были протестантами и давно попали в опалу.
Бесс, сопровождавшая мужа к адвокатам, однажды спросила их:
— Известно ли вам, какую долю своих доходов мы выплачивали вам каждый год в виде жалованья? На строительство дома мы затратили куда меньше средств! И при этом никогда не упрекали вас!
— Леди Кавендиш, мы сделаем все возможное.
— Большего я не прошу, джентльмены.
Официальное обвинение было предъявлено сэру Уильяму Кавендишу 1 октября. Неделю спустя он предстал перед королевским судом в Звездной комнате. Уильяма сопровождали его секретарь Роберт Бестни и адвокаты. Сначала подсудимый сам выступил в свою защиту, а потом его адвокаты попросили суд о снисхождении, напомнив о преданности Кавендиша короне и его безупречной службе. Они надеялись, что сумма долга будет снижена до одной тысячи фунтов.
Тайный совет присягнул на верность Марии. Суффолк, Уорвик, Сомерсет и Сеймур были отправлены на плаху, а совсем дряхлый граф Шрусбери не появлялся в Лондоне. Через пятнадцать дней Кавендиша вновь вызвали в суд. Ожидание показалось ему вечностью, напряжение достигло предела.
Наконец 23 октября вердикт был вынесен. Кавендишу сообщили, что королева сочла его оправдания неубедительными. Краткое совещание с адвокатами не принесло подсудимому никакой пользы. Они уверяли, что бессмысленно отрицать свою вину: единственный путь к спасению — мольба о пощаде. Уильям возражал, спорил, но в конце концов признал себя виновным и попросил суд о снисхождении. Адвокаты поддержали его, заметив при этом, что, если сэру Уильяму придется выплатить всю сумму, он будет разорен, а его дети станут нищими.
Разгневанный Уильям вернулся домой, проклиная адвокатов за глупость.
— Меня вынудили унизиться, но это оказалось бесполезным, — сказал он жене.
Бесс осыпала проклятиями королеву.
— Вот благодарность за то, что я столько лет верой и правдой служил короне, за то, что взвалил на себя грязную работу и исправно набивал деньгами королевские сундуки!
— Уильям, Бог с ним, с долгом — я боюсь за тебя!
Бесс понимала, что королева наверняка потребует выплаты денег, но приговор еще не был оглашен. Уильяма могли посадить в тюрьму. А что, если его приговорят к казни?.. Бесс поспешно отогнала ужасную мысль.
Ей удалось забыться сном только под утро.
Бесс проснулась, как от резкого толчка, и в ужасе огляделась. Комната была совершенно пуста! Сбежав по лестнице, Бесс обнаружила, что судебные приставы вынесли из дома ее многочисленные вещи — все, до последней безделушки. Она умоляла, уговаривала и плакала, но тщетно! Ее имущество уже погрузили в повозку. Бесс и ее семью выгнали из дома. Им было некуда идти. Страх захлестывал ее, от паники перехватывало горло. На миг Бесс отвернулась, а когда снова повернула голову, то увидела, что повозка, ее родные и даже Чатсворт словно растворились в воздухе. Она потеряла все, что имела. Ужас нарастал, пока не захватил ее целиком.
Ощущение пустоты в животе чем-то напоминало голод, только было еще страшнее: Уильям тоже исчез! Бесс застыла, беспомощно опустив руки…
Она рывком села на постели, разбуженная давним кошмаром. Уильяма рядом с ней не было, паника, которую она ощущала во сне, стала реальностью. Увидев мужа в дальнем углу спальни, Бесс сразу заподозрила неладное. Прижимая ладонь к груди, он пытался налить себе вина. Выскочив из постели, Бесс бросилась к нему:
— Уильям!
Охваченный острой болью, он опустился на колени. Бокал выпал из ослабевших пальцев, и красное вино залило ковер. Бесс громко позвала Джеймса Кромпа, и тот явился мгновенно.
— Помогите перенести его в постель, Джеймс.
— Не волнуйся, — прошептал Уильям, утопая в мягких подушках. — Со мной все хорошо.
Накинув халат, Бесс вызвала Роберта Бестни и попросила его немедленно привезти лекаря.
Осмотрев пациента, доктор Тернер сказал, что у него сердечный приступ, дал ему опиум и велел лежать неподвижно.
Бесс проводила врача до двери.
— Он поправится?
— Леди Кавендиш, ему необходим полный покой. Сэр Уильям устал от тяжелой работы и тревог. Если он встанет, приступ может повториться. Завтра я заеду к вам.
Встревоженная Бесс решила исполнить все предписания врача.
Уильям крепко проспал весь день и половину ночи. Проснувшись около полуночи, он подозвал к себе Бесс. Она встала с кресла, юркнула под одеяло, крепко обняла мужа и прижала его к себе, боясь, как бы Уильям не заметил ее страха.
— Бесс… Моя дорогая Бесси, я так люблю тебя! Прости, что покидаю тебя в трудную минуту.
— Уильям, ты меня не покинешь — я не отпущу тебя!
Он улыбнулся. Бесс никогда не сомневалась в том, что ее желания исполнятся, стоит лишь приложить старание. Уильям благословлял тот день, когда встретил ее. Он успел многому научить жену. Отвага досталась ей от природы, а уверенность в себе пришла с возрастом.
На следующий день Бесс сама умыла мужа, накормила его и категорически запретила вспоминать о недавних событиях. К концу дня в ней проснулась надежда, что Уильям вскоре поправится. К вечеру он уже подтрунивал на женой, посмеивался над ее деспотическими замашками.
