Джуд Деверо - Бархатная песня
Аликс упала на колени перед Рейном, присевшим на край постели.
— Пожалуйста, не ходи. Если тебя не убьют, то могут сильно изранить.
— Аликс, — почти улыбнулся он, коснувшись ее полос. — Ты, может быть, еще не знаешь, но свои владения я купил на деньги, которые получал как приз за победы на турнирах. Я принимал сотни таких вызовов.
— Нет, — сказала она, волнуясь. — Сегодня не такой вызов. Прежде ты не чувствовал такой ненависти к противнику, как к Чатворту, и он к тебе. Пожалуйста, Рейн.
Он встал.
— Больше я не хочу тебя слушать. А теперь ты поможешь мне вооружиться, или надо звать Джослина?
Она тоже встала.
— Ты просишь меня помочь подготовиться к смерти? И я должна теперь показать, какая я верная своему долгу жена, и тихо и скромно прошептать надлежащие слова о чести? Или же мне надо вспомнить о Мэри и как она умерла, чтобы подогреть твою ненависть? А если бы Мэри была жива, захотела бы она этой мести? Ведь вся ее жизнь была попыткой утвердить чувства мирные и добрые.
— Не хочу говорить на прощание злых, грубых слов. Я должен поступить так и не иначе. Аликс вся дрожала от гнева.
— Если мы теперь расстаемся, потому что ты отправляешься по вызову, которого не бросал, тогда злые и грубые слова неизбежны — и эти слова будут последними.
Они долго, не отрываясь, смотрели друг на друга.
— Подумай хорошенько о том, что говоришь, — сказал Рейн, — мы ведь уже ссорились из-за этого.
— Рейн, неужели ты не понимаешь, что эта ненависть съест тебя? Даже Стивен заметил, как ты переменился. Забудь о Роджере Чатворте. Ступай к королю, умоляй его о прощении и давай жить без постоянных разговоров о смертях и опасностях.
— Я рыцарь. Я поклялся восстанавливать справедливость.
— Тогда сделай что-нибудь, чтобы отменить Закон об огораживании земель! — закричала она. — Он несправедлив, но прекрати эту отвратительную распрю с Роджером Чатвортом. Его сестра носит в своем чреве нового Монтгомери. Новая жизнь появится на свет вместо утраченной жизни Мэри. Чего еще тебе надобно?
За стенами шатра опять послышались звуки боевых рогов, и они пронзили все существо Аликс.
— Я должен надеть доспехи. Ты мне поможешь?
— Нет, — ответила она тихо, — я не могу.
— Пусть будет так, — прошептал он, в последний раз взглянув на нее, и повернулся к доспехам.
— Сегодня ты выбираешь между мной и Роджером Чатвортом, — сказала она.
Он не ответил и продолжал облачаться в латы. Аликс вышла из шатра.
— Иди к нему, Джослин, — сказала она и, обращаясь к Джоан, добавила: — Давай собирать вещи. Я отправляюсь домой к дочери.
Аликс решительно была настроена уехать из леса до начала поединка. «Конечно, Рейн может победить, — подумала Аликс, — но если нет — я не могу стоять рядом и наблюдать, как его рубят на кусочки». Она не сомневалась, что Роджер Чатворт исполнен такой же ненависти, что и Рейн.
Не прошло и двух часов, как она услышала звон стальных доспехов и мечей, отдававшийся эхом по всему лесу. Она медленно уронила платье, которое складывала, и вышла из шатра. Что бы он ни делал, с кем бы ни сражался и за какую бы то ни было цель, он все равно принадлежал ей.
Аликс уже почти добежала до просеки, где сражались рыцари, когда ее остановила Джоан.
— Не смотрите, — сказала она, — Чатворт беспощаден.
Аликс на мгновение уставилась на горничную, затем снова двинулась вперед.
— Джос, — закричала Джоан, — останови ее. Джослин схватил Аликс за руку и задержал.
— Это бойня, — сказал он, ловя ее взгляд. — Наверное, Роджер ненавидит сильнее, и это придает ему лишние силы. Но какова бы ни была причина, он жестоко теснит Рейна.
Аликс вырвалась из его рук.
— Рейн и в смерти остается моим мужем. Дай мне пройти!
Взглянув на Джоан, Джослин посторонился. Аликс совсем была не подготовлена к тому, что увидела. Двое рыцарей сражались пешими, и доспехи Рейна были так испещрены пятнами крови, что золотых леопардов герба Монтгомери почти не было видно. Его левая рука висела как плеть, но он продолжал биться, храбро орудуя правой. Казалось, Роджер Чатворт забавляется игрой с ослабевшим, окровавленным противником, осыпая его со всех сторон ударами и словно дразня его.
— Он умирает, — сказала Аликс. Рейн так дорожил честью, и вот сейчас погибал как зверь в клетке, отданный во власть безжалостного победителя.
Она устремилась вперед, но Джос перехватил ее.
— Рейн! — возопила она горестно.
Роджер Чатворт повернулся, посмотрел на нее, хотя лица его под шлемом и не было видно, и, словно понимая всю глубину ее горя, сделал круг и вонзил секиру Рейну в крестец.
Рейн зашатался и рухнул лицом вниз.
Роджер молча стоял над ним.
В одно мгновение Аликс вырвалась из рук Джоса и побежала.
Она медленно стала на колени возле изрубленного тела, приподняла голову Рейна и положила себе на колени. Слез не было, она чувствовала только полнейшее онемение во всем теле. Ей казалось, что это ее кровь вытекает из его ран на землю.
С огромным трепетом она приподняла его голову повыше и сняла с нее шлем.
И так вскрикнула, увидев лицо раненого, что Роджер Чатворт обернулся. Мгновение он смотрел на это лицо, не веря своим глазам, затем, запрокинув голову, издал ужасающий вопль — так же закричал Рейн, когда узнал о смерти Мэри.
— Жизнь за жизнь, — прошептал Брайан, — теперь Мэри может покоиться с миром.
Дрожащей рукой Аликс коснулась потной щеки Брайана.
Он вздохнул в последний раз и умер у нее на руках.
— Отдай, — сказал Роджер, наклонился и поднял тело брата. — Теперь он принадлежит только мне.
Аликс, в промокшем от крови платье, глядела, как Роджер уносит тело Брайана туда, где ждали его люди с лошадьми.
— Аликс, — сказал, подойдя, Джос. — Я ничего не понимаю. Почему Роджер забрал тело Рейна? Она так дрожала, что едва могла говорить.
— Доспехи Рейна были на Брайане, и Роджер убил своего младшего брата.
— Но каким же образом? — начал Джос. Джоан подняла с земли сухой чертополох, концы которого промокли от крови.
— Он, наверное, давно это задумал. И набил сухой травой доспехи лорда Рейна так, чтобы они оказались ему впору.
Аликс повернулась к людям, вытаращив глаза. — Но где же тогда Рейн? Он не мог покорно позволить Брайану завладеть его вооружением.
Они не сразу нашли Рейна. Он лежал под деревом на кожаной подкладке, которую надевал под доспехи, и крепко спал. Джоан даже рассмеялась при виде его, но Аликс смеяться не могла. Ее встревожило какое-то необычное положение его тела.
— Яд! — вдруг закричала она не своим голосом побежала к мужу. Он был теплый, значит живой, но с тем же успехом мог бы и умереть, так как совершенно не обращал на нее внимания.
