Ханна Хауэлл - Непобежденная
Сознавая полное свое бессилие, Дрого испытывал мучительные страдания; скрипнув зубами, он в тысячный, наверное, раз пожалел, что не убил этого человека раньше.
— То, что ты сейчас делаешь, подонок, не вернет тебе расположение мессира Бергерона, — хриплым от бешенства голосом сказал он.
К удивлению Дрого, после этих слов Ги отступил от Иды и подошел к нему.
— Мой дядя никогда не был ко мне расположен, и ты это прекрасно знаешь, скотина. Он хорошо относился к моей матери. А сейчас испытывает к ней неприязнь, и повинен в этом ты.
Ида недоуменно переводила глаза с одного норманна на другого, не понимая, почему они так долго разговаривают. Дрого в полной власти Ги, безоружный и потому беспомощный; что же тому мешает превратить наконец свою давнюю мечту в реальность? Жажда продлить врагу нестерпимо мучительное ожидание смерти? Должно быть. Но скорее трусость и нерешительность. А раз так, Дрого мог бы попытаться броситься на него и… Нет, это безумие… От безысходного отчаяния у Иды на глазах выступили слезы и… тут она вдруг с изумлением обнаружила, что веревка больше не стягивает ее руки!
— Ида… — радостно шепнула Мэй.
— Тише! Не привлекай внимания, — мгновенно сообразив, что подоспела помощь, тоже еле слышным шепотом ответила Ида; она даже не шелохнулась.
— Умница! — раздался прямо у нее над ухом голос Брана. — Слава Богу, они забыли о вас. Они слишком заняты Дрого.
— Ты один? С тобой есть кто-нибудь еще? — еле двигая губами, почти беззвучно спросила Ида.
— Только не оборачивайся…
— Нет, нет, не волнуйся…
— Серл притаился за спиной Ги, Танкред, Унвин и Гарнье — рядом с теми двумя, что держат Дрого. Я освободил вам с Мэй руки, но, умоляю, лежите неподвижно до тех пор, пока мы не освободим Дрого.
Люди Дрого бросились на Ги и его дружков так неожиданно и стремительно, с такой энергией и отвагой, что те даже не успели оказать сопротивления: все было кончено через несколько минут. Но Ида этого уже не видела — Бран немедленно потащил их прочь от места схватки.
Оказавшись в безопасности, Ида потерла свои затекшие, с багровыми следами веревок, руки. Подняла голову, она увидела, как Дрого подошел к Ги, которого крепко держал Серл.
— Даю тебе шанс хотя бы умереть с честью, — произнес Дрого. Взяв меч из рук Унвина, он протянул его Ги. Серл с явной неохотой выпустил Ги, и тот взял оружие. — Ты не заслужил его, — продолжил меж тем Дрого, — и я делаю это лишь из уважения к мессиру Бергсону: я не могу зарезать его племянника, как свинью.
Ида хотела отвернуться, не желая видеть кровавое зрелище, но когда Дрого начал поединок с Ги, почувствовала, что не в состоянии отвести взгляд. Оцепенев, она смотрела, как они кружат один подле другого, отскакивают, вновь наступают… и вздрагивала, когда мечи со звоном скрещивались. Вскоре Ида заметила, что Ги только отбивается; в его расширенных, остекленевших глазах метался животный страх. Он знал, что минуты его сочтены, у него не было ни единого шанса на победу. Даже Ида понимала, что Дрого превосходит Ги во сто крат. Впрочем, беспорядочные взмахи и суверенные выпады последнего вообще нельзя было назвать искусством; возможно, именно из-за своего неумения Ги доказывал собственную «отвагу», убивая женщин и детей… Дрого сделал молниеносный, резкий выпад, и Ги, слабо вскрикнув, на миг замер, побледнев как полотно, а затем медленно осел на землю: меч поразил его прямо в сердце.
Дрого, бросив на неподвижное тело короткий взгляд, вытер лезвие о плащ поверженного противника и бросился к Иде.
— Ты не ранена? — с тревогой спросил он. — Господи, он ударил тебя! — Дрого осторожно провел рукой по ее щеке.
— Я не очень пострадала, — ответила она, надеясь, что сочувствие и жалость заставят его забыть о ее самовольной отлучке из лагеря. Но Дрого нахмурил брови:
— Почему ты опять одна? Мэй не в счет, она женщина.
— Наверное, потому, что я безнадежная дура, — с покаянным видом тихо ответила Ида, подумав, что ее слова не лишены истины.
Дрого, откинув голову, раскатисто рассмеялся.
— Ну, это мы выясним позже, — медленно произнес он. Потом, притянув ее к себе, поцеловал в лоб и повернулся к людям Ги.
Ида на мгновение задержала взгляд на Бране. Он стоял среди рыцарей Дрого как равный. По всей видимости, норманны оценили его воинское умение и признали его своим. Если это в самом деле так, то за будущее Брана можно теперь не волноваться: у Дрого будет отличный воин.
Когда Танкред и Унвин, связав, повели Шарля и Пьера к лагерю, те начали вопить и стенать, моля о пощаде. Ида молча отвернулась. Этих двоих ожидала вполне заслуженная кара. Вряд ли сегодняшнее преступление было единственным в их жизни. Они сопровождали Ги в его гнусной охоте за мирными жителями. Их руки были по локоть в крови невинных жертв… Увидев, что Дрого поднял труп Ги и пытается взвалить его на свою лошадь, Ида подошла поближе.
— Что ты собираешься делать? — недоуменно спросила она.
— Отдам тело мессиру Бергерону. Не хочу усугублять позор, которым этот негодяй покрыл имя своего дяди. Пусть похоронит Ги де Во достойно, как принято хоронить людей его крови.
— Ты прав. В таком случае, может быть, Бран отвезет пока меня и Мэй в лагерь? Мы смогли бы захватить по дороге немного продуктов, которые собрали в одной деревне. Нам пришлось бросить мешки, когда за нами погнался Ги.
— Это из-за меня он нас схватил, — тихо добавила Мэй. — Я не могла бежать так же быстро, как Ида.
— Меня не интересует, как вы бежали, — отрезал Дрого. — Бран и Серл отвезут вас в лагерь. Я увижу вас после того, как побываю у мессира Бергерона и Вильгельма.
Дрого вскочил на коня и тронулся в путь. Ида молча проводила его глазами и вздохнула. Судя по всему, ей еще предстоит держать ответ за то, что она в который уже раз покинула лагерь без разрешения. Слава Всевышнему, что все кончилось хорошо — они остались в живых и Ги больше никогда не будет угрожать им. Направляясь к тому месту, где они с Мэй оставили свои запасы, Ида раздумывала, как ей следует держать себя с Дрого, чтобы и он увидел происшедшее в столь же благоприятном свете.
Лицо Дрого исказила невольная гримаса отвращения, когда из-под ног людей Ги выбили подставки и они забились в предсмертных судорогах. Через несколько мгновений оба затихли и их тела неподвижно замерли, еле заметно покачиваясь на веревках, слоено два жутких маятника. Дрого считал, что смерть от меча быстрее и намного гуманнее. Но может, этим двоим и стоило помучиться, перед тем как отправиться на тот свет, — чтобы узнать, что чувствовали когда-то их жертвы. Когда веревки перестали качаться, Дрого повернулся к Бергерону, не проронившему во время казни ни слова; на лице его блуждала презрительная улыбка.
