Эллен Марш - Подари мне рай
Грубоватое лицо майора смягчилось.
– Вы очень любезны, мисс Адамс, но я ухожу. Много дел.
Лоренс проводил майора до двери.
Мора все еще сидела словно каменная, когда дядя и тетя вошли в гостиную. Очень долго все молчали, и позвякивание серебра о фарфор да почти бесшумные появления и исчезновения слуг были единственными звуками, раздававшимися в комнате.
– Нет никакой возможности отправить тебя в Симлу сегодня, Даффи, – озабоченно проговорил наконец Лоренс. – Как бы мне ни хотелось воздержаться от этого, Мора должна сделать заявление.
– Лоренс, нет!
– Боюсь, что да. Она была там. Непосредственный свидетель. Очевидец. Ее показания очень важны.
– Но если она расскажет... Если это случится, все узнают...
– Думаю, ничего с этим не поделаешь.
– О Боже, что же нам делать?
На глазах у Моры выступили слезы. Меньше всего она хотела причинить сердечную боль и стыд этим славным людям, которых так любила. И не знала, что сказать, чтобы извинения были приняты.
– Как нам жить после такого скандала? – продолжала тетя Дафна, сама готовая расплакаться. – Особенно после того, что произошло раньше?
– Гораздо важнее другое. Что нам делать с тобой, девочка? – К великому стыду Моры, дядя Лоренс произнес эти слова без малейшего признака гнева, но как-то безысходно и подавленно, что было намного хуже. – Тайно убежать из дому, переодеться в туземный наряд, чтобы принять участие в мусульманском ритуале! Я всегда считал тебя трудным ребенком, всегда думал, что Арчи сделал большую ошибку, оставляя тебя так долго в Индии, но мне и не снилось...
Казалось, он не в силах продолжать. Бормоча себе под нос, он принялся за свой чай, а тетя Дафна прижала к глазам салфетку.
У Моры горели щеки. Понурившись, она крепко стиснула руки.
– Я знаю, что надо делать.
Все разом обернулись.
Росс стоял в дверях, осунувшийся и измученный, на подбородке темная щетина, одет он был все в ту же грязную рубашку. Тетя Дафна слабо пискнула, взглянув на него.
Он поморщился.
– Примите мои извинения, мэм. Я пытался придать себе более пристойный вид, но боюсь, что результаты мало удовлетворительны.
– Садитесь, Росс, – предложил Лоренс.
– Я постою, если вы не возражаете, сэр. Мне всегда как-то лучше думается стоя. – Росс оперся плечом о притолоку и хмуро поглядел на своего начальника. – Ну и что у нас?
– Мы говорили о Море. – Лоренс бросил на племянницу сердитый взгляд. – Я уверен, что вы понимаете, как все обернется, едва лишь сведения о ее... приключениях станут общим достоянием.
– Разумеется, понимаю, сэр. Именно поэтому я и предлагаю, чтобы вы позволили мне вмешаться. Вам и так досталось.
– Мне ли этого не знать!
– Но что... вы хотите сделать? – дрожащим голосом произнесла Дафна.
– Освободить вас от нее.
– К-каким образом?
– Но это же очевидно. Жениться на ней. К тому времени как мы вернемся после медового месяца, весь городок переберется в Симлу. Все будет забыто до конца холодного сезона.
Он мог бы с тем же успехом предложить, что заберет девушку с собой, обезглавит ее саблей и бросит тело в колодец, – на минуту в комнате наступила такая тишина, что стало слышно, как шуршат ящерицы в кустах под открытым окном.
– Но... но... – Вот и все, что могла выговорить Дафна.
– Поспешные браки не вполне респектабельны, – признал Росс, – однако в свете того факта, мне кажется, следует предпочесть любую погоду немедленной буре.
– Это приемлемо, – медленно выговорил Лоренс.
– Мистер Карлайон! – Дафна была просто потрясена, что ее муж способен так думать; ее грудь бурно вздымалась, пока она старалась овладеть собой. – Капитан Гамильтон, я высоко ценю столь огромную жертву с вашей стороны...
– Поверьте мне, это так и есть, – пробормотал Росс, не сводя глаз с Моры.
– ...мы не вправе ожидать, чтобы вы приняли на себя подобную ответственность.
– О, заверяю вас, мэм, что я к ней готов. – С этими словами он подошел и встал за стулом Моры, положил руки ей на плечи, словно ожидал, что она вскрикнет и убежит. – Я сознаю, что мое предложение слишком скоропалительно и вам нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Почему бы вам не обсудить это, пока я обменяюсь несколькими словами с моей нареченной?
Он взял Мору под руку скорее крепко, нежели ласково. Она пошла с ним спокойно после такого молчаливого предостережения, однако едва за ними закрылась дверь, так и кинулась на Росса.
К счастью, он того и ждал – поймал ее запястья, прежде чем она успела хоть раз ударить его.
– Вижу, вы вполне оправились после вчерашней ночной эскапады.
– Как вы могли? Как вы могли так дурачить их?
– Дурачить их? Моя дорогая мисс Адамс, я самым серьезным образом намерен так поступить.
– Да?
– Конечно.
– А если у меня другие чувства?
– Ну, не стоит так говорить, особенно после прошлой ночи.
Она попыталась высвободиться и ударить его, потому что знала, что он говорит правду.
– Чего вы так сердитесь? – продолжал он, даже ничуть не задыхаясь, хотя удерживать ее было нелегко. – Это наилучший выход для вас, и я не думаю, что ваши чувства ко мне столь уж холодны.
– Ошибаетесь. Я ненавижу вас!
– Ничего подобного.
– Да, ненавижу! Вы знали... вы все время знали, и все-таки вы... мы...
Лицо его изменилось, хотя голос оставался холодным.
– Ах, вот о чем речь.
– Вы не имели права! – Мора задохнулась. – Никакого права в ту ночь в саду...
Она отвернулась, и слезы хлынули из ее глаз. Росс молча смотрел на ее склоненную голову.
– И тогда, на дурбаре...
– Я не знал тогда, – проговорил он хрипло. – Клянусь вам.
– Но в саду...
– Да, я знал.
– И все-таки вы предоставили мне думать...
Он внезапно отпустил ее руки. Повернулся к ней спиной и отошел к окну. Скрестив руки на груди, сказал мрачно:
– Это было ошибкой.
У Моры перехватило дыхание. Выходит, для него было проще и удобнее притворяться, что он принимает ее за индийскую девушку, использовать ее только ради наслаждения, словно нет никакой разницы между ней и шлюхой Синтой Дай! Нет сомнения, он потом смеялся над этим и хвастал своим индийским друзьям, как легко он вступил в связь с ничего не подозревающей племянницей британского резидента!
Она ударила бы его или разбила о его голову стул, если бы не чувствовала себя до такой степени расстроенной. И оскорбленной. Униженной тем, что полюбила такого человека, который использовал ее, лгал, играл ее чувствами и бесцеремонно лишил невинности.
– Я ненавижу вас!
– Неправда.
– Вы льстите себе, капитан Гамильтон.
– Вот как?
– Абсолютно верно.
Они молча смотрели друг на друга. Подбородок Моры был вздернут все тем же привычным упрямством, никогда больше она не прольет из-за него ни одной слезинки.
