Ли Бристол - Янтарные небеса
У Джессики остановилось сердце. Объявление выпало из безжизненных пальцев и, перевернувшись несколько раз в воздухе, упало на траву у обочины дороги да так там и осталось, зловеще белея.
Джессика хотела крикнуть: «Нет!» – но только беззвучно шевелила губами. Лишь в голове стучало, болью отдаваясь в висках: «Нет! Нет!»
Джейк спешился. Облокотившись о ствол дерева, он уставился невидящим взглядом на выжженную солнцем землю Техаса. Несколько раз глубоко вздохнув, он попытался взять себя в руки. Неделя, которую он провел с Джессикой, эта блаженная неделя, полная любви и нежности, была лишь попыткой уйти от суровой действительности в мир грез, и глупо было воспринимать ее всерьез. Надежды покинули ее, оставив голую правду. Нужно было давным-давно взглянуть этой правде в лицо.
«Разыскивается»… Ведь считается, что он застрелил блюстителя порядка, и за такое преступление его даже повесить мало. Описание его внешности уже разошлось по телеграфу по всему Техасу, и наверняка в этот момент рейнджеры прочесывают окрестности в поисках его, так что шансы выбраться из штата живым у него крайне малы.
Да, ему придется выбираться из штата, из родного Техаса… Никогда ему больше не суждено увидеть милую сердцу усадьбу «Три холма» и ее окрестности с их зелеными лугами и глубокими прохладными ручьями, с наполненными солнцем и пылью тяжелыми трудовыми буднями и полными блаженной неги восхитительными ночами…
Единственное, что у него было, – это усадьба «Три холма», а большего Джейку и не требовалось. Как бы далеко он ни отъезжал, он всегда знал, что его ждет родной дом с просторными комнатами, белоснежными простынями, сытной едой, жизнь в котором течет мирно и неспешно. Маленький, тихий уголок Техаса, милее которого нет ничего на белом свете. Дом, где его ждет Дэниел…
О Господи, Дэниел!
При воспоминании о брате у Джейка перехватило дыхание, перед глазами поплыли красные круги. Дэниел, который всегда мог все уладить, который знал ответы на все вопросы, который полагался на него… Дэниел, которого он любил и которому доказал свою любовь тем, что отнял у него самое дорогое существо на свете – Джессику. Этого Дэниелу уже никогда не удастся уладить. Джессика…
– Джейк? – послышался за спиной ее голос, робкий, дрожащий.
Джейк обернулся. Лицо у нее было бледное, напряженное, но Джейк не знал, что ей сказать. Сказать было нечего. Он даже не мог заставить себя взглянуть на нее.
Взяв в руки вожжи, Джейк ловко вскочил в седло и, отвернувшись от Джессики, бросил:
– Поехали. Нужно отсюда уезжать.
Он стегнул свою лошадь и поскакал, снова, как и прежде, заметая следы.
Джессике ничего не оставалось, как последовать за ним.
На закате они сделали привал, развели маленький костерок и, взяв по тарелке бекона с фасолью, уселись ужинать. Однако ни у Джессики, ни у Джейка аппетита не было, да и разговаривать им тоже не хотелось. Расположились они под высоким берегом реки, надежно скрывавшим их от посторонних глаз. Дым от костра исчезал в ветвях раскидистого тополя. Здесь беглецы были в безопасности.
Понуро сидели они, погруженные каждый в свои думы. Вот и пришел конец сладостным мечтам, начинается тяжелая, безрадостная жизнь. Отчаяние окутало их, словно плотная, мрачная пелена, и Джессика с Джейком чувствовали, что никакими словами не рассеять его и никуда от него не деться. Действительность предстала перед ними во всей своей неприглядности, и больше не было никакого смысла пытаться уйти от нее.
Наконец Джейк оторвался от тарелки и отставил ее в сторону. Взяв в руку кружку с кофе, он отпил глоток, не чувствуя вкуса.
– Я никогда никого не убивал. У меня даже в мыслях такого не было, – тихо, задумчиво, почти про себя проговорил он. Ирония собственных слов поразила его, и он чуть было не улыбнулся, но, взглянув на Джессику, почувствовал, как слезы застилают ему глаза. Поспешно переведя взгляд на черную жидкость, Джейк тихонько добавил: – Но я совершал много таких вещей, за которые стоит повесить. Так что, может, это и справедливо.
Джессика поняла, что он имеет в виду ее и то, что они оба предали Дэниела. От этой мысли она почувствовала в груди мучительную боль. Очень хотелось плакать, но нужно держаться.
– Мы вернемся в Дабл-Спрингс и расскажем правду, – звонким, решительным голосом проговорила она.
– Нет, черт подери! – Джейк порывисто выплеснул остатки кофе в костер, и пламя, злобно зашипев, взметнулось вверх. – И хватит об этом!
– Больше нам ничего не остается! Это…
– Нет! Шериф мертв, Джессика. Они засадят тебя в тюрьму на всю оставшуюся жизнь! – Он встретился с Джессикой взглядом, и в глазах его была такая мука, что у нее чуть сердце не разорвалось от горя. – Неужели ты думаешь, что я буду жить, если с тобой такое случится?
– Но я не могу допустить, чтобы тебя повесили за преступление, которого ты не совершал! – воскликнула Джессика. – Как ты можешь просить меня об этом?
– А как ты можешь просить меня, чтобы я отправил тебя в тюрьму?
Мгновение оба смотрели друг на друга с горечью и мукой. Казалось, мгновение это, полное отчаяния оттого, что будущее безотрадно и изменить его они не в состоянии, будет длиться вечно. Наконец, тяжело вздохнув, Джейк отвернулся.
– Никто меня не повесит, – проговорил он. – Не волнуйся. Единственное, что мне нужно сделать, – это доставить тебя домой целой и невредимой… а потом я поеду на Запад.
Подавив готовый было вырваться крик, Джессика бросилась к Джейку.
– Джейк, нет! – Она опустилась рядом с ним на колени и схватила его за руку. На лице Джейка застыла гримаса муки и боли. – Ты не можешь вечно скрываться от преследования, как какой-то преступник! Не можешь меня бросить! Джейк, я люблю тебя, я…
– Тебе придется забыть меня, – хриплым голосом проговорил Джейк, уставившись на пламя. – Ты должна вернуться в «Три холма» и жить с Дэниелом. – Каждое слово с трудом вылетало из его рта, словно пробивалось сквозь толщу отчаяния. – Ты должна забыть все, что между нами было, выбросить меня из головы, словно меня никогда не было на свете. Пойми, меня разыскивают, жизнь моя в постоянной опасности.
Он прерывисто вздохнул, и Джессика почувствовала на своей груди, шее, глазах его горячее дыхание. Ей очень хотелось заплакать, но слезы не шли: слишком сильными были боль и чувство безысходности. Прижавшись лбом к плечу Джейка, она дрогнувшим голосом тихо прошептала:
– Я никогда тебя не забуду… В тебе – вся моя жизнь. Джейк медленно закрыл глаза, пытаясь сдержаться, но никакая сила в мире не могла помешать ему крепко обнять Джессику и властно притянуть к себе. Он прерывисто вздохнул, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы и медленно стекают сквозь сомкнутые ресницы. Губы его жадно прильнули к губам Джессики. Они прижались друг к другу, стараясь отогнать от себя отчаяние, разрывавшее их души, и занялись любовью, неистово, безудержно, словно телами пытались выразить протест против пустоты и расставания, которые им предстояло вынести. Джейк прижимал к себе Джессику с силой, способной сокрушить любые преграды, но не способной удержать ее возле себя. Но хоть и сильна была страсть, бросившая их в объятия друг друга, но быстротечна, и в конце концов Джессика с Джейком разжали объятия.