Амелия Грей - Капелька скандала

Чандлер накрыл ее губы своими и впитал в себя ее крик восторга. Он двигался еще несколько мгновений, а потом остановился и прошептал:

– О, Миллисент, вы такая удивительная, такая красивая, такая волнующая!

– И вы тоже, – ответила она и уткнулась носом ему в шею.

Он лежал на ней, горячий и тяжелый. Она медленно провела руками по его спине до ягодиц и обратно вверх к плечам. И подумала, что хотела бы держать его так вечно.

Чандлер поднял голову и усмехнулся той самой понимающей усмешкой, которую она уже знала и любила.

– Это было лучше, чем в тот раз?

– О да! Я не могу этого объяснить, но я испытала необыкновенные чувства. Что это было?

– Вы испытали то, что называется высшей точкой любви.

– От этого действительно захватывает дух, правда?

– У меня захватило. Мне кажется, я никогда не чувствовал такого удовлетворения.

– М-м. Мне нравится такая характеристика происходящего. Я тоже чувствую себя совершенно удовлетворенной.

Он хмыкнул.

– Так и должно быть.

Миллисент вздохнула, ей хотелось еще немного понежиться в объятиях Чандлера, прежде чем начать думать о том, что ей делать дальше, но она знала, что уже пора. Миллисент не хотелось думать ни о возвращении к тетке, ни об отъезде домой, в Ноттингемшир. Она не хотела думать, что ей никогда больше не испытать того, что она испытала с Чандлером. Но подумать об этом следовало. Теперь, когда все для нее закончено, чем быстрее она вернется к своей прежней жизни, тем будет лучше для нее.

Она пошевелилась под тяжелым телом Чандлера.

– К моему большому сожалению, мне пора домой. Иначе леди Беатриса пошлет Филлипса искать меня.

Чандлер приподнялся на локте, посмотрел на окно, а потом заглянул ей в глаза.

– Да, скоро начнет светать. – Он помолчал. – Миллисент, нам нужно поговорить, прежде чем вы уйдете.

Она насторожилась. Ей не хотелось ничего слышать. Миллисент знала, что он хочет сказать, и вдруг ее рассердило, что он хочет разрушить то, что было самым потрясающим событием в ее жизни. Она толкнула его в грудь, и он скатился с нее. Поднявшись с ковра, она одернула на себе платье и протянула руку к белью.

– Вам ничего не нужно говорить, лорд Данрейвен. По-моему, будет самым правильным, если мы вообще не станем обсуждать то, что произошло между нами.

– Подождите минутку, – сказал Чандлер со странным выражением лица. – Я вас не понимаю. Мне кажется, нам обязательно нужно поговорить об этом.

Она посмотрела на него.

– Нет, не нужно. Я знаю, о чем вы думаете. Вы считаете, что я все это специально подстроила, чтобы вы почувствовали себя обязанным жениться на мне, не так ли? Нет, сэр, успокойтесь. Я ничего не подстраивала. Это не было хитростью, чтобы заманить вас в ловушку.

Чандлер сел, положил руки на колени и посмотрел на нее с ошеломленным видом.

– Я вовсе так не думаю.

– Вот и хорошо. Я не стремилась стать вашей женой до того, как это случилось, не хочу этого и теперь. Вам не нужно беспокоиться, что я потребую от вас предложения, когда рассвет перейдет в день.

Нахмурившись, Чандлер покачал головой и сказал:

– Я вовсе не ждал, что вы чего-то потребуете.

– Я рада, что мы все выяснили. – И Миллисент натянула панталоны.

– Нет. – Все еще сидя на ковре, Чандлер схватил свои брюки и торопливо просунул в штанины сначала одну ногу, потом другую. – Мы ничего не выяснили, мисс Блэр.

– Чего вы от меня хотите, сэр? – спросила она, старательно завязывая пояс панталон.

– Проклятие, Миллисент, вы говорите так, будто вы пришли сюда, чтобы использовать меня в своих интересах, а я даже не имею права ничего сказать о том, что произошло.

– Да, именно так.

Чандлер посмотрел на нее недоверчиво и сердито.

– Нет, это не так.

– За все, что произошло, отвечаю только я, сэр. Это ведь я уговорила вас любить меня, помните?

Чандлер взял свой ботинок и встал.

– Не берите всю ответственность на себя. И не пытайтесь представить дело так, будто вам пришлось выворачивать мне руки, чтобы я согласился. Я хотел спать с вами с тех пор, как вас увидел. Даже еще не зная вашего имени, я вас хотел.

– Не помню, чтобы вы говорили мне что-то подобное.

– Джентльмен не станет напрямик сообщать даме, что он хочет с ней переспать.

Она подняла на плечи пышные рукава и расправила лиф платья поверх корсета.

– Джентльмен, вы говорите? С самой первой минуты вы вели себя как повеса.

– Да, но не во всем. Я постоянно твердил вам о своем умении в некоторые моменты быть джентльменом, и то, что я не говорил, как мне хочется затащить вас к себе в постель, и было проявлением моего джентльменства. Больше того, вышло так, что я хочу жениться на вас.

Миллисент перестала возиться со своими рукавами и посмотрела на него. Ее худшие опасения подтверждались. Он чувствовал себя виноватым в том, что произошло.

Ее сердце забилось медленно и тяжело. Что ж, в конце концов, Чандлер оказался джентльменом. Если бы только он сказал эти слова до сегодняшней ночи! Тогда все было бы совсем иначе.

Миллисент невыносимо было думать, что Чандлер уверен, будто она все подстроила с целью заставить его жениться на ней. От этой мысли ее бросало в дрожь.

– Вы сами не знаете, о чем говорите, – через силу прошептала она охрипшим голосом.

– Нет, знаю.

– Скажите мне честно, если бы мы с вами не переспали, вы бы сделали мне сейчас предложение?

Чандлер колебался на мгновение дольше, чем следовало бы, и это сказало Миллисент все, что ей хотелось знать, еще до того, как он проговорил:

– Честно? Сейчас? Нет.

Миллисент судорожно вздохнула.

– Так я и думала. Больше никаких доказательств и не нужно.

– Я и не собирался ничего доказывать. Я только хотел сказать, что просил бы вашей руки надлежащим манером, прежде всего поговорив с вашим опекуном.

– Я не верю, что вы хотели на мне жениться. Вы меня совсем не знаете, – прошептала она.

Он заглянул ей в глаза – внимательно и проницательно. И сказал очень спокойно:

– Дорогая, я знаю каждый ваш дюйм.

– О! Как вы смеете говорить так грубо о... – Она остановилась.

– О том, что мы с вами переспали? – спросил Чандлер, и глубокая морщина пролегла у него меж бровей. Он стоял на одной ноге, безуспешно пытаясь просунуть босую ногу в ботинок.

– Вы безнадежны. – Миллисент огляделась в поисках перчатки. Чандлер нарочно вел себя как тупица. – Я хочу сказать, что вы ничего не знаете ни о моей семье, ни об истинной причине, которая привела меня в Лондон.

Чандлер оставил попытки влезть в ботинок и просто держал его в руке.

– Это верно, потому что вы упорно отказывали мне в этих скромных сведениях, хотя я и спрашивал не раз.