Виктория Александер - Ловушка для джентльмена
Да, она боялась своих чувств к мужу, но еще больше пугало другое: Гвен понимала, что с радостью отдаст ради него все — богатство, положение в обществе, даже жизнь.
Именно это и довело ее до такого состояния. В ней глубоко сидела уверенность, что если она примет любовь мужа и сама его полюбит, то это сделает ее уязвимой. И, что еще хуже, она понимала, что это ее уже не тревожит.
Может быть, истинная храбрость состоит в следовании велениям сердца?
Она испустила долгий покорный вздох. Да, она его любит, и он любит ее, и не имеет никакого значения, что произойдет в будущем. По-настоящему важна только их любовь.
— А я гадал, найду ли я вас здесь, — раздался вдруг голос Маркуса.
— Вы, значит, опять шпионите за мной. — Она заставила себя улыбнуться.
Он рассмеялся и сел подле нее.
— Ничего подобного. Я, конечно, подошел к вам… окольными путями, но я вовсе не собирался шпионить.
— Неужели?
— Ну… — Он лукаво улыбнулся, — Видите ли, мне очень нравится выражение, появляющееся на вашем лице всякий раз, когда я застаю вас врасплох. Выражение… сердитого удивления, если можно так сказать.
— Сердитого удивления? — Она подняла бровь. — Что же это за выражение?
— Я полагаю, подобное выражение очень любят гувернантки, но сомневаюсь, что смогу его скопировать. — Он сокрушенно покачал головой. — Но я все же попытаюсь — заметьте, только потому, что вы спросили. Это выглядит примерно так.
Он на несколько секунд задумался, потом широко раскрыл глаза и поджал губы.
Она посмотрела на него и расхохоталась:
— Совсем даже не похоже.
— О нет, очень даже похоже, — пробормотал он неразборчиво, поскольку поджатые губы мешали ему говорить.
— Немедленно прекратите.
Он поднес к губам ее руку и проговорил:
— Прекращу, но не задаром.
Взгляды их встретились, и сердце ее замерло.
— А какая будет цена?
— Правда. — Он по-прежнему смотрел ей в глаза. — Честность.
— По большей части я была с вами откровенна. Не рассказала только о племянницах, и это, наверное… ошибка с моей стороны.
— Ошибка?
— Да, — ответила она без колебаний. — Просто ошибка. Или, возможно, наказание. Это я могу вам сказать, но не больше.
— От вас, моя дорогая леди Пеннингтон, я всегда рад получить любую малость. В особенности когда речь идет о признании, что вы, вероятно, были не правы.
Она покачала головой и попыталась сдержать улыбку.
— Мне кажется, я не произносила слово «не права». Ошибалась, быть может, заблуждалась, неправильно поступала, — но не права… Нет, такого не случалось.
— Понятно. Значит, мне просто показалось, что вы признались в том, что…
— Вот именно, — перебила она. — Просто показалось. Он рассмеялся:
— По крайней мере это уже кое-что… — На лице его вдруг появилось выражение крайнего напряжения. — Гвен, я… — Маркус вздохнул и потупился; казалось, он не решался заговорить. Наконец он поднял голову и снова посмотрел ей в глаза. — Твен, вы счастливы?
Она улыбнулась:
— Конечно, счастлива.
— Почему?
— Почему? — Она пожала плечами. — Господи, Маркус, у меня же есть все, что любая женщина может только пожелать. Богатство, положение, прекрасная семья... Почему бы мне не быть счастливой?
Он недоверчиво покачал головой:
— Я не уверен… Мне кажется, что вы ведете себя очень странно, и я не понимаю…
— Вам и незачем понимать. В моем поведении нет ничего странного. Просто я… — Она задумалась. — Просто я женщина. Да, в этом все дело. Я женщина, а вы не привыкли жить бок о бок с женщиной.
Он кивнул:
— Так я и подумал поначалу.
— А теперь?
— Теперь? — Маркус вглядывался в ее лицо. — Теперь я встревожен. Мое внимание обратили на то, что вы, возможно, сбиты с толку внезапностью, с которой изменилась ваша жизнь, ваша судьба. Словно вы боитесь, что если вы признаетесь в вашем счастье, то все исчезнет.
— Но это же смешно. — Гвен поднялась на ноги и посмотрела на него сверху вниз. Она не желала признавать, что он, возможно, прав. — Как могла у вас появиться такая нелепая мысль? Откуда она взялась?
Он закинул руки за голову и прислонился спиной к дереву.
— Уверяю вас, из вполне достоверного источника.
— Что же это… за источник?
— Другие женщины. — На губах его заиграла самодовольная улыбка. — О, они гораздо меньше вас ростом. И гораздо моложе. Но они более откровенны, хотя, осмелюсь заметить, в это трудно поверить.
Она внимательно посмотрела на него.
— Вы говорите о Чарити, Пейшенс и Хоуп? Он кивнул:
— Но ведь они — дети. Не можете же вы…
— Могу. Эти ваши племянницы очень сообразительны. И не по возрасту умны. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. У них очень много общего с их теткой. — Он в задумчивости смотрел на жену. — Они считают, что мне просто нужно убедить вас признаться, что вы меня любите. Если же это не получится, то тогда я, по их мнению, должен подарить вам то, чего вам хочется больше всего на свете.
— А что же именно?
— Хоуп считает, что собаку.
— А вы как считаете?
— Я?.. — Он прищурился и взглянул на нее так, что ей сделалось не по себе; ей начинало казаться, что она играет с огнем. — Я считаю, что я отдал вам все, что мог отдать. Мое имя, мой дом, мое состояние, мое сердце. Она невольно потупилась.
— А что, если я хочу большего? Он рассмеялся:
— Чего же именно?
— Увы, не знаю. Думаю, большего не существует.
— Я тоже так думаю. Конечно, остается еще моя жизнь, хотя и она принадлежит вам, насколько это зависит от меня. — Он медленно поднялся на ноги. — Полагаю, будет справедливо, если я получу что-нибудь взамен.
— Но чего же вы хотите? Вы ведь уже получили… Вы сохранили свое состояние, потому что я вышла за вас замуж.
— А вы сохранили в своем распоряжении деньги, которые вам оставил ваш отец. Вы сохранили также право на собственность…
— Об этом мы могли бы договориться, — перебила Гвен.
— Чертовски благородно с вашей стороны. — Он шагнул к ней. — И вы сохранили независимость, не так ли?
— Ах, милорд, ну разве замужняя женщина может сохранить хотя бы видимость независимости?
— Вы, кажется, смогли. — Он привлек ее к себе и заглянул ей в глаза. — Ах, Гвен, вы жестокая и бессердечная ведьма. Вы завладели даже моей душой и при этом не хотите швырнуть мне хотя бы кусочек элементарной привязанности.
У нее перехватило дыхание.
— Мне кажется, привязанность, которую я вам… швырнула, вряд ли можно назвать «элементарной».
— Я не говорю о такой привязанности, но вы правы. В этом нет ничего «элементарного». — Он наклонился и поцеловал ее шею. — Скажите мне, Гвен, что вы меня любите.
