Кара Эллиот - Неотразим и порочен
Двое друзей молча вышли, оставив графа в одиночестве.
— Что? — устав от бесплодных поисков, Коннор не сумел сдержаться и повысил голос.
Он пришел домой, чтобы перекусить на скорую руку, надеясь избежать разговоров о расследовании, однако у Алексы были свои планы на этот счет.
Она упрямо вздернула подбородок.
— Нет никакой необходимости так орать. Я просто хочу проявить методологический подход к проблеме. Наведя предварительные справки, я…
— Тысяча чертей! Ты можешь раз в жизни сделать то, что я сказал, и не вмешиваться? Это не твое дело!
— Ты — мое дело, — возразила она. — Я думала, что это очевидно.
— Мне не нужна твоя помощь в этом деле! Я не хочу ее!
Алекса дернулась, словно от удара.
— Иными словами, ты хочешь, чтобы мы были вместе только тогда, когда ты испытываешь физическое желание?
Стрела попала в цель. Коннор слышал гнев в голосе жены, но был слишком зол, чтобы его это остановило.
— Ты извращаешь мои слова!
— Почему бы и нет? — пылко возразила она. — Ты же нисколько не сомневаешься, манипулируя людьми ради своей выгоды!
У Коннора потемнело в глазах.
В два быстрых шага он преодолел разделяющее их расстояние и схватил Алексу за плечи.
— Совершенно верно. Я — безжалостный негодяй, привыкший делать то, что мне нравится. Но не делай вид, что тебя это удивляет. Я никогда этого не скрывал и достаточно наглядно проявил себя уже при нашей первой встрече, когда прижал тебя, благопристойную леди, к стене и засунул язык тебе в рот.
— Тогда, если помнишь, я дала тебе пощечину. — Алекса сжала кулаки. — И очень хочу сделать то же самое сейчас. Не желаю, чтобы ко мне относились как к игрушке.
Волкодав перехватил ее запястья раньше, чем она воплотила свою угрозу в жизнь. Ее кожа показалась обжигающей.
— Тогда не лезь в мужские игры, Алекса. Ты уже знаешь, насколько высоки бывают ставки и как быстро игра может стать опасной.
Она попыталась вырваться, но хватка Коннора была железной. Он тоже был пленником, охваченным желанием, с которым не мог справиться.
— Бегство невозможно. Пытаясь вырваться, ты только причинишь себе боль.
Алекса застыла.
— Это очередной урок?
— Видит Бог, я этого не хотел! — прорычал Волкодав, чувствуя, что его охватывает огонь желания. — Хотя между гневом и сексуальным возбуждением очень тонкая грань. — И похоже, он ее уже перешел.
— Думаю, я это поняла. — Ее губы лишь мгновение назад дрожали от праведного гнева, теперь же она с грустью улыбалась. — Вопрос в том, что с этим делать.
— Один из вариантов — нанести удар. — Его губы были совсем рядом с ее губами. — Но поскольку в настоящее время у тебя такой возможности нет, придется поискать другие пути.
— Ты играешь нечестно, — прошептала Алекса.
— Жизнь редко бывает честна и справедлива.
Пробормотав ругательство, она прильнула к мужу в поцелуе. Ее губы были гладкими, как спелый персик, и теплыми, словно солнечный свет. Простые удовольствия, давно забытые. Боевой дух угас, Волкодав сдался на милость победительницы.
Услышав его стон, Алекса просунула руку под рубашку и стала поглаживать грудь мужа. Издав гортанный звук — то ли крик, то ли ругательство, — он стал жадно целовать ее шею. Кружевная косынка полетела в сторону, и он со стоном приник к ее груди. Влажный муслин холодил напрягшийся сосок.
По телу Коннора разлился огонь, и он принялся расстегивать крючки и пуговицы на ее платье раньше, чем сумел овладеть собой.
— Алекса, — простонал он, стараясь сохранить рассудок. — Прислушайся к голосу разума.
— Не могу. — Она неуверенно улыбнулась. — Сердце говорит слишком громко, заглушая все остальные звуки.
Волкодав не осмеливался обратить внимание на биение собственного сердца.
— В порыве страсти не путай физическое влечение…
— Влечение? — Она вцепилась пальцами в его сюртук. — Ты хотел сказать, похоть? Неужели ты думаешь, что нас объединяет только физическое желание?
Коннор закрыл глаза, не зная, что сказать. Как признаться, что она настолько прочно вошла в его жизнь, что он уже не мыслит иного? Он только что осознал этот сбивающий с толку факт и еще не успел облечь его в слова.
— Черт бы тебя побрал, Коннор Линсли, я люблю тебя!
Она его любит.
В груди поднялась волна надежды, которую тотчас подмял под себя отчаянный страх. А что, если он обманет ее ожидания? Он уже так давно один.
— Я…
Произносил ли он когда-нибудь эти слова? Это было так давно, что он и вспомнить не мог. Быстрые ускользающие тени носились по волнам его памяти, попадая во встречные течения, разбиваясь о камни.
Высвободившись, Коннор поцеловал руку жены и отошел.
— Мне надо идти.
Алекса вздрогнула.
— Посмотри на меня, Коннор. Я открылась для тебя. Я пустила тебя в свое сердце. А ты — ты держишь меня на расстоянии и ставишь в безвыходное положение.
— Вероятно, старую собаку невозможно научить новым трюкам.
Не глядя жене в глаза, Коннор направился к двери.
Алекса молчала до тех пор, пока он не коснулся рукой дверной ручки. Да и тогда ее слова звучали так тихо, что он вовсе не был уверен, что ему не померещилось.
— Сейчас ты можешь поджать хвост и убежать. Но когда-нибудь ты тоже скажешь мне это.
Волкодав не знал, радует или пугает его подобная перспектива, и не мог понять, чего ему хочется больше — расцеловать кого-нибудь или покусать.
Глава 22
— Это вам только что доставили, мадам.
Лакей поставил на стол маленький поднос, на котором лежало письмо.
Алекса со страхом покосилась на послание, словно оно было ядовитой змеей, свернувшейся на блестящей серебряной поверхности. То, что от брата в конце концов придет письмо, напомнила она себе, было неизбежно, но это не прибавило ей желания вскрыть конверт.
Она осторожно подвинула к себе бумагу, подавляя желание бросить ее не читая в ящик стола, закрыть его и потерять ключ. По крайней мере, брат излил на нее не весь свой яд. Похоже, там был только один листочек, да и то небольшой. Вероятно, он решил отложить выяснение отношений на потом, когда он явится лично и вонзит свои клыки в Коннора.
«Боже, что же я сделала с жизнью Волкодава!»
И со своей тоже.
Алекса нащупала пальцами клочок шерсти, привезенный из поместья графа. Но шелковистая мягкость напомнила, что в последнее время козы были единственными живыми существами, которых она не раздражала.
Подавив тяжелый вздох, Алекса начала медленно перелистывать блокнот с набросками. Почему-то архитектурные и сельскохозяйственные инновации ей вполне удавались. Она твердой рукой составляла планы и схемы, намечала детали, знала, как работает каждый элемент. Но когда дело доходило до планирования собственной жизни, все шло не так.
