Лиз Карлайл - Очаровательная проказница
Он медленно выдохнул, и, кажется, печаль чуть ослабла. Он необъяснимо доверял Зоэ.
— И ты… ты его не оставишь?
Она торжественно покачала головой, не отрывая взгляда от его глаз.
— Я не оставлю его. Пока я нужна Робину, я его не оставлю.
Именно этого он и боялся.
Глава 13 В которой няня берет ответственность на себя
От доктора Бевинса было мало пользы, хотя он приезжал ежедневно и с самыми лучшими намерениями. Если его послушать, то, согласно достижениям современной медицинской науки, Робин или очнется, или нет. Или выживет, или умрет. Более ничего неизвестно. Поэтому, по настоянию Джонет, дело исцеления Робина передали в умелые руки няни.
Никому из слуг, кроме Чарли Доналдсона, не разрешали входить в комнату Робина. Джонет в критические моменты, когда дело касалось защиты детей, становилась недоверчивой. Возможно, это родовая черта шотландцев, или сказалось предательство, когда-то коснувшееся ее семьи. Но как бы там ни было, это сослужило добрую службу Зоэ. Она и няня сидели с Робином днем, Мерсер и Джонет дежурили по ночам, сменяя друг друга. Амхерст помогал доктору Бевинсу справиться с все еще бушевавшей оспой, а в свободное время утешал жену и дочерей.
Зоэ отбросила все мысли о будущем, дальше, следующего дня не заглядывала и загружала себя как могла. Это было не трудно. В дополнение к обычным заботам нужно было измельчать бесконечные кучи окопника, нарезать полотно на бинты, замачивать ивовую кору, менять повязки. И все это она делала.
Если кто-то и считал неприличным незамужней женщине ухаживать за больным, то об этом помалкивал. Конечно же, не упоминала об этом и няня, все эти понятия ранга, пола, этикета, к счастью, были выше понимания старушки. Будучи практичной женщиной, она считала, что всякий, кто рядом, должен помогать.
Дважды в день няня спускалась в кладовую под лестницей, чтобы приготовить притирания. Когда Доналдсон был свободен и мог заменить Зоэ, она отправлялась в кладовую вместе со старушкой. Под присмотром няни она училась готовить ячменный отвар и процеживать крепкий бульон. Потом она узнала, как поить Робина, чтобы он не подавился, — на это потребовалась гора подушек и море терпения.
На четвертый день после несчастного случая она вливала Робину в рот куриный бульон, когда в комнату вошел лорд Мерсер, почти на два часа раньше обычного. Он встал с другой стороны кровати около окна.
— Никаких изменений? — глухо спросил он. Зоэ покачала головой:
— Нет, но он лежит спокойно.
Так теперь начинался каждый их разговор, хотя Зоэ задавалась вопросом, как долго человек может пролежать разбитый, бесчувственный, без нормальной еды. У нее не хватало отваги размышлять об этом вслух. Вместо этого, зачерпнув бульон, Зоэ поглядывала на Мерсера, смотревшего в затемненное окно. Глаза усталые, широкие плечи поникли. Из-за обрушившихся на него проблем он забыл подровнять густые каштановые волосы, и теперь они мягко падали на воротник.
Как и в два последних вечера, Мерсер почти машинально бросил сюртук, а потом и жилет на стул, так сделал бы любой в собственной комнате.
Словно они были очень близки.
И в некотором смысле так и было. Можно ли быть ближе, чем однажды были они? Память об этом не покидала Зоэ даже в эти ужасные дни, надежно спрятанная в тайниках души. Даже теперь Зоэ хотелось подойти к Мерсеру, поддержать, сказать, что все будет хорошо. Она отвела глаза, стыд охватил ее. Робин при смерти, и отчасти по ее вине, а она думает только о том, как успокоить его брата.
И все же в глубине души она не только жалела Робина, но и сердилась на него. Но она добьется, чтобы он выздоровел, поклялась Зоэ. Она будет растирать его мышцы, поить бульоном… И как только он поправится, она залепит ему хорошую пощечину, конечно, по здоровой щеке, за то, что они все пережили по его милости. Она отчаянно сожалела, что он потерял миссис Уилфред, но нельзя лишаться надежды.
Словно почувствовав ее переживания, Мерсер отвернулся от окна и, вскинув подбородок, ослабил узел галстука.
— Почему ты не уходишь? — пробормотал он. — Я буду здесь весь вечер. Иди и пообедай нормально.
Зоэ увидела в его глазах что-то похожее на благодарность. И она тоже была ему благодарна. Слава Богу, он не утверждал, что ей не место у постели Робина. Это ее крест, и она горевала о Робине так же глубоко, как остальные.
Но Мерсер по-прежнему смотрел на нее так, словно предлагал еще одну оливковую ветвь мира.
— Спасибо, — быстро опустила глаза Зоэ. — Я только напою его бульоном и проверю, все ли указания няни выполнены.
Мерсер немного наклонился над кроватью.
— Я могу помочь?
Зоэ подняла глаза от чашки.
— Ты можешь немного подвигать его ноги.
Мерсер так и сделал, странно взглянув на нее. Ноги Робина, длинные и мускулистые, были совершенно нагими под ночной рубашкой.
— Просто поднимай их по очереди, — прозаично инструктировала Зоэ. — Сгибай в коленях и поворачивай лодыжку. Няня говорит, что это предотвратит одеревенение, но помни про вывихнутое бедро.
Мерсер чересчур осторожно приподнял левую ногу брата.
— Ты это делаешь? — спросил он, поворачивая лодыжку. Зоэ пожала плечами:
— У няни сил нет, хотя она не желает, чтобы об этом знали. Доналдсон помогает.
— Но Чарли… гм… он мужчина.
Зоэ с грохотом опустила ложку в чашку.
— Так речь об этом? — спросила она, пристально посмотрев на него. — О приличиях? О моей тонкой чувствительности? Уверяю, Мерсер, последнего у меня ни унции нет, а о первом я меньше всего забочусь.
Мерсер опустил ногу Робина.
— Я знаю это, Зоэ, — мягко сказал он. — Только его ноги ужасно тяжелые. Ты не кажешься достаточно сильной.
— О, я достаточно сильна, — тихо и твердо возразила она. — Я иногда думаю, Мерсер, что ты не понимаешь, насколько я сильная.
Мерсер ничего не сказал, но обошел кровать и, встав рядом, поднял правую ногу Робина.
— Я подниму его здоровую руку? — спросил он, осторожно разрабатывая ногу.
— Двигай все, что не сломано, — посоветовала Зоэ. — И растирай мышцы, где нет ушибов, надо поддерживать циркуляцию крови.
Мерсер какое-то время работал в тишине, поглядывая на Зоэ, склонившуюся над его братом и касавшуюся его с чрезвычайной нежностью. Глядя на ее маленькие изящные руки, теперь немного огрубевшие от работы, он задавался вопросом, знает ли он ее вообще.
Что она испытывает к Робину? Преданность, конечно. Она доказывала это день за днем. Но есть ли с ее стороны что-то вроде романтической любви? Или между ними лишь крепкая дружба и флирт, вырвавшийся из-под контроля, как уверял Робин?
