Греховная невинность - Лонг Джулия
Затем повернулся к Еве. В его глазах читалась злая насмешка.
— Помнится, вы говорили, будто здесь, в деревне, вас мучит скука, дорогая.
Ева почувствовала, как руки похолодели, сделались ледяными. «Должно быть, лицо у меня такое же белое, как и платье», — подумалось ей.
— Рада видеть вас, преподобный Силвейн, — любезно проговорила она, пытаясь унять дрожь в голосе. — Позвольте представить вам моего друга, Фредерика Элгара, виконта Лайла.
— Здравствуйте, лорд Лайл, — отозвался Адам столь же учтивым ровным тоном.
Разумеется, он не смотрел ей в глаза.
— Здравствуйте, преподобный Силвейн. Или мне следует называть вас, скажем…
— Вы пришли навестить Хенни, пастор? — перебила виконта Ева с живостью, которая даже ей самой показалась фальшивой. — Как мило с вашей стороны.
Адам наконец повернулся к ней. На миг самообладание его оставило. В глазах вспыхнуло жаркое пламя, которое сжигало и Еву, пылая в ее крови. Адам смотрел на нее взглядом обладателя, любовника, делившего с ней ложе. На его лице отражалась голодная страсть.
В следующее мгновение на губах пастора скользнула легкая ироничная усмешка. Казалось, между ним и Евой пролегла пропасть.
«Он решил, что вел себя как последний болван, что все вокруг верно судили обо мне», — мелькнуло у нее в голове.
Она почувствовала холодное отчуждение Адама, словно перед ней вдруг захлопнулась дверь.
— Да. Я подумал, что цветы доставят Хенни удовольствие, — произнес он. Никто не догадался бы, что минувшей ночью этот мужчина сжимал Еву в объятиях, заставляя задыхаться и стонать от наслаждения, что на рассвете он нежно отвел непослушную прядь с ее лица.
— Вы говорите о той Хенни, которую я знаю? Неужели хоть что-то способно доставить ей удовольствие? — удивился Фредерик.
Адам не ответил, глядя на лорда Лайла с вежливо-отстраненным выражением. Но глаза его горели недобрым блеском, от которого у Евы по спине пробежал холодок. Точно такими же глазами, вспомнилось ей, кот смотрел на убитую им крысу, примериваясь, куда вонзить клыки.
— Хенни больна. — Еве показалось, что собственный голос доносится откуда-то издалека, как сквозь толщу воды. Она попробовала улыбнуться, но мышцы лица не слушались, будто не желали лгать, изображая вымученную гримасу. Ей насилу удалось приподнять уголки губ. — Пастор стал для нее великим утешением. Хенни на удивление быстро поправляется, преподобный. Это просто чудо. Думаю, сейчас она спит. Спит крепким, спокойным сном, — пролепетала Ева, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Что ж, это прекрасно! Нам сейчас подадут ранний обед. Не хотите ли присоединиться к нам, преподобный Силвейн? — довольно промурлыкал лорд Лайл.
Ева не осмелилась взглянуть на Фредерика. Она боялась убить его взглядом. Не зря лондонский свет наградил ее прозвищем Черная вдова: будь у нее жало, она вонзила бы его в сердце лорду Лайлу.
Приподняв брови, Адам смерил Фредди насмешливым взглядом. На его лице читалось веселое любопытство, словно, гуляя по лесу, он вдруг наткнулся на необычный гриб. Ева уже не в первый раз невольно пришло в голову, что Адам без предупреждения наносит сокрушительный удар в челюсть.
И вдруг пастор улыбнулся медленной, ленивой улыбкой, не предвещавшей ничего доброго.
— Благодарю вас за приглашение, лорд Лайл. Пожалуй, я соглашусь.
Надо бы улучить момент и попросить служанку не подавать к столу ножи, подумала Ева.
Глава 23
Значит, явился лорд Фредерик Лайл, мужчина, который упустил шанс жениться на Еве, проиграв в карты графу Уэррену. Она не упоминала о том, что ждет гостя.
Впрочем, минувшей ночью они почти не разговаривали.
Молчаливая служанка поставила перед хозяйкой и ее гостями блюда с горячими кушаньями. Хрустальная люстра над их головами сверкала подвесками, острыми, как звериные клыки. Этот блеск отражался в столовом серебре и сияющих канделябрах.
— Как вы познакомились с моим дорогим другом, графиней Уэррен, преподобный Силвейн?
«Дорогим другом? В самом деле?»
— Она уснула на одной из моих проповедей. Это было незабываемо. — Адам вежливо улыбнулся.
Бледное лицо Евы цветом напоминало ее белое платье. Она рассеянно смотрела на баранью отбивную у себя на тарелке, будто не знала, как к ней подступиться. За все время обеда Ева так и не притронулась к приборам.
— Крайне невежливо с моей стороны, — с деланой живостью проговорила она.
— После той жизни, которую графиня вела в Лондоне, ей необходимо отдыхать как можно больше, — рассмеялся лорд Лайл.
— О да, — после небольшой паузы отозвался Адам. — Я много слышал о жизни леди Уэррен в Лондоне. Здесь, в Суссексе, она тоже весьма деятельна и неутомима.
Забавно. Он вдруг открыл для себя прелесть намеков.
Оказалось, что намеками можно ранить. И находить в них мстительное удовольствие, когда сердце терзает боль.
— Неутомима? Неужели? А Ева недавно жаловалась мне, как мало развлечений здесь в Суссексе, если не считать… здоровых упражнений. Может быть, вы составите нам партию в карты, преподобный? Или вам запрещено играть?
— Фредерик, — резко осадила его Ева. В ее голосе ясно слышалось предостережение.
Она безошибочно угадала его намерения.
— Не вижу смысла в игре, лорд Лайл. Я просто получаю желаемое. Мне не приходится даже просить, — непринужденно, едва ли не весело бросил Адам и, подцепив вилкой горошек, отправил его в рот.
Ева медленно повернулась к нему. Ее глаза сверкали опасным холодным блеском, как хрустальные подвески люстры у нее над головой. Она отлично поняла, что хотел сказать Адам. Подумать только! О, священник быстро овладел искусством говорить намеками. С каждой минутой он все больше ненавидел и презирал себя, но это уже не имело значения. В него словно вселился демон.
— Как-то раз Еве попала в глаз ресница, что привело к дуэли. Вы слышали эту историю, преподобный Силвейн? Двое мужчин, охваченных ревностью, схлестнулись не на шутку. Каждый решил, будто она подмигнула именно ему. Редкая женщина способна разжечь в мужчине подобное безумие, чтобы два здравомыслящих джентльмена потеряли рассудок, вступив в жестокую, грубую схватку.
— На шпагах или на пистолетах? — спросил Адам, словно пытался угадать, каким оружием владеет Лайл.
Казалось, он готов бросить виконту вызов. В воздухе запахло угрозой. Лайл невольно замер. Глаза Евы недоверчиво расширились. Прошлой ночью эти глаза, полные нежности и беззащитности, смотрели на Адама с мольбой. Темные от желания, они горели страстью и щурились, закрывались, затуманенные наслаждением.
— На шпагах, — произнес наконец Лайл. — Тот несчастный едва не истек кровью. — Судя по тону виконта, он мог бы порассказать еще немало подобных историй: незадачливый дуэлянт был далеко не единственной жертвой губительных чар Евы. — Вас в Оксфорде учили фехтовать, преподобный Силвейн? Я там освоил эту науку.
— О, фехтовать я научился у своих братьев. И у кузенов Эверси. Мы и теперь постоянно упражняемся. Я учился не только владеть шпагой, но также понимать, во имя чего и из-за кого стоит сражаться. На самом деле достойных поводов не так уж много.
Ева не отрываясь смотрела на Адама. Каждое его слово казалось точно рассчитанным ударом. Он видел, как бледнеет ее лицо, но, похоже, уже не мог остановиться.
— Безусловно. Наверное, вы никогда не участвовали в поединке. Впрочем, дуэли — занятие для джентльменов, — небрежно бросил Фредерик и широко улыбнулся.
— Разумеется, — весело согласился Адам, отрезая кусочек баранины. — Значит, для вас это тоже неизведанная область.
Он произнес это с легкой улыбкой, непринужденно, будто мимоходом, так что Фредди не сразу уловил оскорбительный смысл его слов.
Мгновение спустя виконт оцепенел, будто под ребра ему всадили стилет. Улыбка застыла на его губах, а затем и вовсе сбежала с лица. Испарилась, как вода в луже под жаркими лучами солнца.
Он ошеломленно посмотрел на Адама, словно впервые увидел его.
