Дамский секрет - Джоанна Чемберс
— Натан, — отчаянно прошептала Джорджи. Все могло закончиться прямо сейчас, злыдня попросту всадит пулю ему в сердце. Он пропустил мимо ушей ее шепот, и она шагнула к леди Дансмор. — Прошу вас, — вновь взмолилась она, — он ни в чем не виноват.
— А кто виноват? — сердито справилась леди Дансмор. — Кто виноват?
— Боюсь, что вы, мама, — донесся из дверного проема голос кузена, лорда Дансмора. Рядом с ним стоял мужчина. Джорджи признала в нем одного из гостей поместья. Дансмор был бледен, удручен, голос звучал скорее печально, нежели осуждающе. — Вам некого винить, кроме себя.
Он пересек комнату, плавно вклинился между пистолетом и Натаном. Задор вмиг покинул леди Дансмор. Гордая осанка исчезла. Она сдалась и заплакала.
Незнакомец торопливо заговорил с Натаном. Джорджи не понимала ни слова. Она постепенно осознала, что болела рука. С рукой что-то не так: она неприятно выгнулась, опухла, сместилась прямо у нее на глазах. Джорджи сделалось дурно. Второй рукой она с трудом ее коснулась и ахнула от пронзительной боли.
— Джорджи?
Натан шагал к ней. Умом она понимала, что он шел быстро, но казалось, что это заняло целую вечность. Она упала, но не во тьму, а в мягкий бледно-серый свет, в бушующий океан забвения.
Глава 31
— Запястье сломано, — жизнерадостно объявил лекарь. Он осторожно опустил руку Джорджи на подушку. — Я поставлю припарку, наложу шину и забинтую. Мне нужна кипяченая вода.
Натан поспешил к двери.
— Дэви!
Мальчишка недавно приехал с Гоуджем, сэром Перси и констеблями. Приспешников леди Дансмор увели, саму леди тоже, правда, ее передали на попечение слуг сына.
Явился Дэви с любопытством на лице.
— Милорд?
— Врачу нужна кипяченая вода.
Мальчишка кивнул и удалился, а несколько минут спустя вернулся с полным чайником. Дэви оказался очень деловитым. Далеко пойдет.
Лекарь налил воды в эмалированную миску, где смешал порошки. Он толок содержимое пестиком, пока оно не превратилось в коричневатую массу, потом аккуратно распределил его по травмированной руке. Джорджи морщилась, но не издавала ни звука.
Покуда масса высыхала, лекарь оживленно болтал. Джорджи лежала на подушках с закрытыми глазами и белым лицом. При взгляде на нее внутри все скручивало в тревожный узел.
Лекарь наложил шину, затем повязку, кою закрепил петлей вокруг шеи и груди, дабы рука не шевелилась.
— Удобно? — радостно спросил он.
Джорджи кивнула и слабо улыбнулась.
— Сколько рука будет заживать?
— Несколько недель точно, возможно, дольше. Будем надеяться, что слабость скоро пройдет.
Джорджи разволновалась. Натан хотел сказать, что все наладится, но промолчал, нервничая и смущаясь. Стало легче, когда лекарь принялся собирать сумку.
— Пойду посмотрю, жив ваш брат или нет! — до жути весело хмыкнул он и наконец-то ушел.
Натан его проводил; здорово закрыть за ним дверь, пусть всего на несколько минут. Скоро Эддингтон захочет вернуть себе опочивальню — ныне он лежал на кушетке в гостиной, за ним присматривал человек по имени Уилл, за коим посылал Гарри.
Натан затворил дверь. Джорджи опять закрыла глаза. Она уснула? Он решил позволить себе роскошь полюбоваться ею.
Даже мертвенно-бледная и перебинтованная, она выглядела славно. Красивая, соблазнительная, хрупкая.
Джорджи разомкнула веки. На миг они встретились взглядами, засим он отвел глаза.
— Как это случилось? — поинтересовался он, указав на руку.
— Я нырнула за пистолетом, а один из ее головорезов ударил меня ногой.
Натана обуяли страх и гнев (ныне бессмысленные). «А если… она могла…» Он прогнал мерзостную мысль и вынудил себя улыбнуться.
— Сорвиголова.
Он сел на край кровати, бедром чуть касался ее бедра.
— Когда ты пришел, этот зверь чуть не убил Гарри. Ни разу в жизни я никому так не радовалась. Ты знал, что она здесь? Ты поэтому приехал?
Он кивнул.
— Я велел следить за тобой, если ты покинешь дом. Дэви проводил тебя досюда. По дурости я решил сначала навестить Дансмора, а потом ехать за тобой.
— Ты навещал Дансмора? — нахмурилась она.
— Хотел отпугнуть его от вас с Гарри. Я думал, это он на вас нападает, но пока мы беседовали, выяснилось, что это может быть его мать. Потом пришел Дэви и сообщил, что у «Камелота» объявились какие-то неприятные люди, и я помчался сюда. Остальное ты знаешь.
— Ты добрался как раз вовремя.
Джорджи поежилась. Травмированная рука прижата к груди. Вытянутые ноги благопристойно прикрыты юбками. Натан хотел к ней прикоснуться, но считал, что не имеет права. Дабы не поддаться соблазну, он сжал руки в кулаки.
— Я рада, что ты пришел нам на помощь.
— Я все равно хотел приехать после встречи с Дансмором.
— Да? — неуверенно спросила она. — Зачем?
С перевязанной рукой и большими ясными глазами она походила на деву в беде. Можно даже обмануться и счесть умелую Джорджи беспомощной.
— Хотел поговорить с тобой.
— О чем?
Сердце билось в горле. Он тщетно попытался сглотнуть.
— О моем поведении сегодня утром, когда к тебе приходила Лили. Я хотел извиниться.
Он отслеживал ее реакцию. Только губы чуть дрожали.
— Извиниться? — повторила она.
— За то, что я сказал. Ты ведь поэтому ушла?
— Я ушла, потому что Гарри приехал, — отвела она взор. — Я же говорила, что уйду, когда он вернется.
— Тогда почему ты ушла молча?
— Я оставила письмо, — просипела она.
— По-твоему, это письмо?
Она воззрилась на него и разрумянилась.
— Ну записка. Я злилась. Ты говорил с Лили так, будто я… потаскуха.
Джорджи снова отвела глаза. Его терзали стыд и печаль. Он сглотнул.
— Знаю, извини. — На этот раз он до нее дотронулся, не в силах больше сдерживаться. Он опустил ладонь на травмированную руку. На ощупь пальцы были холодными, твердыми. — Видимо, я обезумел, — буркнул он.
Джорджи молчала, отвернув лицо. Натан опустил глаза на свою руку, лежавшую небрежно, неподвижно, и ощутил боль в сердце.
— Понятия не имею, что на меня нашло. До сегодняшнего дня между нами все… — он нахмурился и махнул рукой, подбирая слова, — мы были вдвоем. Только ты и я. Нам ничто не мешало: ни титул, ни состояние. Казалось, я нужен тебе таким, какой я есть.
— Ты и нужен мне таким, какой ты есть. То есть… был нужен.
Натан сглотнул.
— А сейчас уже нет?
— А чего ты ожидал? Я не рассчитывала, что ты на мне женишься, но я рассчитывала, что ты будешь меня уважать. Сегодня ты показал, что не уважаешь.
— Я тебя уважаю. Больше, чем кого-либо. — Он помолчал, затем вынудил себя быть искренним: — Когда я услышал слово «обесчестил», я подумал о браке. Наверное, я запаниковал.
— Запаниковал от того, что подумал о браке со
