Эгоист (СИ) - Агекян Марина Смбатовна

И направился с ней в свой флигель, потому что больше не мог говорить.

Глава 22

Внутри горело лишь несколько свечей, которые оставил расторопный слуга, когда Уильям вошел в маленькую прихожую флигеля и закрыл ногой дверь. Ночные звуки остались снаружи. Внутри царила нерушимая тишина, которая приняла их в свои долгожданные объятия.

Обнимая его за шею, Шарлотта с замиранием сердца чувствовала, как он несёт ее через гостиную, поднимается по ступенькам на второй этаж и заходит в комнату, где так же горело несколько свечей. Она понимала, на что соглашается, на что идет. Назад пути больше не будет. Если она останется, это отрежет пути им обоим и отказать ему станет просто невозможно, но когда это она могла отказать ему? Тем более, когда сердце было переполнено бесконечной любовью к нему. Все эти дни, что она измучила себя, боясь обнаружить, что он перестал желать ее поцелуев, Шарлотта с изумлением нашла не только то, что считала потерянным для себя. У нее было такое ощущение, будто все его поцелуи будут принадлежать только ей. Впервые она позволила своей любви вырваться наружу, впервые любовь к нему не причиняла ей боль. Возможно, боль наступит потом, но сейчас она была не в состоянии думать ни о чем, думала только о его сильно бьющемся сердце, которое билось рядом с ней, когда он подошел к кровати и медленно опустил ее на пол.

Глаза его мерцали обещанием и чем-то еще, что она не осмелилась назвать.

У нее дрожали руки, когда Уильям, возвышаясь над ней, развязал пояс ее пеньюара и сбросил его на пол.

Опустив голову к ней, он прижался губами ее шеи, волнуя кровь. Она вдруг почувствовала, как щетина его бакенбард поцарапала ей кожу, и не смогла сдержать невольную улыбку.

— Ты ведь уже видела меня, правда? — шепнул он, потянувшись за ее ночной рубашкой.

Трепеща и едва живая от того, что должно произойти, Шарлотта подняла руку и зарылась пальцами ему в волосы, пока он осыпал горячими поцелуями всю ее шею.

— Д-да, видела.

Видела такую потрясающую грудь, которую не забыла бы, если бы даже ослепла и впала в старческий маразм, лишившись памяти.

Повернув голову, он стал покрывать поцелуями другую сторону ее шеи. Ноги ее задрожали, и Шарлотта едва не упала, когда ее тело вспыхнуло вновь от недавно испытанных чувств, стремительно нараставших внутри нее.

Уильям поднял голову и взглянул на нее.

— Теперь моя очередь. — Его глаза жадно прошлись по всей ее фигуре, а потом он сделал какое-то быстрое движение рукой, и белый шелк, скользнув по ней, упал к ее ногам рядом с пеньюаром. — Боже правый, ты действительно божественна! — потрясенно промолвил он, застыв перед ней так, будто на самом деле увидел нечто чудесное.

Уильям боялся дышать, чтобы не развеять это потрясающее видение. Не только потому, что она действительно была красива. А потому, что это была Шарлотта, девушка, которую он хотел больше всего на свете. Которую собирался любить этой ночью. Любить до конца жизни. Что бы ни стояло между ними.

Такая изящная, тонкая и пленительная. Шелковистые волосы волнистым каскадом падали ей на белоснежные плечи, спину и грудь, доходя ей до талии и еще больше подчеркивая эту матовую белизну. Округлые плечи переходили в высокую грудь, увенчанную напряженными розовыми сосками. Узкая талия вызывала острое желание тут же обнять ее. Чуть расширяясь на бедрах, грациозные линии уходили вниз по стройным ногам, которыми она еще недавно сжимала его. Шарлотта была идеальна от макушки головы до кончиков потрясающе красивых пальцев на ногах.

И сегодня собиралась принадлежать ему.

Уильям боялся, что у него остановится сердце прежде, чем он даже поцелует ее.

— Сердце мое, — пробормотал он, обнял, привлек к себе и поцеловал.

Тело его мгновенно налилось горячей тяжестью, когда она, вся дрожа, восхитительно обнаженная, прильнула к нему.

Задыхаясь от смущения и не зная, как укрыть себя от его жадного взгляда, Шарлотта увидела свое спасение только в том, чтобы снова прижаться к нему. Но он опередил ее. Когда их губы слились, она обхватила его за шею и тут же ощутила легкое раздражение, обнаружив на нем царапающую ткань рубашки.

Как будто поняв это, он схватил ее руку, положил на свою грудь и пробормотал между поцелуями:

— Расстегни, пожалуйста, иначе боясь, у меня не получится, потому что у меня дрожат руки.

Шарлотта была изумлена тем, что это на самом деле действует на него так же, как он на нее. Невероятно, неужели она тоже могла заставить его дрожать одним прикосновением? Что-то сладкое ударило ей в голову. Нащупав маленькие пуговицы, она стала расстегивать их, сбиваясь всякий раз, когда его поцелуй становился жарче. Пальцы ее невольно гладили его горячую кожу, покрытую пушком мягких волос, пока она расправлялась с его рубашкой.

Когда она расстегнула пуговицы до середины, Уильям оторвался от нее, выпрямился и стащил через голову раздражающую ее часть одежды.

На этот раз замерла Шарлотта. Не потому, что ее взору предстала его бледно-матовую атлетическую грудь с рельефными мышцами, которые она собиралась трогать.

Она снова видела повязку на правом плече и забинтованный правый бицепс, чуть выше локтя. И еще, у него на животе и на боку красовались два темных неровно-округлых синяка. И хоть по происшествию выходных бледный синяк под левым глазом и ссадина на правой скуле полностью зажили, оказывается, его били так сильно, что отметины на теле до сих пор остались.

Она коснулась одного синяка пальцами, чувствуя, как перехватывает в горле, и заглянула ему в глаза.

— Господи, тебя действительно били! — потрясенно промолвила она, боясь представить, какую боль он при этом испытывал.

Уильям нахмурился и накрыл ее руку.

— Всё уже зажило. Мне не больно…

Она надавила на его живот, и он шумно застонал.

— Лжёшь и даже не краснеешь! — произнесла Шарлотта с упрёком.

Уильям боялся потерять голову раньше времени. Обняв ее, он привлек ее к себе.

— Обожаю твои методы выводить меня на чистую воду.

— Шутить изволите, милорд?

Уильям улыбнулся и покачал головой.

— Собираюсь целовать тебя, сердце мое, целовать до тех пор, пока ты не задохнешься.

И сдержал слово. И поцеловал. Так пьяняще и безудержно, что Шарлотта едва не упала, не в состоянии удержать прямыми подгибающиеся ноги. Застонав, он поднял ее на руки, опустил на кровать и лег рядом с ней, сбивая покрывало и простыни, под которые погрузились ее ноги.

Она почувствовала, как он скидывает сапоги, которые с шумом упали на пол, разорвав тишину ночи. Шарлотта утонула в его поцелуях и хотела обнять его, но Уильям оторвался от нее, приподнялся, сбросил с себя черные бриджи и уже полностью обнаженный, лег рядом с ней, нырнув под простыню.

Шарлотта затаила дыхание, когда почувствовала его всего, когда он придвинулся к ней еще немного ближе, коснувшись волосатой ногой ее ноги. Ощутила такие части его тела, какие даже не представляла обнаружить… Как… как это возможно? Как это пряталось в его бриджах?

Он усмехнулся и перевернул ее на спину.

— Когда-нибудь я покажу это тебе. — Он поцеловал ее легко и непринужденно, сбивая с мыслей. — Как покажу и то, как бреюсь.

Невозможный, совершенно невозможный человек!

Она не могла больше думать. Обняв его за плечи, Шарлотта притянула его к себе и сама поцеловала его, начиная заново гореть. А он продолжал ошеломлять ее, потираясь о нее своим твердым, таким же волосатым, наряженным телом, от прикосновений которого в ней вспыхивали болезненные, яркие искры. По телу пробежалась знакомая дрожь, когда его теплая, широкая ладонь правой руки легла ей на грудь.

— Пожалуйста, не напрягай руку, — пробормотала она, покрывая поцелуями его лицо.

Уильям застыл.

— Господи, Шарлотта, ты еще можешь думать? — Он удивленно покачал головой. — Как же плохо стало быть я тебя целую. — Просунув ей под голову левую руку, которую укрыл каскад ее ошеломляюще длинных волос, он заглянул ей в глаза и тут же потребовал: — Не шевелись.