Виктория Холт - Шестая жена
В такие периоды он много думал о женщинах, но его мысль подолгу не задерживалась ни на ком, Его жена? Он был к ней привязан. Она — заботливая сиделка, но королю ведь не всегда нужна сиделка. Но кем бы она ни была, он намеревался выдвинуть против нее обвинение в ереси. Вскоре ее подвергнут допросу, но пока она побудет рядом с ним. Но уж если будет доказано, что она погрязла в ереси, то его святой долг — избавиться от нее. Она должна будет умереть. У него уже было два развода — с него достаточно. Развод опасен — разведенная женщина может родить ребенка, а молва припишет его королю. Такой слушок прошел об Анне Клевской. Нет уж! Смерть — гораздо лучше. Он не хотел, чтобы у маленького Эдуарда были проблемы с соперниками.
Ему просто нужна новая жена — молодая и пригожая, чтобы с нею он перестал тосковать о прошлом.
Хертфорд попросил об аудиенции, и король принял его.
— А, братец! — воскликнул король. — Что это ты такой злой?
— Ваше величество, я обнаружил измену.
— И кто же изменник?
— Милорд Сюррей, ваше величество.
— А, этот хвастунишка! И что же он выкинул па этот раз?
— У него есть друзья за границей, ваше величество, мы об этом уже давно знаем. У него служит старый слуга вашего врага, кардинала Поула. Он пытался уговорить свою сестру, герцогиню Ричмондскую, невестку вашего величества, стать любовницей вашего величества!
Король взорвался:
— Ах он негодяй! Мошенник! Да как он смеет предлагать ей такое! Он ведь должен знать, как я отношусь к подобным делам!
Хертфорд поклонился:
— Ведь ваше величество женаты на леди, которую мы все любим и уважаем, и счастливы в этом браке.
— Так оно и есть, — сказал Генрих. — И как только этому молодому дураку пришла в голову мысль подсунуть мне любовницу! Как будто я сам не могу найти... если бы я, конечно, захотел. Но я не хочу. Я стремлюсь сохранить святость брачных уз. И только об этом всегда и думаю.
Генрих бросил быстрый взгляд на Хертфорда, по тот был мрачен и весь поглощен гневом и желанием отомстить Сюррею. — Он намеревался, ваше величество, управлять вами через свою сестру.
От этих слов кровь бросилась королю в лицо.
— Клянусь Богом, я упеку его за это в Тауэр. Этот человек — предатель.
Теперь надо было закрепить успех — Хертфорд это хорошо понимал.
— Милорд, он обнаглел до того, что велел изобразить королевских львов на стене одной из комнат своего Кеннинг-Холл.
— Что?! — взревел Генрих. — Да как он посмел?!
— Посмел, ваша милость. Этих львов увидел один из его друзей, который понял, что это измена. И еще он понял, что если не сообщит о ней, то и сам будет виновен.
— Ты прав, это измена! — вскричал Генрих. — Он не смеет присваивать себе герб Англии!
— Когда ему указали на это, он сказал, что имеет все права на этот герб, ибо в его жилах течет кровь Шарлеманя и Плантагенетов.
— Клянусь Богом! — закричал король, поднимаясь и всем телом наваливаясь на свою палку. — Он за это ответит!
— Сюррей считает, что у него больше прав на престол, чем у вашего величества. Он и его отец — изменники.
— И Норфолк тоже? А этот что сделал?
— Он видел королевских львов на стене в Кеннинг-Холл и не донес об этом.
— Да, — сказал король. — Да, он виновен.
— Кроме того, ваше величество, наверное, помните, что он намеревался женить своего сына на принцессе Марии. Они очень опасны, эти Ховарды. Они изменники.
— Да, изменники! — отрезал Генрих. — Ты прав, брат мой.
Он вспомнил насмешливые карие глаза величайшего поэта Англии, он вспомнил слова, которые так легко срывались с губ этого наглеца. Он представил себе королевский герб на стене в доме Сюррея, и понял, что эта могущественная семья доставит его сыну, которому было всего девять лет, много хлопот.
— В Тауэр! — закричал он. — В Тауэр обоих!
А сам подумал: «Я не умру, я еще поживу на белом свете. У меня родятся сыновья. Эдуард еще слишком мал. Я не умру, пока у него не появятся братья, которые будут расти вместе с ним».
Хертфорд с радостью отправился выполнять приказ короля. А Генрих пообещал себе, что, когда с этим делом будет покончено и Норфолк со своим сыном лишатся голов, он безо всяких проволочек выдвинет обвинение в ереси против королевы.
Он заведет себе пышущую здоровьем женушку — седьмую и самую лучшую из всех, — и за годы, отпущенные ему судьбой, она нарожает ему кучу сыновей.
* * *Сэр Томас Сеймур ехал в Хэтфилд-Хаус, где вместе со своим братом Эдуардом жила теперь принцесса Елизавета.
Томас знал, что детей решили разлучить и что завтра Эдуарда увезут в замок Хертфорд, а Елизавету — в Энсфилд. Таков был приказ короля. Наверное, его величество счел, что Елизавета оказывает слишком большое влияние на мальчика.
Томас радовался природе. Наконец он увидел вдалеке дом, где жила принцесса, и с вожделением подумал о ней. Он предполагал, что сейчас она стоит у окна и наблюдает за ним, но при встрече, конечно же изобразит удивление.
Она очень умна для своих тринадцати лет, и, вне всякого сомнения, следит за развитием событий с таким же нетерпением, как и все остальные.
Он отдал лошадь конюху и прошел в дом. Его встретили учителя королевских детей — сэр Джон Чек, доктор Кокс и сэр Энтони Кук.
— Привет, джентльмены! — весело приветствовал их Томас. — Я слышал, что принц и принцесса расстаются, и приехал сюда, чтобы застать их вместе под одной крышей.
— Они будут рады вашему приезду, сэр Томас. Принц часто вспоминает вас и все спрашивает, когда вы приедете к нему.
-- А принцесса?
— Она вас не вспоминала, но готов поклясться, что она также будет рада видеть вас.
Томас прошел в покои, где находились молодой принц и его сестра. На лицах у обоих он заметил следы слез.
Томас преклонил колени перед наследником престола и поцеловал ему руку.
— Дядюшка Томас! — вскричал Эдуард. — Как я рад, что ты приехал!
— Ваше высочество милостивы ко мне, — сказал Томас. Он повернулся к Елизавете: — А вы, леди Елизавета, рады ли вы видеть меня?
Она протянула ему руку и не отнимала, пока он с жаром целовал ее.
— Вы приехали, милорд, в грустное время, — произнесла она.
— Нам было здесь так хорошо, — пылко произнес Эдуард. — Но теперь нас разлучают. Меня посылают в Хертфорд, а сестру — в Энсфилд. Ну почему, почему?
- Так повелел ваш царственный батюшка, — сказал адмирал. — Я не сомневаюсь, что он забоимся о вашем благе.
Он подумал, как она хороша, эта маленькая девочка, которая, несмотря на свою худобу — ее беспокойная натура не позволяла ей набрать вес, — вела себя как настоящая женщина.
