Джоан Смит - Неблагоразумная леди
– Он живет рядом, на Пултни-стрит, – напомнила Пруденс.
– Ах, да! Он будет здесь с минуты на минуту. Пруденс не надеялась увидеть Дэмлера в тот же день, так и получилось. «Это напоминание мне, – улыбнулась она про себя. – Когда джентльмен присылает огромные букеты и бриллианты, добра не жди». Она поискала в цветах коробочку с украшением, но не нашла. Он говорил, что такая кокетка заслуживает лишь carte blanche, – вспомнила Пруденс разочаровано. Она ожидала другого. Ее даже не очень обескуражила эта мысль. Единственное, что ее заботило, был вопрос, когда он явится сам. Когда на следующее утро посыльный принес двенадцать дюжин роз, миссис Мэллоу забеспокоилась.
– Что он хочет этим сказать? – спрашивала она дочь. – Так странно он замышляет какую-то шутку.
– Конечно, шутку, мама, – отвечала дочь. Вилма не видела ничего комичного в расточительности маркиза, она была счастлива тем, что дочь не скрывала довольной улыбки.
В три часа вернулся Кларенс после второго сеанса, и принес холст, законченный на две трети. Мона Лиза с хорошеньким вздернутым носиком начинала приобретать отчетливые очертания. Ее оранжевые щеки резко выделялись на зеленом фоне. Оставалось сделать фамильный герб и подправить кое-где. Дэмлер пришел с Кларенсом.
Пруденс, стоя за огромным букетом роз спросила, как графине нравится портрет.
– Очень довольна, – заверил Кларенс. – Видел то, что нарисовал Ромни. Жалкое впечатление. Сделал ее похожей на попугая. Ну, ну мы снова купаемся в розах. Мадрид в Бате?
– Ты хочешь сказать, Севилья? – поправила сестра.
– Да, тот испанец, который увивается за Пруденс.
– Нет, эти розы прислал лорд Дэмлер, дядя, – сказала Пруденс. – Такое количество, даже слишком много, – она искоса посмотрела на маркиза.
Дэмлер сделал равнодушный вид, но взгляд выражал вопрос.
– Теперь мы знаем, что это означает, а? – объявил Кларенс, одобрительно кивая и пряча хитрую улыбку.
Видя, как покраснела Пруденс и смутился Дэмлер, миссис Мэллоу подумала, что на этот раз брат, возможно, не ошибается. Она решила постараться увести Кларенса, чтобы оставить молодых людей наедине.
– О, Кларенс, никогда не угадаешь, кто у нас был, – сказала она. – Миссис Херринг.
– Кто? Этого не может быть! Только утром я получил от нее письмо: она лежит с инфлюенцой, бедняжка. Напишу, чтобы вызвала Найтона, он всегда рад, когда его вызывают, поедет хоть на край света.
– Не та миссис Херринг, а ее невестка, старшая миссис Херринг, жена ее брата. Сняла комнаты как раз под нами. Мы должны сейчас же навестить ее.
– Хорошо, зайдем вечером.
– Давай пойдем сейчас, Кларенс, – настаивала Вилма, понимающе глядя на Пруденс. Та закусила губу и энергично кивала головой. – Здесь нет кабинета, где Пруденс и лорд Дэмлер могли бы поговорить о книгах наедине. Писателям нужно иногда побыть без постороннего окружения. Давай сходим к миссис Херринг, хорошо?
– Меня всегда интересовали разговоры о книгах. Они могут свободно беседовать в моем присутствии.
– Да, но миссис Херринг ждет нас именно сейчас, – не унималась Вилма. Затем она взяла брата под руку и повела к двери, предложив по пути захватить портрет и показать его приехавшей леди.
Кларенс, Вилма и портрет прошествовали в коридор. Вилма плотно закрыла за собой дверь.
– Неожиданный акт милосердия со стороны вашей матери, – заметил Дэмлер, улыбнувшись одной из своих неотразимых улыбок.
– Дядя так долго не понимал намека, потому что брат миссис Херринг имеет несчастье быть холостяком.
– В таком случае визит не займет много времени.
– Вероятно. – Пруденс с опаской поглядывала на дверь, боясь, что миссис Мэллоу не удастся надолго устранить Кларенса. Он обязательно захочет присутствовать в момент предложения, хотя и не одет соответствующим образом. Ее нетерпение передалось Дэмлеру, он сел ближе к Пруденс.
– Благодарю вас за целую оранжерею роз Дэмлер. Я перерыла оба букета, но не нашла коробочки с бриллиантом. Вы забыли ритуал?
– Бриллиант, полагаю, сейчас находится на пути к вам из Лонгборн-эбби.
– Как, только один? – спросила девушка, надув губы.
– Только один. Не собираюсь слишком баловать вас. Если будете хорошо себя вести, возможно, получите еще один в наш пятидесятилетний юбилей.
– Хм. Мне показалось, что та молодая особа в театре с прической в виде папоротника, была вся увешана бриллиантами.
– Но у нее не было одного большого на пальце.
– Не обратила внимания на пальцы, рассматривала ее другие весьма привлекательные части тела.
– Дорогая. Я очень скучал по вас, – сказал Дэмлер, поднимая Пруденс за руки с дивана.
Она смутилась и отвернулась, делая вид, что смотрит в окно.
– Похоже, что опять будет дождь, – сказала она.
– Да. Дорогая, в Файнфилдз я зря потерял время, не мог ничего делать, без вас мне кажется все пустыней. В Бате я вел себя смешно, желая измениться ради вас.
– К вечеру обязательно пойдет дождь, – ответила Пруденс, с огромным интересом рассматривая облака.
– Пруденс, почему вы смотрите в окно и притворяетесь, что не расслышали, как я назвал вас «дорогая»? Я думал, что это неблагопристойно, и дадите мне возможность объяснить благородство моих намерений.
Сердце Пруденс бешено забилось, волнение окрасило румянцем, щеки, она нежно и приветливо улыбнулась.
– Я заметила, – сказала она.
Дэмлер провел ладонями по ее шее, руки его были теплыми и мягкими, прикосновение очень приятным.
– Ну и как, Пруди? Никакого нравоучения?
– Пруди! Теперь осталось принести оттоманку и посмотреть, умею ли я принимать соблазнительные позы.
– Перестаньте сверлить меня вашими прекрасными синими глазами, а то зацелую до смерти.
– Это будет открытие – какой неизбитый способ умирать! – ответила она, играя ресницами.
Дэмлер сделал движение к ней, но остановился.
– Меня несколько смущает обилие цветов. И еще не прозвучала магическая фраза: «Мисс Мэллоу, прошу оказать честь…» Так, кажется, она начинается?
– Рассудительна до последнего вздоха. В будущем ни вам, ни Шилле не удастся своевольничать, я этого не потерплю. Ее верну в гарем, а вас в Лонгборн-эбби.
– Подозреваю, что Лонгборн уже не раз бывал гнездышком любви.
– Ворчливая злюка!
– Если последует упоминание о паре рысаков и коляске для прогулок по парку, я определенно откажу.
– Вы выйдете за меня замуж, Пруденс Мэллоу, с коляской или без нее.
Дэмлер заключил Пруденс в объятия без дальнейших разговоров и начал целовать с искусством человека, владеющего свободно шестью языками и немножко хинди и китайским, и со страстью поэта, который испытал любовь впервые в жизни. Она отвечала как могла, по-английски и немного по-французски. Дэмлер остался очень доволен ее умением изъясняться на этих языках. Он видел, что имеет дело со способной ученицей, и не спешил добиться абсолютной беглости. Первый урок прошел превосходно, маркиз почувствовал, что из него выйдет учитель-энтузиаст.
