Майя Родейл - Татуировка герцога
Элиза зарыдала.
Вскинув руку, она пыталась поймать наемную карету. Сильнейшее желание оказаться дома лишило ее обычного здравомыслия. Она любила и все потеряла. Больше ничто не имело значения.
Пока ее не схватили, связали, сунули в рот кляп, бросили в карету и погнали лошадей галопом.
Глава 52, в которой наша героиня исчезла
Библиотека в Уиклифф-Хаусе
Проклятые газеты трубили о помолвке и браке… на который он никогда не соглашался и который решительно отрицал. Уиклифф отшвырнул газеты в сторону. Он даже не потрудился подняться из удобного мягкого кресла, преодолеть «огромное» расстояние в полтора метра и швырнуть скомканные листы в огонь.
Какой смысл устраивать спектакль, когда нет ни зрителей, ни пронырливой горничной, тайком наблюдающей за ним океанами голубых глаз. Элиза ушла, и он чувствовал ее отсутствие, словно в доме вдруг не стало мебели. Осталась пустота.
Он привыкнет к этому, а потом уедет. Один.
Но эта мысль ускользнула, не было чувств — именно чувств — удержать ее. Он скучал по Элизе, несмотря на логику и все доводы разума.
И россказни газет о том, что он собирается жениться на леди Алтее Шакли, так и останутся россказнями.
Он ценил свою свободу больше, чем любые претензии на понятие о приличиях или светские правила.
— Ваша светлость, — бесшумно возник за его плечом Саддлер.
Герцог вздрогнул, что рассердило его.
— Боже милостивый! Прекратите подкрадываться ко мне! И объявляйте о своем появлении.
— Извините, — так же монотонно произнес Саддлер. — К вам визитеры. Дамы. Три.
— О Господи! — простонал Уиклифф. В любом случае приход трех гостей не сулил ничего хорошего.
— Я тоже так считаю, — позволил себе вольность высказаться Саддлер.
— Среди них есть леди Алтея Шакли?
— Нет, ваша светлость. Думаю, это Великосветские корреспондентки. — Саддлер произнес это тем же тоном и с тем же выражением лица, с каким мог бы сказать «гарем дьявола». Он был невысокого мнения о «скандальном листке сатаны» и работавших там женщинах.
— Проводите их в гостиную, — распорядился Уиклифф.
Потому что появление трех Великосветских корреспонденток наводило на вопрос — где четвертая?
В гостиной три встревоженных лица с отчаянием всматривались в него. Быстро обменявшись приветствиями, они сообщили: дело настолько ужасное, что они явились к нему, нарушив все светские правила.
Элизы среди них не было. Почему?
Уиклифф напустил на себя равнодушный, скучающий вид. Но ноющая боль внутри предвещала недоброе.
— Ваша светлость, простите нас за вторжение, но дело неотложное, — сказала герцогиня, леди Брэндон.
— Элиза пропала! — выпалила блондинка, перейдя прямо к сути дела.
«Это не мое дело», — попытался сказать себе Уиклифф, но эта успокоительная мысль куда-то исчезла.
— Мы не знаем, где находится Элиза, и думаем, что вы могли бы пролить свет. Она здесь? — оживленно спросила леди Роксбери.
Ответом был его раскатистый смех.
— А почему, скажите на милость, я должен знать, где она? — спросил Уиклифф. — По-вашему, я держу ее пленницей в наказание за то, что она омерзительно изобразила меня в прессе и это создало мне множество трудностей? А может быть, вы подозреваете нечто более непристойное? Но я, если вы этого не слышали, помолвлен. С леди Шакли. Вы, — он сосредоточил взгляд на рыжеволосой гостье, леди Роксбери, — там присутствовали. Насколько я знаю женщин, между ними нет секретов, так что, полагаю, остальным двум это тоже известно. По крайней мере можно не сомневаться, что Великосветские корреспондентки читают газеты.
— Леди Шарлотта очень сожалеет, — сказала герцогиня. Судя по ее виду, случившееся действительно причиняло ей боль.
— Что ж, однажды она понесет заслуженное наказание. И тогда, можете быть уверены, один человек точно не кинется ее спасать.
— Если уж речь зашла о спасении, мы опасаемся за Элизу, — вмешалась блондинка.
Это Аннабелл. Кажется, она на грани слез.
— Вот почему мы здесь, — добавила леди Роксбери.
— Я сказал вам, что не знаю, где она.
Он пришел в раздражение. Элиза, к лучшему или к худшему, больше не его забота. Он нахмурился, задаваясь вопросом, почему это ощущается как «к худшему».
— И теперь второй вопрос, — продолжала леди Роксбери.
— Вы поможете нам найти ее? — спросила герцогиня.
Уиклифф рассмеялся, и снова его баритон звучал невесело. Изо всех женщин на всем свете никто не забирался в его сердце так глубоко и основательно, как Элиза. Ему хотелось закричать: «Нет!», закричать так громко, чтобы эти особы бросились наутек. Но его пульс не мог успокоиться с того момента, как прозвучали слова: «Элиза пропала».
Должно быть, это любовь, неохотно подумал Уиклифф. Все его мысли о гордости, о добре и зле — о чем угодно! — ушли, осталась одна: Элиза должна быть в безопасности, только это имеет значение.
Уиклифф впервые по-настоящему задумался о жизни без нее. Составлять каталог насекомых без ее подтрунивания. Работать в жаркой оранжерее без пылких поцелуев. К чему его татуировки без ее рук, ее рта, ее прикосновений? Он по утрам просыпался с мыслью о ней и с этой же мыслью засыпал по ночам. Он думал об опустевшем без Элизы доме.
Он даже воображал, как приехал в Тимбукту и поворачивается к Элизе за поцелуем…
Но ее обман…
Но она выболтала его тайны…
Но она использовала его…
Но она замужем.
Вдруг все это перестало иметь значение. Осталось одно: он спасет ее. Должен спасти.
Миссис Баксби выбрала этот момент, чтобы явиться с подносом.
— Вы велели подать чай? — спросил Уиклифф своих гостий, которые чувствовали себя здесь как дома.
— Я беременна, — ответила леди Роксбери. — Мне надо регулярно подкрепляться.
— Дамам нужно перекусить, — вмешалась миссис Баксби. — Особенно если они собираются искать Элизу.
— А вы откуда об этом знаете? — спросил Уиклифф.
— Господи помилуй! Да ваши слуги все знают, ваша светлость! Любой из нас мог бы написать эту колонку. Если бы мы умели писать.
Миссис Баксби всегда была милой доброй старушкой под хмельком. Она не разговаривала с ним так с тех пор… когда он мальчишкой удирал из детской на поиски пирога.
— Вы сегодня очень откровенны, — сказал ей Уиклифф. — Вы выпили?
— Только чай, — возразила она.
Одна из Великосветских корреспонденток сдавленно хихикнула. Миссис Баксби хмыкнула и отправилась подслушивать в холл.
— Когда вы видели ее в последний раз? — спросил Уиклифф.
