Робин Шоун - Нежный наставник
— Если бы я ел все, что ты печешь, я бы в дверь не проходил, — легко парировал Рамиэль.
— А как еще можно оценить мастерство такого человека, как я? — воскликнул Этьен с притворным возмущением.
Элизабет, прервав их шутливый спор, торжественно произнесла:
— Уверяю вас, мои сыновья по достоинству оценят ваши таланты, у них волчий аппетит.
Этьен оценивающе посмотрел на Элизабет, точнее, на то, что скрывалось под голубым лифом и юбкой.
— Может быть, мы и вам нарастим немного мяса?
Рамиэль проследил за взглядом шеф-повара. Элизабет покраснела,
— Будем надеяться, что этого не произойдет.
— Нам еще не приходилось готовить для хозяйки дома. Может быть, если мадам составит нам свое меню…
Глаза Элизабет и Рамиэля встретились.
Как он объяснил своим слугам ее присутствие в доме? Рамиэль сказал, что не сможет узаконить их отношения. Зачем же он тогда изо всех сил пытался внушить ей, что она хозяйка этого дома?
— Я пришла сюда не для того, чтобы мешать вам работать, Этьен.
— Но вы не мешаете, мадам. Наоборот, вы вносите частицу своей красоты в это скромное жилище холостяка.
Его шутливый комплимент был награжден звонким смехом Элизабет.
— Ну, это мы еще увидим. Сейчас я хочу лишь получить корзину с угощением для моих мальчиков.
— Я вам приготовлю не обычную еду для пикника, а настоящий шедевр. Отведав его, ваши сыновья решат, что они попали в рай.
Рамиэль предложил Элизабет свою руку.
— Пойдем, оставим этого прохвоста колдовать.
Элизабет, высоко подобрав подол юбки, чтобы случайно на него не наступить, первой стала подниматься по узкой лестнице для слуг.
— У тебя необычные люди. Где ты достал Этьена?
— Я вызволил его из рабства в Алжире.
Элизабет посмотрела на свои черные лакированные туфли и на тонкую паутинку шелковых чулок. Ее… и его.
— Я не хотела никому мешать — ни тебе, ни твоей прислуге.
Горячие, сильные руки схватили ее за талию и потянули назад, несмотря на ее сопротивление.
— Элизабет, ты мне не мешаешь. И я не возражаю против того, чтобы ты навестила своих сыновей. Если бы я этого не хотел, то отнес бы тебя сейчас наверх и проверил бы, насколько сильно у тебя кое-что болит.
Элизабет откинулась на грудь Рамиэля и почувствовала сильный жар его тела.
— Я бы предпочла шампанское.
Ее шею обожгло жаркое дыхание.
— Дьявольщина! — Объятия Рамиэля стали крепче, он рассмеялся. — Элизабет, подожди, не торопись. Сначала повидайся со своими сыновьями, проведи с ними как можно больше времени. Потому что когда ты вернешься домой, все твое время будет принадлежать только мне.
В голосе Элизабет неожиданно для самой себя прозвучал страх:
— Ты будешь ждать меня?
Эдварда никогда не было дома…
— Я буду ждать тебя, дорогая. А сейчас мне тоже надо ехать по делам. Я велю приготовить карету, которая доставит тебя до станции. Когда все будет готово, Мухаммед зайдет за тобой. Он будет тебя сопровождать.
— В этом нет никакой необходимости.
— Поверь мне, есть.
Она не хотела думать о смерти.
Вчера произошло событие, которое случается только раз в жизни. Вряд ли Эдвард будет преследовать ее. Ему просто не хватит на это времени. Так же, впрочем, как и ее отцу. Политика — требовательная любовница. Особенно когда политик вынужден разрываться между своей работой и настоящей любовницей, из крови и плоти.
Элизабет неуверенно сцепила руки на спине Рамиэля. Под дорогой материей скрывались каменные мышцы.
За завтраком она сильно обидела его, отказавшись ехать к сыновьям вместе с ним. Она попыталась хоть чем-то загладить свою вину.
— Я думаю, что Филиппу будет интересно познакомиться с Мухаммедом. И он с удовольствием поплавает в твоем бассейне.
— А как насчет Ричарда?
— Не знаю. Кажется, с тех пор как я его видела в последний раз, он сильно изменился.
— Как?
— Не могу сказать.
— Он тебе доверяет?
— Настолько, насколько пятнадцатилетний мальчик доверяет своей матери. Почему ты так заинтересовался моими детьми?
Одна рука Рамиэля соскользнула с талии Элизабет и легла на ее живот.
— Они — часть тебя.
Казалось, тепло его руки достигло самого сокровенного места каждой матери — ее чрева. Внезапно Элизабет почувствовала благодарность к этому человеку. Ребекка ошибалась. Не все мужчины эгоисты — особенно такие, как Рамиэль.
Вдруг тепло его рук исчезло. И Элизабет почувствовала легкий толчок, побуждавший ее двигаться вперед. Когда они наконец достигли лестничной площадки, Рамиэль не стал целовать ее. Его полуприкрытые глаза лишь на секунду задержались на ней, одарив тем особым взглядом, от которого Элизабет всегда становилось немного не по себе.
— Мне нужно идти. Можешь осмотреть дом, пока Этьен готовит свой шедевр. Это теперь и твой дом.
Элизабет хотела было спросить, куда он уходит, но вовремя прикусила язык. А потом уже было поздно — Рамиэль ушел, так и не заметив, что ее кожа пахла апельсином.
«Как его дом может стать моим домом? — раздраженно думала Элизабет. — Я замужем за другим человеком».
— Миссис Петре.
Элизабет резко повернулась, громко прошелестев юбкой. В дверях стоял Мухаммед.
— В чем дело?
Несмотря на то что телохранитель Рамиэля стоял в тени, его тюрбан казался ослепительно белым, лицо Мухаммеда светилось торжеством.
— Вас желает видеть ваш муж.
Глава 21
Эдвард здесь, в доме Рамиэля. Как он узнал, где ее искать?
Точно так же, как он узнал о ее занятиях с Рамиэлем, сообразила она. Кто-то следил за ней.
Леденящий страх охватил ее. По закону Эдвард мог сделать с ней все, что захочет. Он мог вытащить ее из этого дома и поместить в психиатрическую лечебницу. И никто не смел помешать ему.
У Мухаммеда заблестели глаза. Эдвард пришел, когда Рамиэля не было дома. Может, он нанял кого-нибудь следить за домом и доносить ему, когда Рамиэль уйдет? А может, шпионил кто-нибудь из слуг Рамиэля?
Ясно было, что Мухаммед не одобрял ее связь с хозяином. Они могли сговориться с Эдвардом: слуга — чтобы удалить ее из дома Рамиэля, муж — чтобы вообще удалить ее из его жизни.
Ее охватила паника. Но ведь Рамиэль обещал защитить ее. И Мухаммед не причинит ей вреда из страха перед ним.
Элизабет выпрямилась.
— Скажи мистеру Петре, что меня здесь нет.
Лицо Мухаммеда превратилось в непроницаемую маску. Он послушно кивнул:
— Слушаюсь, экипаж и корзина с продуктами готовы. Мы можем отправиться, когда пожелаете.
Элизабет изумленно посмотрела на его белый балахон. Как все оказалось просто. Но почему же тогда у нее так дрожат ноги? Она забрала свой ридикюль из спальни Рамиэля, пробежалась взглядом по ночному столику красного дерева и чеканному из жести портрету королевы Виктории над массивной кроватью. В зеркале над туалетным столиком она увидела свое смертельно бледное лицо.
