Валери Шервуд - Песня ночи

— Ты чудесно выглядишь, сестричка! — воскликнула Пенни.

«И умеешь делать хорошую мину при плохой игре, малышка, — добавила Пенни уже про себя. — Думаешь, я не вижу, как тебе плохо? Крепись, малыш!»

И тут Пенни заметила нож, лежавший на полу.

— Откуда здесь эта безделушка? — спросила она у сестры. — Любим играть в ножички или перепутали спальню с кухней?

— Я украла его, когда Хуанита отвернулась. Думала использовать как оружие. Но когда я увидела его… я выронила нож, — призналась Каролина.

Пенни с удивлением посмотрела на сестру.

— Представляю себе беднягу дона Диего… Прийти в собственный дом и увидеть, что его поджидают с ножом!

— Я об этом не подумала, — пробормотала Каролина.

— Улыбайся, когда пойдешь вниз, Каролина! Не забывай, что нам повезло: нам выпала козырная карта. На такое мы и рассчитывать не могли!

— Да, — кивнула Каролина и зябко поежилась. — Страшно даже подумать, что ждет всех остальных!

Пенни с усмешкой приподняла бровь.

— Какая бы судьба им ни выпала, это все равно лучше того, что ждало их в Нассау.

— Не хочешь ли ты сказать… — Каролина пристально посмотрела на сестру.

— Перестань, сестренка, — сказала Пенни. — Признайся хотя бы самой себе: тебе вовсе не хочется быть посвященной в мрачные тайны Нью-Провиденс. Оставайся в неведении, оно тебе лишь на пользу!

Тут в дверь заглянула горничная и сообщила, что ужин готов.

— Что она сказала? — спросила Пенни. — Как я жалею теперь, что пренебрегла изучением испанского! Я ведь ни слова не понимаю из того, что они говорят!

— Она сказала, что пора ужинать, — сказала Каролина. — Пойдем со мной, Пенни, я представлю тебя дону Диего.

Пенни, пожав плечами, согласилась, и сестры стали спускаться вниз.

К этому времени уже сгустились сумерки, темно-лиловые сумерки тропиков. В тяжелом металлическом подсвечнике горели свечи. Одетый в черное с серебром мужчина, поджидавший внизу, с интересом оглядел сестер, представлявших собой весьма интересное сочетание: Пенни — высокая и статная, отчаянно синеглазая и соблазнительно смуглая, в облегающем ослепительно белом корсаже; и рядом — миниатюрная блондинка в огненно-красном, женщина, напоминавшая горящую свечу, лишь очень светлые волосы в лиловых сумерках казались сотканными из лунного света.

— Дамы, — низким голосом произнес испанец, — я польщен.

Пенни изящно присела, очевидно, весьма довольная таким галантным обхождением, от которого уже успела отвыкнуть.

Каролина склонилась в низком реверансе.

— Пенни, — сказала Каролина по-английски (впрочем, с доном Диего она говорила по-английски с первой минуты знакомства), — это мой покровитель, дон Диего Вивар. Позвольте представить мою сестру, урожденную Пенсильванию Лайтфут.

— Руж, — криво усмехнувшись, пояснила Пенни.

Дон Диего никак не отреагировал на последнее замечание.

— Это всего лишь прозвище, — поспешила пояснить Каролина. — Дома мы зовем ее Пенни.

— Сеньорита Пенни, — без тени улыбки проговорил дон Диего, — не согласитесь ли вы разделить с нами ужин? Господин губернатор прислал всего достаточно, хватит, думаю, человек на десять. Нам столько не съесть.

— Я бы с удовольствием, — с милой улыбкой ответила Пенни, — но, боюсь, губернатор и сам будет ждать меня к ужину.

Пенни незаметно подмигнула Каролине, которой оставалось лишь гадать, правду ли говорит сестра или только желает проявить такт.

— Надеюсь увидеть вас завтра, — сказала Пенни и, откланявшись, удалилась, изящно покачивая бедрами.

Дон Диего придвинул Каролине стул.

— Вы чудесно выглядите, — сказал он. — Ваш флибустьер — счастливчик.

— Был им, — поправила испанца Каролина, глядя ему прямо в глаза. — Был счастливчиком.

Дон Диего ответил ей долгим взглядом.

— Пусть был. Зачем вы повторяетесь? Хотите подчеркнуть, что сейчас вы одиноки? — спросил он, наливая даме бокал вина.

— Нет, конечно, нет, — поспешно возразила Каролина. — Я больше не буду говорить на эту тему.

Дон Диего удовлетворенно кивнул и пригубил из своего бокала с портвейном.

— Может, вы предпочли бы мальвазию? — спросил он.

— Да, пожалуй, — ответила Каролина.

— Завтра я поговорю об этом с губернатором. Его винные погреба, кажется, неисчерпаемы. Расскажите о вашей жизни на Тортуге. Или вы жили в Порт-Рояле? Я не совсем понял.

— И там, и там, — охотно ответила Каролина. — На Тортуге я была очень счастлива, но поняла это лишь после того, как мы покинули остров. А в Порт-Рояле я совсем не была счастлива, но старалась этого не показывать.

— И в чем заключалась причина вашего несчастья?

— Из-за предательства и козней злоумышленников моему мужу вновь пришлось заняться флибустьерством.

Взгляд дона Диего выражал живейший интерес.

— В самом деле? Расскажите поподробнее.

— Потребовалось бы слишком много времени, чтобы рассказать вам обо всем. Скажу лишь, что Келлз получил прощение за занятие флибустьерством. Получил от самого короля, когда маркиз Солтенхэм от имени Келлза потопил несколько английских кораблей. Позже, по моей просьбе, Келлз пощадил маркиза.

Перехватив недоуменный взгляд собеседника, Каролина поспешила объяснить:

— Видите ли, моя подруга любила этого Солтенхэма, и я не хотела, чтобы ее возлюбленного убили. У ее отца было столько золота, что купить прощение для Солтенхэма ему не составляло труда, но мать Ребы наняла лжесвидетелей, которые под присягой поклялись в том, что маркиз невинен. Келлз же оказался вне закона.

— Печальная история, — заметил дон Диего. — Я вам сочувствую.

— Я не прошу сочувствия, сэр. Мне было бы достаточно вашего понимания.

— В самом деле? Я приложу все усилия к тому, чтобы вы его получили, — сказал дон Диего и занялся ужином.

В качестве первого блюда подали горячее острое рагу из мяса и овощей. Но Каролина, которой еще совсем недавно казалось, что она голодна как волк, ела без всякого аппетита. Ей хотелось узнать о доне Диего побольше…

— Как вы попали сюда? — спросила она неожиданно.

Он пожал плечами:

— Случайно. Все в этой жизни совершается по воле случая, сеньорита. А этот Келлз… Так ли он был хорош, что вы по нему убиваетесь?

К глазам Каролины неожиданно подступили слезы.

— В нем была вся моя жизнь, — пробормотала она сдавленным голосом.

— И я так на него похож?

— Смотреть на вас — все равно что смотреть на него. Вы с ним похожи… как две капли воды.