Мэри Бэлоу - Беспутный повеса
– Мне всегда нравились у женщин длинные волосы. – Лорд Эдмонд, дыша в шею Мэри, ласкал пальцами ее волосы. – Мне нравилось, чтобы они окутывали грудь и спускались до талии. Но твои короткие кудри сводят меня с ума. Никогда не отращивай их, Мэри.
Его руки, блуждая по телу Мэри, нащупали затвердевшие соски, спустились к тонкой талии и замерли на бедрах. А руки Мэри, следуя их примеру, ощупали мускулистые плечи и выпуклые мышцы спины, скользнули к талии и узким бедрам, а затем к упругим твердым ягодицам.
– По-моему, я должен признать свое окончательное поражение, раздеть тебя и уложить на эту кровать. Так, Мэри?
– Да.
– И ты не будешь помогать мне. – Он покрыл поцелуями ее лицо.
– Нет.
– Значит, так и будет. – Просунув руки под платье Мэри, он снял его с плеч и стал медленно опускать вниз по рукам, пока оно, уже распущенное в талии, не упало на пол. – Ах! – Он снова привлек Мэри к себе и вздохнул у самого ее рта. – Пожалуй, я должен взять назад свои слова об одетых телах, Мэри. – К этому моменту одеяло уже тоже лежало в куче одежды у их ног.
Мэри медленно перевела дыхание. Она гораздо лучше отдавала себе отчет в том, что происходит, чем тем вечером в Воксхолле. Сейчас она чувствовала Эдмонда каждой частицей своего тела. Он был великолепен, и она любила его.
– Эдмонд, – шепнула Мэри, положив руки ему на плечи и прижавшись щекой к его щеке.
– Ты меня убедила. Больше не нужно ничего говорить. На кровать, любимая.
Он откинул покрывало, Мэри послушно легла на кровать и, нежась, вдруг задумалась, понял ли лорд Эдмонд, как только что назвал ее. Но даже если это вырвалось у него непроизвольно, этого было уже достаточно, ей было достаточно даже случайного слова.
– Мэри. – Он мгновенно оказался на ней, его руки поглаживали ей бока, а рот искал ее губы. – Я не хочу больше ждать, а ты? Скажи, что тоже не хочешь.
– Не хочу.
– Хорошая девочка. Мне нравятся послушные женщины. Я уже сказал тебе, как ты мне нравишься?
Нравишься! Мэри печально улыбнулась, не отстранившись от него, ее тело тянулось к нему, ее любовь жаждала физически насытиться им – пусть всего еще один лишь раз.
– Вот так. – Эдмонд коленями широко раздвинул ей ноги. – Вот так. – Он удобно устроился между ними, и Мэри услышала, как стучит ее собственное сердце. – Вот так, Мэри. – Он вошел в нее и замер, только когда был уже в самой глубине. – Вот так ты мне нравишься. А я тебе нравлюсь? Ну хоть немного? Скажи, что я хоть чуть-чуть нравлюсь тебе. Иначе ты мне этого не позволила бы, верно? – При свете свечей светло-голубые глаза заглянули в ее серые, и в них за страстью угадывалась тревога.
– Нравишься. Вот так. – Улыбнувшись, Мэри подняла ноги и обвила ими его бедра. – И вот так. – Упершись в матрац, она поднялась к нему, так что он глубже погрузился в нее. – И еще вот так. – Она напрягла внутренние мышцы, продвигая его еще глубже.
– О святые небеса! – простонал лорд Эдмонд, зарываясь лицом в ее волосы. – Ты стараешься доказать, что я могу вести себя еще и как неотесанный школяр? После этого мне нужно несколько минут передышки. Ты позволишь?
Расслабившись под ним, Мэри предоставила его телу играть со своим, отвлекая желание, позволила ему сосредоточиться и зажечься, а когда уже не могла больше контролировать себя, двигая бедрами, направила его еще глубже в себя, чтобы он дал ей облегчение, которого она жаждала.
– Эдмонд, – с мольбой прошептала Мэри.
– Да, любимая. – Он снова нашел губами ее рот. – О да, да!
И они вместе достигли его, того центра вселенной, который доступен только любящим в момент наивысшего блаженства. Ее тело еще продолжало вздрагивать, когда он перенес вес своего тела с нее на постель.
– Ну и ну, – произнес лорд Эдмонд минут через пять и, придвинувшись к Мэри, положил ее голову себе на плечо. – Да, переделки характера в таких условиях просто не могло произойти. Я очень сожалею, но искушение было слишком велико.
– Да, слишком.
– Я честно старался побороть его. Виноват дождь, от которого моя одежда стала чертовски мокрой. Возможно, моя железная воля осталась бы непоколебимой, если бы мне не пришлось раздеться.
Мэри хмыкнула.
– А вообще-то это совсем не смешно. Когда гроза кончится… Правда, мне кажется, она уже закончилась. Когда ты слышала последний гром? Во всяком случае, когда закончится этот вечер, ты поймешь, как и в прошлый раз, что только твой страх толкнул тебя на это. И снова я оказался здесь, чтобы разыграть сцену обольщения. Во время следующей грозы тебе лучше заранее убедиться, что мы с тобой на разных континентах и между нами океан.
– Эдмонд. – Мэри, повернувшись на бок, нежно коснулась пальцами его щеки. – Не нужно так переживать, это не было соблазнением.
– Но меня-то уж точно не приглашали к тебе в спальню, не так ли? Ты хочешь, чтобы я вызвал на дуэль Гудрича? Скажи «да». Мне ничего так не хочется, как получить возможность вправить ему мозги.
– Я разорвала нашу помолвку. Боюсь, я очень плохо обошлась с ним. У него была вполне обоснованная причина сердиться на меня.
– Значит, еще существует такая вещь, как храбрость. Неужели ты это и вправду сделала, Мэри? Во всяком случае, весьма приятно узнать, что я сейчас занимался любовью не с чьей-то невестой.
– У тебя был разговор с отцом?
– Мы плакали и распускали слюни друг перед другом, – поморщился лорд Эдмонд. – Это было в духе лучших сентиментальных мелодрам, Мэри.
– Но все хорошо?
– Он просил, чтобы я его простил. Чтобы я простил его – представляешь?
– Я очень рада за тебя. Я просто счастлива.
– Правда?
Улыбнувшись, Мэри кивнула.
– Почему у тебя опускаются веки и слова замирают на губах? Что, я был не очень хорош? Скажи мне, что я был хорош.
– Ты был хорош, – сказала Мэри, закрыв глаза. – А теперь ты должен вернуть мне комплимент и сказать, что ты такой же сонный и что я была хороша.
– Я разговариваю уже во сне, а ты была… ну просто превосходна.
Мэри продолжала улыбаться. Она любила лорда Эдмонда и нравилась ему. Интересно, что он сказал бы, если бы она призналась ему в своих чувствах, изменило бы это что-нибудь? Но несомненно, разумнее держать рот на замке. Она всегда знала, что они чужды друг другу, во всем, кроме физического влечения. Конечно, того, что произошло за эти дни, недостаточно, чтобы между ними могли возникнуть какие-то отношения. Он прав, это гроза виновата в том, что все казалось возможным, безусловно, только гроза – и удовольствие от занятий любовью.
И Мэри погрузилась в сон, не успев решить, стоит ли произнести вслух свои выводы.
* * *Лорд Эдмонд не спал. Он лежал, глядя на колеблющиеся узоры теней, образовывавшиеся при свете свечей, и прислушивался к постепенно утихавшему снаружи дождю и далеким раскатам грома. Он лежал без сна, вспоминая прикосновения Мэри, чувствуя ее запах и сожалея о потраченных впустую пятнадцати годах – годах, сделавших его изгоем общества. У него не осталось ничего, что он мог бы предложить порядочной женщине, женщине, которую любил. Единственное, что ему оставалось, – это исправить свои ошибки в будущем, сделав хоть что-то стоящее в оставшиеся годы. В конце концов, это могла быть даже женитьба и дети, несмотря на то что ему уже стукнуло тридцать шесть. Быть может, он в итоге заслужит это.
