Ханна Хауэлл - Жених-горец
Внезапно в комнату вошел Дэрмот, и Илза удивленно вздохнула. Она думала, что он в это время готовится к отъезду. Именно по этой причине Илза настояла на том, чтобы принять ванну. Она хотела выглядеть как можно лучше, когда будет провожать мужа в дальний путь.
Когда ее муж ухмыльнулся и запер дверь, глаза ее расширились.
— Так ты принимала ванну? — произнес он, приближаясь к ней.
— Да… — Несмотря на толстый халат, Илза вдруг почувствовала себя обнаженной.
— Значит, твое кровотечение закончилось? Илза залилась краской.
—Да.
— Это очень хорошо.
Глаза ее снова расширились, когда Дэрмот принялся не спеша сбрасывать с себя одежду.
— А я думала, что ты уезжаешь.
— Уезжаю. Позже, — ответил он.
— Позже? А, я понимаю. Ты решил немного порезвиться, прежде чем исчезнешь в тумане, да?
— Сегодня ясный солнечный день. Никакого тумана нет и в помине.
Не обращая внимания на ее гнев, он продолжал медленно раздеваться.
— Когда ты едешь? — спросила она, ста? вдруг подозрительной и старательно игнорируя тот факт, что из одежды на Дэрмоте осталось лишь нижнее белье.
— Через час. — Он поднял ее на руки и отнес в постель. — У нас достаточно времени, чтобы скромненько, но тепло и сердечно попрощаться.
— Да уж, прощание было действительно теплым, — пробормотала Илза, отдышавшись. Дэрмот тихо рассмеялся, уткнувшись лицом ей в шею.
«Да, оно было и теплым, и сердечным, но „скромненьким“ его назвать нельзя», — думала Илза, рассматривая своего мужа. Стремительное, страстное и даже немного грубое, но не скромное. Илза подумала, что ее должно было бы оскорбить то, что Дэрмот быстро овладеет ею, а потом так же быстро оденется и ускачет прочь, но тело ее горело от его ласк, и она просто не могла на него сердиться. Уже долгое время она не получала чувственного удовлетворения — до сегодняшнего дня, — а Дэрмоту предстояла поездка, которую откладывать дальше было нельзя.
Возможно, это было глупо, но Илза чувствовала себя даже польщенной. Дэрмот, очевидно, понял, что она его ждет, и, несмотря на важность предстоящей поездки, помчался к ней. С тех пор как они в последний раз занимались любовью, прошло всего шесть дней, поэтому Илза понимала, что не острая нужда заставила Дэрмота к ней прийти. Она решила, что тот факт, что он покинет Клачтром, унося с собой свежую память о том наслаждении, которое они разделили только что, сам по себе является хорошим знаком. Впрочем, может, Дэрмот забрался к ней в постель только для того, чтобы потом вскочить на коня и уехать, но причин жаловаться на это у нее нет.
— Больше всего на свете мне хотелось бы остаться здесь. — Дэрмот поцеловал ее и нехотя вылез из постели. — Но я не могу.
Илза села, прикрыв грудь простыней, и принялась наблюдать, как он одевается.
— Сигимору удалось найти какую-нибудь зацепку в записях Анабель?
— Он мне не рассказал. Я спрашивал, но он в ответ лишь пожал плечами. Заявил, что сначала хочет поговорить с Лайамом. Лайам — это ваш самый умный кузен, да?
— Да. Но мне больше нравится думать, что все мы, Камероны, умные. — Она хитро ухмыльнулась, и Дэрмот улыбнулся тоже. — Но Лайам просто уникален.
— В каждой семье есть кто-то выдающийся. Близнецы еще слишком малы, чтобы проявить свои способности, но пока что у нас самый умный Оудо, как мне кажется.
Это было непросто, но Илза сумела скрыть ту бурю эмоций, которая захлестнула ее, когда Дэрмот назвал Оудо «нашим».
— В этом я не сомневаюсь.
— Ну что ж, мне пора. — Он пылко поцеловал ее и быстро пошел к двери.
— Только не смей уезжать, пока я не выйду во двор.
— Тогда поторопись. Не я один жажду скорее добраться до цели.
Когда Дэрмот вышел в коридор и услышал, как Илза что-то недовольно пробормотала, он весело улыбнулся. Его удивила ее спокойная реакция на его поведение: он вихрем ворвался к ней в спальню, повалил на кровать, овладел, а после этого так же быстро оделся и теперь собирается уезжать, а Илза не злится, не ругает его и даже не обижается! Когда он узнал, что она собирается принять ванну, то не смог противиться искушению тотчас же присоединиться к ней. Это, конечно, было лучшим прощанием, чем если бы он просто помахал ей рукой. Улыбаясь своим мыслям, Дэрмот не спеша вышел во внутренний двор замка.
— Я думаю, Тейт, — протянул Сигимор, увидев его, — что как братья Илзы мы просто обязаны стереть это идиотское выражение с лица этого негодяя.
Дэрмот улыбнулся Камеронам и начал проверять подпругу своей лошади.
— А по-моему, мы должны стереть это выражение с его лица хотя бы потому, что у него оно есть, а у нас нет! — высказался Тейт.
— Да, это будет справедливо, — согласился Нэнти. Этот глупый разговор закончился, когда Фрейзер и Гейл вывели во двор детей, чтобы малыши смогли попрощаться с отцом. Дэрмот посмотрел на своих восьмерых детей. Он ли их отец на самом деле? Он мог быть уверен лишь в близнецах, да и то догадался об этом лишь недавно. Однако все это не имело для Дэрмота никакого значения. До приезда Илзы дети редко видели своего отца. Но новая мама вытащила их из детской и заставила Дэрмота поближе узнать своих детей, чему он теперь был несказанно рад. Именно дети были еще одной причиной, по которой он отправлялся в эту поездку и так яростно хотел вспомнить то, что до сих пор не мог — и хорошее, и плохое, — и все это ради того, чтобы наконец узнать правду.
В эту минуту во двор выбежала слегка взъерошенная Илза, и Дэрмот внезапно понял, что наконец получил то, о чем долго мечтал. Сейчас он обрел ту семью, которую не смогла дать ему Анабель. Его жена и дети собрались, чтобы пожелать ему счастливого пути, и они будут с нетерпением ждать его возвращения. Он был лэрдом Клачтрома уже почти шесть лет, но такого счастья не испытывал никогда. И вот теперь он счастлив, только боится признаться в этом себе. Все, что ему оставалось сделать, — это отбросить все сомнения и нерешительность, ценить любовь своих близких и больше никогда с ними не расставаться.
Попрощавшись с детьми и покинув замок, Дэрмот повернулся к Сигимору.
— Так ты скажешь мне наконец, что нашел в записях Анабель, или нет?
— Не уверен, что нашел что-то, кроме того, что твоя жена была… ну, как бы это сказать… — смутился Сигимор.
— Шлюхой? — Дэрмот больше не испытывал боли, ему было лишь стыдно за то, что он оказался настолько глуп, что женился на этой женщине.
— Да. — Сигимор поморщился. — Я прочел почти все дневники, подумав, что в ее прошлом могут оказаться какие-нибудь зацепки или намеки, которые смогли бы нам помочь. Да, она была шлюхой. Но не брала со своих мужчин денег, и толкала ее к ним в объятия отнюдь не страсть или неудовлетворенное желание. Поэтому я никак не мог понять — зачем она делала это?
