Незримые тени - Дея Нира
Марина, как и все хозяйки Тровоса, готовилась встречать Рождество. Она развесила во всех комнатах еловые ветки и спрятала подарки, чтобы порадовать близких. Особенно хотелось порадовать Деметрия, который в конце концов успокоился. Она чувствовала это всем сердцем.
Его плечи, когда женщина прикасалась к ним, уже не каменели. Он позволял ей обнимать себя, правда, не слишком крепко. Сам Деметрий объяснял это тем, что боялся прижать ее к себе сильно. Живот у Марины стал такой большой, что она еле передвигалась по дому, ковыляя.
– Я словно гусыня, которую приготовили к празднику, – деланно жаловалась она, но глаза ее так и светились от счастья. Роды должны были случиться в конце следующего месяца. Так сказал муж.
«У нас появится малыш. А потом еще», – эта мысль не давала покоя, заставляя улыбаться ни с того ни с сего, придавала бодрости и уверенности. Отчего Марина носилась с утра до позднего вечера, стряпая, убирая, зашивая, помогая Деметрию, если он позволял ей.
Как же замечательно, что их отношения изменились. Она привыкла ко всему и стерпела бы гораздо больше, лишь бы он оставался рядом.
Грядущее Рождество собирались встретить в усадьбе Антония. Сам Деметрий попросил ее об этом. Мол, сестра слишком многое перенесла, и у них с мужем договорено, что для детей, в первую очередь, хорошо, если праздник пройдет в семейном кругу. Марина, еще испытывая чувство вины из-за того, что утаила от Деметрия измену Антония, подумала, что это и в самом деле неплохая идея.
Главное, что конфликт исчерпал себя и стороны решили пойти на мировую, это не могло не радовать. Хватит трагических сцен, слез и претензий.
Когда состояние Софии, которое сам Деметрий находил удручающим, внезапно улучшилось, он воспринял это как долгожданный добрый знак. Все-таки его методы сумели воздействовать на нее, ведь он не прекращал думать о сестре, даже находясь вдали от нее.
Его София стала прежней.
За несколько дней до Рождества Марине вздумалось вымыть весь дом так тщательно, будто от этого зависела чья-то жизнь.
Едва закончив с первым этажом (она очень торопилась!), Марина заохала и схватилась за живот, прислонившись к перилам лестницы. В таком положении, всю бледную, ее и застал Деметрий, который отлучался из дома. Проклиная ее активность, он подхватил жену, пока она слезно причитала, хватаясь за его рубашку. Ему хотелось накричать на нее, обозвать последними словами, но он сдержался. Она и так слишком испугалась.
– Спаси нашего ребенка, – повторяла она, тяжело дыша. – Спаси его! Не думай обо мне! Капли пота струились по ее лицу и шее, теряясь в складках полотняной блузки.
Тут Деметрию все же пришлось прикрикнуть на нее, а заодно и на Урсулу, которая стирала белье в прачечной и потому не застала хозяйку с ведром и тряпками в самом начале уборки, иначе бы, конечно, не позволила ей этого, а теперь, войдя в дом почти одновременно с хозяином, побледнела так же, как и сама Марина.
Уложив Марину на кровать, он проворно обследовал ее и влил в рот целую склянку одного из настоев, что держал под замком. Деметрий велел ей успокоиться, укрыл одеялом, приоткрыв створку окна, чтобы в комнату вошел свежий воздух.
– Дыши спокойнее, не переживай так, – увещевал он ее.
Жена глядела на него круглыми глазами, не в состоянии слушать.
– Я пытаюсь, – проговорила она, запинаясь. – Но не могу. Мне страшно.
– Еще бы! Как тебе могло прийти в голову заниматься уборкой?
Она зажмурилась.
– Я знаю, ты прав. Прости… Скажи мне, что все хорошо, прошу.
Ему хотелось проучить ее, но он ответил, что угроза миновала.
– Злишься? – тихо спросила Марина.
– Это было очень глупо с твоей стороны. Ты не подумала, чем это могло закончиться?
Она отчаянно закивала.
– Прости, – повторила жена. – Я все время делаю что-то не так.
Деметрий обхватил голову руками, а затем посмотрел на нее.
– Пообещай, что не станешь делать ничего подобного. Я не могу сидеть около тебя, чтобы предотвратить это.
Боль, что накрепко вцепилась острыми когтями, уже понемногу отпускала Марину, и ей удалось успокоиться. Приступ страха миновал и теперь она испытывала легкое тянущее ощущение внизу живота. Деметрий заверил, что это пройдет, но схватки будут иногда проявлять себя.
– Считай, что это небольшое испытание перед настоящими родами, – сказал он. – Легкие спазмы могут повторяться, но это нормально. Только если не хочешь преждевременных родов, не старайся удивить меня разнообразием обедов или горой наглаженного белья. Я никогда не придавал этому значения, хотя, поверь, признателен за старания. Надеюсь, ты меня услышала.
На самом деле ее положение было не слишком хорошим. Он лишь не захотел лишний раз пугать ее, но теперь о праздновании Рождества на ферме не шло и речи. Марине лучше оставаться дома.
Ему и самому не хотелось расстраивать сестру, ведь грядущее событие крайне важное для нее. И все же это его ребенок. И Марина занимала уголок в сердце. Кто знает, может, она займет его целиком. Только он не знал, когда это случится.
К его облегчению, сестра сразу дала понять, что ничуть не сожалеет.
– Ты не расстроена? – уточнил он на всякий случай, когда они встретились. София навестила Марину, чтобы справиться о ее самочувствии, а потом Деметрий увел сестру, чтобы поговорить.
Она удивленно посмотрела на него.
– Что ты, дорогой. Ничуть. Уверена, Антоний тоже не станет возражать. Он ведь все понимает.
Деметрий поднес руку к ее прическе и аккуратно поправил выбившийся локон.
– Ты и представить не можешь, как я рад, что все разрешилось благополучно. Имею в виду твое душевное состояние. Ты пришла в себя, и я готов поклясться, что ты еще никогда так хорошо не выглядела.
Сестра рассмеялась.
– Стоило пережить все это, чтобы услышать подобный комплимент. Но ты прав. Кажется, я действительно счастлива, несмотря на предстоящий развод. Я будто стояла перед глубокой пропастью, готовая туда прыгнуть, но этого не случилось. Благодаря тебе и детям я очнулась от страшного сна. Поверь.
И Деметрий верил ей, как делал это всякий раз, когда она становилась такой открытой и сияющей.
Утро накануне Рождества выдалось ярким и солнечным. Небо казалось недосягаемо высоким и прозрачным. Оно переливалось оттенками белого, голубого и синего, отчего им хотелось любоваться бесконечно.
Горожанам даже почудилось, что внезапно нагрянула весна с ее оттепелями и капелями, но ударивший затем колючий мороз сразу разуверил в обратном. Приходилось подстраиваться под капризы погоды, что, впрочем, было не в новинку.
Целый день на городской площади шли гуляния и бойкая ярмарочная торговля.
«Неужели все образуется?» – спрашивал себя Деметрий, пробираясь сквозь гудящую толпу.
Он навещал старую Агату, что заменила ему мать. Он даже не заметил, как быстро у нее появились новые морщины, а волосы совершенно побелели. Каким счастьем загорелись ее добрые глаза, стоило им встретиться. Ему все-таки
