В перепутье дорог - Наталья Алексеевна Добровольская
В первую очередь надо еще раз попытаться протолкнуть идеи военно-полевой медицины из будущего, положив в основу идеи главного хирурга наполеоновской армии Доминика Жана Ларрея, о которых уже Наталья говорила и с Цекертом, и с Мелиссино, а в столице надеялась поговорить об этом с Яковом Васильевичем Виллие. Эх, только выслушает ли ее этот уважаемый человек провинциальную капитаншу, не медика и не мужчину! Ну почему она не попала в мужское тело, я бы даже писать стоя научилась бы (шутка!). Но надеялась и его заинтересовать, передав ему письмо от Цекерта с предложениями от нее же в обработке Цекерта.
Виллие и сам много сделал в этом вопросе, именно он придумал и внедрил госпитальную систему, которая во время Отечественной войны 1812 года не имела аналогов в мире. Первую помощь раненым оказывали в перевязочных пунктах, которые располагались в укрытиях по периметру поля боя. Затем санитары, в роли которых обычно выступали ополченцы, доставляли тех, кто не мог идти сам, в три развозных госпиталя (один в центре, два – на флангах). Здесь проводились срочные операции и определялась дальнейшая судьба пациентов – их распределяли по подвижным госпиталям, которые размещались в 10–15 километрах от места сражения. Кроме того, в крупных населенных пунктах имелись стационары. То есть фактически эта система являлась предвестницей современной полевой медицины.
Но Наталья считала, что надо сделать санитаров более обученными, дать им простейшие перевязочные материалы и лекарства, лежавшие в тех самых брезентовых сумках, которые висели на боку сандружинниц и сестер времен Великой Отечественной войны, и которые вручили нашим гусарам.
А положить туда уже можно было и мазь Вишневского, и перевязочные материалы в упаковках, и йод, и ихтиоловку, и еще много чего. Кроме того, Виллие она хотела передать и рецепты эфира, лекарств на основе анилина и мазей с лекарственными растениями – опять будем на дедушку ссылаться по этим идеям.
У нас пока нет мази Вишневского, йода и ихтиоловки в таких количествах, чтобы снабдить всю армию. Да и йод и ихтиоловку Варвара пока не смогла воспроизвести в своей лаборатории. Да и еще не смогли воспроизвести эфир, а также лекарства на основе анилина и все это протестировать. Но хотя бы заинтересовать лекарей этими идеями надо, у них возможностей больше и народа тоже. Но опять все зависит от того, насколько благосклонно отнесется Виллие к ней и ее идеям.
Есть задумки и о детях, и о медицине – раз она с императрицей «познакомилась» как раз на этой почве. Наталья хотела поговорить о более широком привлечении женщин в образование и медицину – абсолютно мужские сейчас и почти абсолютно женские области жизни в будущем. Но с этими идеями надо идти к вдовствующей императрице Марии Федоровне, так как образование находилось в ее ведомстве. Возможно, через Елизавету передать ей письмо, хотя известно, что они находятся в очень натянутых отношениях. Но она надеялась, что эти идеи, касающиеся лечения детей, смогут подтолкнуть императрицу к этому.
Сейчас существует только одно образовательное учреждение, полностью «заточенное» под женщин – знаменитый Смольный институт благородных девиц, открытый еще в 1764 году по инициативе Екатерины Великой. Но выпускницы института или продолжали в нем работать классными дамами, или становились фрейлинами двора. Лишь единицы выбирали работу гувернанток в богатых дворянских семьях. Но этого очень мало, надо расширять сеть учреждений для обучения девушек, причем не только из дворянской среды, но и купеческой и мещанско-чиновничьей тоже.
Да, Наталья знала, что в 1802 году император Александр I учредил Министерство народного просвещения. Его основными принципами были бессословность, за исключением крепостных, и бесплатность начального образования, а также преемственность учебных программ.
В 1804 году при церковных приходах стали открывать начальные школы, куда ходили в основном крестьянские дети. Такие школы были и у нее с Машей в Васино и Деревенщиках. С 1803 года главные народные училища стали преобразовывать в гимназии, но первая женская гимназия открылась только в 1858 году, в Петербурге.
В гимназиях делали упор на классическое образование – в приоритете были гуманитарные науки. А учительнице хотелось, чтобы гимназии, в том числе и женские, открылись бы уже сейчас, и в их программу надо добавить практическую направленность обучения, в том числе и врачебную.
Но это все – дела послевоенные. А сейчас, пока у нас есть в запасе время, хотя его и не так уж много, надо заняться именно подготовкой к войне.
Ох, сколько мыслей и идей, но выслушают ли их! Но – будем надеяться на лучшее!
Итак – что же берем с собой – во-первых, письменные наборы с перьевой ручкой и чернильницами – у Варфоломея получилось сделать два варианта – очень изящных – мужской и женский, это на подарки.
Игры, книги, наборы бумажных кукол, валенки, бурки, мази, вещи для продажи из будущего заберет Миша, деньги нужны. Он же свяжется с купцами с целью установления дальнейших контактов и предупреждения их о бедствиях войны. Приготовлены уже и клише визиток для продажи, только печатай сам или у специалистов.
Давно точит Наталью идея найти Алексея Ивановича Мусина-Пушкина и предупредить его о пожаре Москвы – пусть он спрячет получше рукопись «Слова о полку Игореве», а то нам известны только два полных воспроизведения текста «Слова».
Первое издание 1800 года, подготовленное графом, в котором Мусин-Пушкин разобрал манускрипт, ввел разделение слов, заглавные буквы и прочее. Благодаря его кропотливой работе удивительный памятник древнерусской литературы дошел до наших дней и понятен нам.
И еще – снятая для императрицы в 1795 году копия, известная как «Екатерининская копия». Она была издана академиком Пекарским в 1864 году. Но было бы отличной идеей сохранить для исследователей именно подлинник.
И вторая идея – напомнить императору еще раз о Петре Марковиче Полторацком и его бульонных кубиках и все-таки ввести их в войска. Идея-то отличная, и очень жаль, что в реальности она не осуществилась.
Ну и была у учительницы еще маленькая мечта – увидеть хотя бы мельком лицеиста Сашу Пушкина, он как раз в это время уже там учится. Конечно, у него вся жизнь впереди, вряд ли подросток воспримет предупреждения в стиле немки Шарлотты Кирхгоф, которая напророчила ему и двойное изгнание, и признание своего народа, заметив попутно, что жизнь поэта может продлиться и долго, но только на 37-м году жизни он может погибнуть от мужчины-блондина или белой
