Каждый его поцелуй - Лаура Ли Гурк
– Хорошие девочки всегда носят с собой носовые платки. Высморкайся и не проливай больше ни слезинки из-за того, что ты следуешь за мечтой и выкраиваешь себе кусочек счастья. И, ради бога, перестань носить власяницу и заниматься самобичеванием, потому что ты влюбилась в мужчину, который не понравился твоей семье и соседям. Я полагаю, девушка ничего не может поделать со своими чувствами.
Грейс неожиданно улыбнулась.
– Ты скажешь то же самое, когда Изабель влюбится в мужчину, которого ты терпеть не можешь?
Он уставился на неё в замешательстве, словно получив удар под дых. Чёрт возьми, Дилан об этом не подумал.
– Она не влюбится.
– Правда?
– Да. Я запру Изабель в её комнате. Двадцати лет хватит?
– Сомневаюсь. Кроме того, с чего ты взял, что это её остановит? – Она обхватила себя руками и задрожала. – Становится холодно. Давай вернёмся в дом.
Вместо ответа он стянул с себя шёлковый халат и закутал в него Грейс.
Затем Дилан положил руки ей на плечи, повернул лицом к морю и обнял. Она сразу напряглась и попыталась отстраниться, но он не отпустил.
– Последуй своему собственному совету и расслабься. Я знаю, что я величайший повеса Англии. За исключением Байрона, конечно. Но я не стану делать ничего бесчестного. Обещаю.
Она схватила его за запястье у себя на талии.
– Как я уже однажды сказала, ты можешь быть очень хорошим другом.
– Нет, не могу. Я буду всегда хотеть заглянуть тебе под юбки.
Дилан снова притянул Грейс к груди и долго согревал в своих объятиях. Прижавшись щекой к её волосам, он слушал шум волн и пение соловьёв над головой, вдыхал ароматы сада и моря, ощущая, как поднимается и опускается грудь Грейс. Он не мог вспомнить, когда в последний раз обнимал женщину просто ради удовольствия.
Только когда они возвращались домой, он понял, что всё это время не замечал звона в ушах. В голове стоял лишь слабый гул. Дилан знал, что в этом заслуга Грейс. Рядом с ней он чувствовал умиротворение впервые за много лет. Вот бы она могла всё время приглушать шум в голове. Жаль, это невозможно. Рано или поздно звон всё равно вернётся и, вероятно, останется с ним до конца его дней.
Когда они добрались до дома, Грейс отправилась в постель, а Дилан вернулся за рояль. Стоило ему сесть и посмотреть на ноты, он понял, в чём дело.
Мелодия была слишком напряжённой. Вся его прежняя досада исчезла в мгновение ока. Аккорды не подходили для этого отрывка. Нужно что-то более лёгкое. Неосознанно он слегка нажал на клавиши и сыграл мелодию в минорной тональности, ноты зазвучали нежно и изящно. Теперь всё правильно, ровно так, как и должно быть.
Дилан схватил перо, обмакнул его в чернильницу и записал ряд нот, чередуя длинные с короткими, минорные со смежными нотами. Через несколько мгновений он остановился и изучил написанное. То, что нужно.
"Грациозные ноты", – подумал он. Как символично.
Глава 16
В течение последующей недели Грейс даже не пыталась возобновить уроки с Изабель. Пребывание за городом стало для её ученицы настолько новым и захватывающим событием, что оно по праву могло считаться каникулами, а внимание отца было гораздо важнее уроков немецкого или математики. Изабель даже поставила свою музыку на второе место.
Она выбрала себе пони и тут же сменила имя животного с Бетти на Сонату. Дилан начал учить дочь верховой езде. Он показал Грейс и Изабель фруктовые сады, мельницу и винокурню, где делали сидр, грушевую и сливовую наливки, уксус и ароматизированное мыло. Через неделю после приезда они отправились на пикник.
Взяв одеяло и корзинку с холодной ветчиной, фруктами, сыром и хлебом, они спустились на берег. После пикника наступил отлив, и появилась возможность исследовать приливные бассейны. Грейс показала Изабель, как с помощью палки аккуратно выискивать крошечных животных, спрятавшихся в каменистых заводях. Изабель очаровали экзотические морские обитатели: крабы, морские ежи и маленькие рыбки.
После этого большую часть дня они исследовали пещеры под скалами, а потом Дилан повёл Изабель на прогулку по берегу. Сидя на покрывале, Грейс наблюдала из-под широких полей шляпки за тем, как отец и дочь гуляют вместе босиком и ищут ракушки и морских звёзд, а затем набивают ими карманы платья Изабель.
Грейс вспомнила ту жуткую ночь в Лондоне десять дней назад, когда она спросила Дилана, что он собирается делать с ребёнком.
"Стану ей настоящим отцом. Что ещё остаётся".
Дилан не обманул. Теперь он проводил с Изабель целые дни, а не минуты. И относился к ней не просто как к обязанности. Дилан становился настоящим отцом, отцом в самом важном смысле этого слова. Грейс улыбнулась, наблюдая за тем, как он поднимает Изабель и сажает на свои широкие плечи. Обхватив ладонями талию дочери, он зашёл в воду по бёдра.
Именно в этом ребёнок и нуждался. Во внимании, заботе и любви. Грейс задумалась, что случится, когда пройдёт год и её соглашение с Диланом истечёт. Коттедж, который он ей пообещал, находился где-то в его поместье, и она бы не отказалась остаться гувернанткой Изабель, но как быть с её отцом? Если он обоснуется в Девоншире, сможет ли она тоже здесь жить?
Грейс выбросила эти мысли из головы.
Они были абсолютно бесполезны. Она вновь переключила внимание на отца и дочь, как раз когда Дилан выносил Изабель на берег.
Когда они вернулись к Грейс, Изабель высыпала содержимое карманов на одеяло, чтобы похвастаться своими сокровищами, но через мгновение её вниманием завладела местность позади них. Изабель принялась исследовать заросли армерии, белой звездчатки и других майских цветов, покрывавших склон холма.
– Осторожнее, – предупредил её Дилан, когда она потянулась к белым цветам. – Если сорвёшь звездчатку, пикси тебя заколдуют.
– Что? – Изабель выпрямилась и кинула на него озадаченный взгляд. – И что со мной случится?
Грейс и Дилан посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Ты попадёшь под чары фей, заблудишься, подчинишься их воле, или даже потеряешь рассудок, – ответила Грейс.
– Или влюбишься без памяти, – добавил шёпотом Дилан.
Она проигнорировала замечание и объяснила Изабель:
– Феи не любят, когда люди рвут звездчатку, они могут наложить на тебя заклятие или сбить с пути.
Изабель с сомнением посмотрела на отца.
– Это правда?
– Конечно, – с непроницаемым лицом ответил он. – Все
