Кэтлин Вудивисс - Приди, полюби незнакомца
— Если это был кузен, значит, дело было в Англии. В Америке у меня нет родственников. — Она произносила слова механически, словно зачитывала скучный доклад. Подняв на Малкольма вопросительный взгляд, Ленора изо всех сил старалась найти хоть какую-нибудь несообразность в его повествовании. — А описать наш особняк в Англии вы можете?
Он сцепил пальцы и погрузился в раздумье.
— Я только однажды был там, всех комнат не видел, но помню большое помещение в центре… ваш отец называл его большим холлом. К нему примыкала длинная комната с огромным камином и каменными ступенями.
— А на стенах там было что-нибудь, не помните?
Он снова надолго задумался.
— Кажется, портреты твоих предков и еще щиты и всякое оружие. — Вспомнив еще кое-что, он наклонил голову. — Да, еще были два портрета, твой и твоей сестры… увеличенные копии тех, что твой отец отдал судье Кассиди.
Почувствовав, что его рассказ пробуждает в ней воспоминания, Ленора содрогнулась. Она и сама почти видела эти два портрета, висящие над камином.
— Где, говорите, они висели?
— По-моему, над камином. — Подумав немного, он кивнул. — Точно, над камином.
После этих слов надежда почти покинула ее и она уже механически продолжала свои расспросы:
— Вы ясно знали, что у дедушки есть мой портрет, но откуда? Вы там раньше бывали?
— Да ведь мы там вместе были, радость моя. Не помнишь?
— Нет, — Ленора нахмурилась.
Казалось, он не мог этому поверить.
— И не помнишь, как переживала, когда дедушка умер? Дом заперли, и ты еще все винила себя, что оставила его одного.
— А как мы попали туда? — вскинулась Ленора. — Я хочу сказать, пешком шли?..
— Мы наняли ландо, и ты так плакала всю дорогу, что я уж подумал, надо вызвать врача, пусть даст тебе успокоительное.
И этот фрагмент занял свое место в калейдоскопе, но она не испытала никакого удовольствия от того, что именно Малкольм был рядом с ней в том далеком воспоминании. Она упорно пыталась связать концы, и тут ей пришел в голову новый вопрос.
— Где, говорите, мы поженились?
— Тут, в Билокси, — сразу же ответил он. — Я здесь раньше осел, а вскоре и вы приехали из Англии и тоже поселились здесь. — Он подмигнул ей. — Мне нравилось думать, что это из-за меня вы выбрали это место. — Он заметил, как в глазах ее мелькнул огонек, и, подняв взгляд к потолку, глубоко вздохнул. — Мы уже знаем друг друга давно… года три, наверное… И все это… забыто. Неужели это возможно?
— Мне жаль, если мое состояние огорчает вас, Малкольм, — голос Леноры звучал совершенно бесстрастно, — меня оно огорчает еще больше.
— Ну, разумеется, радость моя, — тихо проговорил он, наклоняясь к ней. — Только кто мешает нам оживить те старые дни?
Увидев, как загорелись его глаза, Ленора насторожилась. Она со страхом ждала, что будет дальше. Казалось, он взглядом раздевал ее, губы его плотоядно изогнулись.
— Бывают моменты, когда мужчине нужна уверенность, ведь мы так давно не были близки…
Усилием воли Ленора подавила дрожь и постаралась придать голосу непринужденность, делая вид, что не поняла его.
— О какой такой уверенности вы говорите, Малкольм? Если у вас все еще есть сомнения насчет Эштона, я же сказала, он вел себя в высшей степени достойно. — Она пожала плечами и продолжала, надеясь, что слова помогут смягчить разочарование от ее отказа. — Не знаю в точности, но, возможно, доктор Пейдж рассказал что-то Эштону о моем положении и побудил его обращаться со мной бережно. Трудно было предсказать мою реакцию, если бы меня стали принуждать к чему-либо. Ясно, что шок нанес мне глубокую травму. Даже сейчас, когда мне плохо, у меня бывают странные видения. Мне является мужчина, его забивают насмерть…
— Забивают насмерть? — удивленно переспросил Малкольм.
— О, Малкольм, я понимаю, что звучит это странно, но во время стресса у меня бывают галлюцинации. Трудно сказать, что это, — то ли мне вспоминаются реальные события, то ли воображение мое рождает эти жуткие картины. Так или иначе, мне в эти минуты бывает очень плохо. — Ленора от души надеялась, что ей перепало кое-что от актерского дара отца и удалось убедить Малкольма, что она еще очень слаба. Ей было бы много легче жить здесь, не подвергаясь риску насилия. — Теперь вы, надеюсь, понимаете, что не надо меня принуждать?
— Да, да, разумеется. — Малкольм вроде от души хотел развеять ее страхи. — Мне ни в коем случае не хочется тебя огорчать, дорогая. Главное, чтобы ты поскорее поправилась.
В коридоре послышался цокот каблуков, оборвавшийся у самой двери. Они оглянулись и увидели на пороге юную служанку. Она была явно смущена и под пристальным взглядом двух пар глаз, похоже, раздумывала, то ли ретироваться, то ли рискнуть войти.
— Заходи, — пригласила Ленора, донельзя довольная этим вторжением.
Девушка неуверенно переступила через порог, смущенно поглядывая то на Малкольма, то на Ленору. Черные волосы, голубые глаза, матовая, слегка зарумянившаяся кожа удивительно гармонировали друг с другом, но она явно не отдавала себе отчета в том, как она хороша, и лишь нервно поправляла наколку на волосах. Длинные пряди черных волос обрамляли ее лицо. Хоть фартук был опрятен и даже накрахмален, он не вполне гармонировал с темно-голубым платьем и придавал ей несколько нелепый вид.
— Извините, мэм, — сказала она, быстро приседая. — Меня зовут Мэри, я горничная. Мейган послала меня спросить, может, вы хотите принять ванну?
Ленора бросила быстрый взгляд на Малкольма. Тот задумчиво потирал подбородок. На девушку посмотрел рассеянно, словно все еще думал о том, что говорила Ленора. «Может, он сочтет, что я тронулась умом, — подумала она, — но, если это поможет удержать его на расстоянии, тогда ничего больше и не надо». Ванну принять она хотела, но опасалась в этом признаться, пока Малкольм был еще в комнате.
В конце концов он почувствовал, что на него выжидающе смотрят, и весело улыбнулся прямо в изумрудные глаза Леноры:
— Извини, дорогая. К сожалению, в городе меня ждут дела. — Поднявшись на ноги, он поцеловал ей руку. — До вечера.
Ленора кивнула, испытывая неимоверное облегчение оттого, что он уходит. Оставалось надеяться, что, занимаясь делами, он передумает и подыщет себе для жилья какое-нибудь другое место.
Пожалуй, никогда, с тех самых пор как она очутилась в Бель Шен, Ленора не испытывала такой потребности в том, чтобы лечь в ванну и прогнать накопившуюся усталость и боль в мышцах. Дорога из Натчеза представляла собой сплошную муку, экипаж, казалось, находил каждый ухаб, каждую рытвину.
Погрузившись со вздохом облегчения в горячую воду, Ленора закрыла глаза и задумалась. Мысли ее, однако, текли в вполне определенном направлении. Она вспомнила, как Эштон приготовил ей ванну и как потом, возбудившись, срывал с себя промокшую одежду и прижимался к ней всем своим мускулистым телом. Понимая, что предается опасным воспоминаниям, Ленора тем не менее даже и не пыталась сдерживать себя. Иначе останется только мучиться и страдать.
