Линда Миллер - Невеста принца
Анни вздрогнула. И вдруг, оторвавшись от окна, заметила в дверях хрупкую фигурку в плаще.
— Стой! — крикнула она и бросилась вон из пыльной комнаты.
Она услыхала тихий шорох ног, но, когда Анни добралась до выхода, таинственный посетитель исчез. Он или она могли прятаться за любой из многочисленных дверей, выходящих в этот зал, так как Анни знала, что все комнаты здесь нежилые. К тому же, ей совсем не хотелось преследовать жителя башни по затянутым паутиной коридорам, в которых полно крысиных нор.
Включив это приключение в мысленный список, о котором необходимо сообщить Рафаэлю, Анни вскоре о нем забыла. Когда она вышла во двор, там собрались все здоровые обитатели замка, не занятые на крепостной стене. По сведениям Кэтлин, которая сразу же возникла рядом с Анни, мятежники стояли у подъемного моста, который не поднимался уже две сотни лет. И теперь они нацеливали свои орудия прямо на ворота замка Сент-Джеймс.
Анни, щурясь, глядела на стены, разыскивая Рафаэля. Вскоре она нашла его. Он смотрел себе под ноги, стоя над большими деревянными воротами, и, хотя она видела только его спину, поворот его головы и движения его тела вызывали сдержанную ярость. Он кричал будущим захватчикам замка что-то совершенно неприличное на слух Анни, и предводитель мятежников громко отвечал ему тем же.
Подавив внутреннее сопротивление, о котором Анни совершенно определенно догадывалась, Рафаэль поднял руку и дал сигнал своим людям. Они направили ружья на мятежников и открыли огонь. Люди у подъемного моста, не успев сделать ни одного выстрела из пушек, были вынуждены отступить.
Анни с болью подумала о мертвых, наверняка брошенных у ворот, и у нее ослабели колени. Всегда готовая прийти на помощь Кэтлин взяла ее за руку и повела к часовне.
— Ну же, ну же, мисс, — отрывистым шепотом командовала она. — Здесь от нас никакого толка, а там люди, которым мы нужны.
Она была права. В часовне стонали измученные жаждой крестьяне, а несколько служанок, которые хотели и могли бы быть сиделками, оцепенели от страха. Все хорошо понимали, что ничего еще не кончилось, и даже больные хватали Анни за руки и за юбку и умоляли их спрятать.
Анни наклонилась над стариком, беспокойно ерзавшем на соломенном тюфяке в углу, чтобы протереть холодной водой его худое изможденное лицо.
— Тише, — мягко успокаивала его Анни. — Никто не причинит вам зла. Стены замка Сент-Джеймс и не такое выдерживали. — Она вспомнила о потайной калитке и тотчас постаралась забыть о ней, едва крестьянин вновь заговорил о своих страхах. — Здесь вы в безопасности, — повторила она.
— Нет, — тряся головой, стоял он на своем. — Они внутри… мятежники… они в стенах и под полом…
Бредит, подумала Анни и стала молча молиться, чтобы лихорадка не дала новую вспышку.
— Отдыхайте, пожалуйста, — сказала она, гладя пылающий лоб старика.
Наконец он забылся в беспокойном сне, но были и другие, напуганные не меньше его. Анни не сомневалась, что их жалобные стоны будут преследовать ее до конца жизни. Она уже падала с ног от усталости, когда Кэтлин наконец-то вытащила ее из часовни в залитый лунным светом двор…
Большой зал был освещен множеством свечей, и Анни, ахнув, закрыла рот руками, когда увидела лежавших прямо на полу раненых. Это были, скорее всего, мятежники в причудливых одеждах, вероятно, взятых в богатых домах Моровии. Все они умирали, поэтому охраняли их только молодые неопытные солдаты.
Анни было направилась в их сторону, но Кэтлин схватила ее за руку.
— Нет, мисс, — твердо проговорила она. — Их невозможно спасти, и я не позволю вам тратить попусту силы.
Слишком усталая и расстроенная, чтобы спорить, Анни кивнула и позволила Кэтлин увести себя к лестнице.
Ее не оставляла мысль повидать Рафаэля и спросить, знает он или не знает о тайном выходе, но к концу легкого ужина, который Кэтлин принесла из кухни, она совсем ослабела и заметно клевала носом. Анни кое-как добралась до кровати и как провалилась — с раскинутыми руками и открытым ртом.
Наверное, прошло несколько часов, прежде чем она очнулась от кошмаров и попробовала открыть глаза.
Сначала Анни решила, что ей кажется, будто холодное лезвие кинжала прижимается к ее горлу. Она напряглась, но широкая мужская рука зажала ей рот, не дав вырваться крику, шедшему из самой глубины ее существа. Сна как не бывало, но Анни видела лишь неясную тень и копну белокурых волос.
У нее болезненно сжалось сердце, когда она поняла, что происходит.
— Ты права, что боишься, — прохрипел Джереми Ковингтон.
Она чувствовала холод стали на своей шее, и вся покрылась холодном потом.
Ковингтон вздохнул и свободной рукой отвел с ее лица прядь волос, причем с такой откровенной лаской, как будто они были любовниками.
— Не так легко будет тебя убить, — пожаловался он. — Ты на редкость хороша, рыжая и непокорная… львица…
Анни боролась с естественным желанием сопротивляться и отбиваться. Шок прошел, и она понимала, что ее единственный шанс — лежать тихо и не делать никаких движений.
Лейтенант неожиданно вцепился пальцами в ее волосы, и Анни закрыла глаза от боли. К горлу подходила тошнота. Сердце колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди.
— Проклятая сучка, — прошипел Ковингтон, нагибаясь к ней. Она учуяла запах безумия в его дыхании и поте, и ее охватил ужас, когда он вдвинул колено между ее ног. — Если бы ты держала на запоре свой маленький ротик… — Он оторвал кинжал от ее горла и провел им по ее бровям и вдоль носа. — Но нет. Ты не могла. Не хотела? А теперь, благодаря тебе, я на всю жизнь стал преступником, и все двери будут закрываться перед моим носом.
Анни боролась, но не с Джереми Ковингтоном, а с собственным страхом и, не сводя с него глаз, ждала.
Все еще зажимая ей рот рукой, Ковингтон кончиком ножа обвел сначала одну грудь, потом другую. Даже через плотную ткань ночной рубашки Анни чувствовала смертоносную остроту стали, и едва не сходила с ума от страха.
Скажи, что мне делать, молча молила она Бога. Я не хочу умирать.
Ковингтон опять приставил нож ей к горлу и почти сел на нее.
— Я сейчас ненадолго отниму руку от твоего рта, — с ужасающей рассудительностью проговорил он. — Но предупреждаю тебя, Анни. Стоит тебе закричать, и я всажу кинжал прямо в твою нежную шейку. — Он покачал головой, сочувственно цокая языком. — Какой будет удар для бедного Рафаэля, когда он найдет свою возлюбленную американочку в луже крови.
Анни собрала все свое мужество. Рафаэль, взывала она из глубины своей души. Помоги мне! Но, когда Ковингтон отодвинул руку, она не закричала.
