Синтия Хэррод-Иглз - Флёр
Флер даже представить себе не могла, что еще до приезда в Россию судьба вдруг сведет ее с его младшим братом. Если бы она до этой встречи была атеисткой, то обязательно поверила бы в Бога, наделенного особым чувством юмора.
Дом губернатора представлял собой какое-то странное сооружение из красного кирпича и серого камня. Оно затерялось в буйной растительности большого сада, что уже было само по себе удивительно, принимая во внимание северную широту. С архитектурной точки зрения, оно скорее всего преследовало цель утвердить католицизм, а не поразить всех своей оригинальностью. Известно, что подражание — самый искренний способ лести, и архитектор данного сооружения, вероятно, решил одновременно воздать должное туркам, полякам, французам, как, впрочем, Палладио и Древней Греции.
Внутри, однако, было светло, тепло и уютно, и, похожий на мужлана, удивительно добросердечный губернатор со своей толстушкой женой, которая, казалось, чувствовала бы себя несравненно лучше в крестьянском платке, чем с тиарой на голове, — встречали гостей с таким радушием, словно они только что вышли из набитого, продуваемого насквозь ледяными ветрами дилижанса после долгого путешествия. Хозяева наперебой предлагали гостям горячительные напитки и умоляли подойти поближе к камину, чтобы обогреться.
Ни губернатор, ни его супруга не говорили ни по-французски, ни по-английски, а Флер не понимала по-немецки. Но очень скоро ее общение с хозяевами прекратилось. Ее отец, говоривший на многих языках, завел с губернатором беседу о его саде, а Ричард общался с разбитным малым, с которым они подружились сегодня днем на палубе корабля. Флер, стоя возле камина, грела у огня руки, наблюдая, как то тут, то там возникают группы беседующих, но ей не хотелось ни к кому примыкать.
Через несколько минут появился младший Карев, и, поздоровавшись с их превосходительствами, направился прямо к Флер, словно старый знакомый.
— Ну, разве я не был прав? Я знал, что здесь будет по крайней мере устроен обед, а если губернатор был бы уверен, что и завтра выдастся плохая погода, то он несомненно задал бы и бал на следующий день.
— Похоже, он очень добрый человек, несмотря на свой внешний вид, — заметила Флер.
— Он просто любит общество. Ему абсолютно наплевать на то, что приключилось с нашим судном.
— Наплевать? Это разговорный оборот. Вы начинаете лучше говорить по-английски. Вообще-то, вы хорошо говорите на нашем языке, — спохватилась Флер.
— У меня полно друзей англичан. Это, главным образом, военные, поэтому вы должны простить мне некоторую грубость. Я, видите ли, служил в армии, и мы всегда узнаем друг друга издалека. Вон, к примеру, тот молодой человек. Готов побиться об заклад — он гусар, если я что-нибудь понимаю в этом! И, кажется, славный парень.
— Благодарю вас. Это мой брат.
— Не может быть. Скажите, а его случайно звать не Смит? Джон Смит?
— Конечно нет. Его зовут Ричард Гамильтон.
Граф Петр озорно улыбнулся.
— Что ж, мисс Гамильтон, это лишает вас неприятной обязанности сообщить мне ваше имя. Ну, как я все провернул?
— Ваша уловка сразу бросается в глаза. Я знала, куда вы клоните.
— Очень приятно иметь такую девушку в заговорщиках. Что скажете? Многие русские утверждают, что англичане — чопорный народ… Но вот передо мной милая сестра гусара… Я правильно употребил слово «милая»?
— Совершенно верно, — подтвердила Флер. — А фамилия Гамильтон вам ни о чем не говорит?
Он нахмурил брови.
— А я должен ее знать?
— Нет, вовсе не обязательно.
Выходит, Сергей ему ничего о ней не рассказывал. Она не знала, радоваться этому или огорчаться.
Казалось, Карев-младший был готов продолжать разговор, но в эту минуту открылись створчатые двери гостиной.
— Отлично, вот и закуска, — воскликнул он, потирая в предвкушении руки. — Я голоден как волк. А теперь, мисс Гамильтон, поскольку вы никогда прежде не бывали в этих краях, позвольте мне угостить вас черной икрой.
Он предложил Флер руку и повел ее вдоль длинного уставленного самыми разнообразными яствами стола, который только что вкатили на колесиках. Гости гурьбой подходили к столу, устраивая вокруг него толчею.
— Понятно, — прошептал граф Петр, — многие из этих несчастных созданий не ели несколько дней, мисс Гамильтон. Это борьба за выживание. Не жди пощады!
Икра представляла собой неприглядную серую массу, но все же Флер отважилась принять от него небольшую порцию. Она намазала ее на блин.
— Но все это следует запивать водкой, — сообщил Петр, жестом подзывая слугу. Бутылка стояла в ведерке со льдом, и когда Флер налили стаканчик, она бросила на него подозрительный взгляд.
— В Англии леди не пьют крепкие напитки, — сказала она.
— Слава Богу, мы не в Англии, — бесхитростно отозвался он.
— Нельзя есть икру без водки, это здесь закон. Ваше здоровье, мисс Гамильтон!
Флер хотела, как обычно, выпить содержимое маленькими глотками, но от этого огненного напитка она чуть не задохнулась, к его вящему удовольствию, что сразу заставило ее проявить характер. Она попробовала икру, но русский деликатес показался ей безвкусным и малоприятным. Чтобы не терять перед ним лица, Флер снова сделала несколько маленьких глотков, снова закусила икрой и только с третьей попытки начала понимать, что к чему. Если есть пышный, пропитанный насквозь маслом блин с икрой, то она становится пикантной приправой, а глоток водки до этого готовит нёбо к следующему удовольствию.
Петр наблюдал за ней, не скрывая изумления, и, когда она осушила свой стаканчик до дна, завопил:
— Браво, Англия! Вот он, дух, который не удалось сломить Наполеону. Вы ведь не пожелали сдаваться, правда?
— Конечно нет. Мне ужасно это понравилось, — произнесла она с достоинством.
— Может, еще? — лукаво предложил Петр.
— Нет, благодарю вас. Теперь нужно что-то поесть.
Он положил ей на тарелку холодные яйца с мясом и красным перцем, небольшие пирожки с копченой курятиной и грибы с мясом. Водку заменил на бокал шампанского.
— Это русское шампанское, куда лучше французского. — Он сам налил ей вина, а потом отвел в сторонку, в угол, подальше от толчеи. — А теперь, мисс Гамильтон, когда вам так хорошо, расскажите мне о себе. Мне очень нравится, когда меня развлекают во время еды. Расскажите мне все. Без утайки.
— С чего начать?
— Неважно. Рано или поздно мы узнаем друг о друге все. Начните с того, что вас потянуло в Санкт-Петербург.
— Мой отец — ботаник, изучает орхидеи. Большинство их встречается в широтах умеренного климата, но до нас дошли рассказы о некоторых разновидностях, растущих в Сибири, за полярным кругом.
