Нора Хесс - Прекрасная пленница
– Келеб, пусть это будет так. Этот человек сломает ее дух.
Келеб подбросил в огонь кедровую ветку. К нему возвращались хладнокровие и спокойствие. Он снова начал жить. Разгоревшиеся огоньки пламени освещали его сосредоточенное смуглое лицо. Он забыл о присутствии Летти, которая сидела молча, чтобы не мешать ему обдумывать то, что он узнал.
Через несколько минут он вспомнил о Летти и улыбнулся ей:
– Не приходи больше сюда, Летти. Я отправлюсь на поиски своих друзей-охотников. Мне надо решить, что делать в следующее воскресенье. А ты веди себя как ни в чем не бывало.
Летти неуверенно кивнула и в последний раз покинула пещеру.
Глава 23
Роксана вышла на крыльцо в тот самый момент, когда солнце уже почти спряталось за высокими соснами и своим последним лучом осветило хижину и холмы. Внизу, в долине, сосновый лес погрузился в темноту.
Она стояла на краю крыльца, пока сумерки не подошли вплотную к двери в хижину. Она тяжело вздохнула. Она наслаждалась этим прекрасным видом в последний раз.
Сет жил в долине, где солнце садилось быстрее, а всходило медленнее. Завтра она станет его женой. После медового месяца в Англии она проведет там остаток жизни.
Она снова вздохнула, затем повернулась к Гидеону, который спросил:
– Красиво, правда?
– Да!
– Ты будешь скучать по этим местам?
– Очень сильно, Гидеон.
Брат и сестра надолго замолчали. Никто из них не хотел нарушать тишину. Оба понимали, что такой близости у них больше не будет никогда в жизни.
Гидеон обнял Роксану за плечо и зашептал ей в ухо:
– Рокси, ты думаешь, что поступаешь правильно, выходя за Сета? Ты уверена, что любишь его?
Роксана обняла Гидеона:
– Я поступаю правильно, Гидеон. Может быть, я не люблю его столь страстно и беззаветно, но я очень уважаю его и сделаю все, чтобы стать ему хорошей женой.
– Ты считаешь, что уважения достаточно для долгих лет совместной жизни?
– Надеюсь. Я думаю, что это так.
Они опять замолчали, затем Гидеон быстро проговорил:
– Келеб вернулся. Я видел его вчера на посту.
Он почувствовал, как она вздрогнула. В темноте она вглядывалась в его лицо.
– Он вернулся к своим охотникам? – спросила она.
– Кажется. С ним были несколько человек. – Гидеон замолчал на секунду, затем признался озадаченно: – Мне показалось, что он не хотел, чтобы я его видел. В первый момент он притворился, что не заметил меня. Но когда я подошел и заговорил с ним, он стал таким же, как всегда.
Роксана хмыкнула и пошла к двери. Перед тем как войти в дом, она обернулась и бросила через плечо:
– Полагаю, обо мне он не спрашивал?
Гидеон нервно теребил кусок коры на срубе, избегая ее взгляда. Видя, что она ждет ответа, он пробормотал:
– Ну, не совсем так. Он спросил меня, пойду ли я на свадьбу.
Губы ее задрожали, и он отвел глаза. Почти бегом она вбежала в дверь. Гидеон вздохнул и вернулся к огню.
Малкольм перестал раскачиваться в кресле и посмотрел на него.
– Кажется, Рокси сегодня не в духе?
– Точно.
Гидеон положил ладонь на колено и угрюмо уставился на огонь. Затем он сказал сердито себе под нос:
– Этого не должно быть. Завтра она встанет перед алтарем не с тем человеком.
– Я тоже так думаю, сынок. Но не могу же я связать Келеба веревками и силком заставить его жениться.
Гидеону захотелось сказать дяде, что он мог бы заставить Келеба. Но он знал, что гордая Роксана не простила бы ему этого, и промолчал.
Малкольм снова закачался в кресле.
– Я думал, Келеб и Роксана сговорятся. Келеб мне так сказал.
Гидеон протянул ноги поближе к огню.
– Может быть, он передумал.
В комнате стало тихо. Тишину нарушал только скрип кресла-качалки. Затем Малкольм сказал с сомнением в голосе:
– Могло бы быть и хуже. Каким бы ни был Сет, я уверен, что он любит Рокси и будет добр к ней.
Гидеон посмотрел на дядю.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь: «Каким бы ни был Сет»?
Малкольм поерзал в кресле.
– Я имею в виду, что он не похож на здешних жителей… слишком правильный.
– Да, он и вправду не такой, как они.
Малкольм вычистил свою трубку, постучав ею о стенку камина, и поднялся.
– Я иду спать, – сказал он. – Завтра у нас трудный день. Не забудь сгрести золу, перед тем как сам пойдешь спать.
Он подошел к двери своей спальни и добавил:
– Не закрывай дверь на щеколду. Летти с Зибом приедут поздно.
Роксана проснулась с первым лучом солнца, проникшим в ее комнату через открытое окно. По утрам было еще холодно, и она забралась поглубже под одеяла.
Вдруг она приподнялась. Сегодня ее свадьба. В полдень она станет миссис Сет Хейл. Она оглядела маленькую, уютную комнату и удивилась: неужели она сможет оставить ее? Так много связано с этими стенами! Слезы и счастье, долгие разговоры с дядей Малкольмом и Гидеоном, игры в карты с Гидеоном и Летти.
Она услышала, как Гидеон заворочался в кровати. Ей захотелось поплакать у него на плече.
Но она стала взрослой. Скоро она выйдет замуж и станет матерью. Она должна как взрослая женщина сама справляться со своими страхами и разочарованиями.
Когда семья собралась за завтраком, счастья на их лицах было немного. Малкольм старался держаться весело, шутил, пытаясь вызвать улыбку у Роксаны… или хотя бы у Гидеона.
Но Летти вела себя как обычно. На ее губах играла улыбка, и она что-то напевала себе под нос. Малкольм неодобрительно посмотрел на нее. Она вела себя так, как будто это самый счастливый день в жизни Роксаны. Неужели она не видела, как бледна девушка, как ей тяжело?
В конце концов, Роксана не выдержала. Она бросила взгляд на женщину и резко спросила:
– Чему ты так радуешься, Летти?
Летти улыбнулась, поставила на стол тарелку с яичницей с беконом и положила Роксане руку на плечо.
– Не смотри так мрачно, девочка, – ласково ответила она. – Прежде чем закончится этот день, ты станешь самой счастливой женщиной в этих горах.
Роксана бросила на нее испепеляющий взгляд и вонзила вилку в яичницу. Летти думала о собственной свадьбе, которая состоится на следующей неделе.
Закончилась трапеза в полном молчании. Немного было съедено. Гидеон вымыл посуду и прибрал на кухне, а Летти ушла с Роксаной, чтобы помочь ей одеться.
Белое платье лежало на кровати. Это было простое атласное платье цвета слоновой кости. Это платье она надевала в день своего выпуска в привилегированной школе для девочек, куда она ходила четыре года. Она, было, оставила это платье в Бостоне – мама велела ей взять только самое необходимое. Но что-то заставило ее взять его с собой, ведь она была так счастлива в тот день, когда носила его.
