Барбара Картленд - Дуэль сердец
Каролина была убеждена, что рано или поздно он вновь постарается избавиться от Вейна, и ей казалось: чем раньше это случится и выставит Джерваса Уорлингема в его истинном свете, тем лучше. Пугало вот что: поскольку ум ее занят другим, она может забыть об опасности. Низкие замыслы Джерваса Уорлингема могут оказаться успешными, если ему удастся застать врасплох и Вейна, и ее.
Каролина не сомневалась в том, что ей нужно спасать мужа именно от мистера Уорлингема. Пусть Вейн и не обращал ни на что внимания, она же ощущала опасность в самой атмосфере замка.
Совершенно очевидно, размышляла Каролина, что миссис Миллер в курсе намерений Джерваса Уорлингема. Они действовали заодно. И вот теперь Каролина рассудила, что, раз из этих двоих миссис Миллер менее осторожна и быстрее выходит из себя, то, быть может, стоит раздразнить ее, чтобы ей, как и любой другой представительнице своего пола, стало трудно терпеливо выжидать и захотелось бы действовать незамедлительно.
Каролина, плохо представляя, чем все это может кончиться, тем не менее, решила осуществить то, что задумала. Она вызвала Марию и отправила ее разыскивать экономку. Миссис Тимминз явилась незамедлительно. На ней было платье из жесткого черного шелка, которое шуршало при ходьбе; руки прятались под черным передником — она носила его, как символ своей должности.
— Добрый вечер, миссис Тимминз, — доброжелательно сказала Каролина приветливым тоном, какой она часто слышала у матери при разговоре с прислугой.
Миссис Тимминз присела в реверансе.
— Добрый вечер, миледи.
Она стояла в ожидании приказаний. Это была болезненного вида женщина неопределенного возраста с испуганными близорукими глазами и привычкой нервно облизывать губы.
— Вы давно служите в замке, миссис Тимминз? — спросила Каролина.
— В Михайлов день будет пятнадцать лет, миледи. Надеюсь, ваша милость найдет возможным позволить мне остаться. Если вашей милости не все пришлось по душе, когда вы только что прибыли, надеюсь, вы не станете винить меня. Откуда мне было знать, кто вы? А если служанки были не столь внимательны, как тому следовало быть, я могу лишь просить у вашей милости прощения.
— Я никого не виню, миссие Тимминз, — успокоила ее Каролина. — Я послала за вами совершенно по другому поводу. Нужно очистить часовню и привести ее в порядок. Задача нелегкая, ибо часовня очень запущена и являет собой жалкое зрелище, но служанки должны начать завтра утром. Это понятно?
— Да, конечно, миледи; все будет так, как желает ваша милость, хотя, боюсь, придется просить слуг-мужчин помочь очистить потолок.
— Это я оставляю на ваше усмотрение, миссис Тимминз, — ответила Каролина. — А теперь попросите повара принести мне меню обеда. Возможно, мне захочется внести туда кое-какие изменения.
— Очень хорошо, миледи.
Миссис Тимминз сделала реверанс и пошла к выходу, но, дойдя до двери, заколебалась.
— Миледи, простите за то, что упоминаю об этом, но миссис Миллер уже одобрила меню обеда и велела завтра служанкам…
Каролина встала.
— Миссис Тимминз, я хочу, чтобы вы твердо уразумели: меня не интересует, какие распоряжения сделала или не сделала миссис Миллер. Мои приказания должны выполняться беспрекословно.
Миссис Тимминз была совершенно подавлена и в смятении несколько раз присела в реверансе.
— Да, миледи. Конечно, миледи. Я прослежу, чтобы все было так, как желает ваша милость.
Каролина ждала. Когда ей принесли меню, она вычеркнула седло барашка и заказала филе из телятины с грибами и сложным гарниром. Ко второй смене блюд она добавила жареное «сладкое мясо» и горячего омара.
Повар ничего не сказал, но Каролина не удивилась, услышав через несколько минут стук в дверь. Она сказала: «Войдите», — и в дверях появилась миссис Миллер.
«Как она все-таки хороша», — отметила про себя Каролина и тут же подумала, что, скорее всего, миссис Миллер действительно влюблена в мистера Уорлингема. Вид у нее был еще сладострастнее, чем обычно: вечернее платье из алого шелка едва прикрывало ее пышные прелести; веки отяжелели от любовной истомы.
Каролина изобразила удивление.
— Добрый вечер, миссис Миллер; вы желаете мне что-то сказать?
— Если вы любезно согласитесь уделить мне несколько минут, — ответила миссис Миллер. — Я не хочу беспокоить вашу милость, но мне только что сообщили, что вы отдали некоторые распоряжения миссис Тимминз и повару. Разумеется, любое приказание, отданное вами в замке, будет исполнено незамедлительно, но вы же понимаете, милая моя леди Брикон, что было бы гораздо проще, если бы такие приказания передавались мне, а я передам их слугам.
Каролина подняла брови.
— Это почему же?
— Только затем, чтобы все выполнялось быстро и чтобы избежать противоречивых распоряжений. Вы должны понимать, мадам, что если вы даете приказания, и они расходятся с теми, которые уже дала я…
— Те, которые отдали вы? — перебила Каролина. — Но, миссис Миллер, разумеется, вы не столь наивны, чтобы воображать, будто по-прежнему сможете давать здесь приказания. Я, между прочим, очень хорошо знакома с ведением большого хозяйства. Более того, в собственном доме я намерена вести хозяйство по своему усмотрению. Я не хочу вас слишком торопить, но, конечно же, если вы поскорее подыщете себе другое место, это упростит дело. Я уверена, что леди Августа любезно даст вам рекомендации.
Выражение лица миссис Миллер изменилось. Губы сжались в тонкую линию, глаза превратились в темные гневные щелочки. Опускались сумерки, и Каролина, наблюдая, как женщина, стоящая напротив, меняется у нее на глазах, вдруг почувствовала, как ее охватывает страх. Но голова ее была высоко поднята, а глаза бестрепетно встретили взгляд миссис Миллер.
— Значит, вы намерены избавиться от меня? — спросила миссис Миллер.
— Ну, разумеется, — спокойно ответила Каролина. — Разве вы ожидали чего-то другого?
На мгновение прямота Каролины захватила миссис Миллер врасплох, но, опомнившись, она зашипела сквозь зубы:
— Ваша милость совершает большую ошибку. Вы раскаетесь в своем решении.
Каролина улыбнулась.
— Я так не думаю, миссис Миллер. По правде говоря, я разборчива в отношении тех, с кем приходится общаться.
Каролина говорила с намерением оскорбить и добилась своего. Миссис Миллер затряслась от ярости.
— Вы об этом пожалеете, — заявила она, — так же, как и ваш муж, если он и впрямь ваш муж — пока еще!
При последних словах рот ее уродливо искривился в презрительной усмешке. Затем она повернулась и тихо вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, что произвело впечатление более зловещее, чем, если бы она грохнула ею.
