Элизабет Лоуэлл - Только он
— Вовсе не южная. — Она посмотрела на прозрачные кружева лифчика и панталон, которые не скрывали, а самым соблазнительным образом почеркивали полноту ее груди, тонкость талии и золотистый треугольник между бедер. — И не леди.
— Цыц! — Калеб приложил пальцы к ее губам. — То, что произошло, случилось по моей вине. Но я не стыжусь того, что было. Это было слишком хорошо, чтобы испытывать стыд или сожаления… Даже если бы я мог вернуть тебе невинность, я не стал бы этого делать. Ты мне подарила такую сладость, как никто другой… И в этом твоя заслуга.
Виллоу улыбнулась открытой и обворожительной улыбкой человеку, которого она любила и который говорил о любви к ней. Этот мрачный ангел мести и справедливости мог быть суровым и опасным. Но только не с ней. Говорил ли он о любви или нет, он относился к ней нежно и трепетно.
Виллоу поцеловала пальцы Калеба и про себя признала, что он был прав в своих рассуждениях. Казалось бы, она должна была испытывать смущение, вспоминая об их близости, глядя на его наготу, отдавая себе отчет в том, что сидит почти нагая перед мужчиной. Однако никакого смущения не было. Она никогда не чувствовала себя так легко и свободно, как в эту минуту.
— Я не взяла бы невинность назад, — шепотом сказала Виллоу, целуя мозолистые мужские пальцы, лежащие на ее губах. — Я никогда не найду более достойного человека, которому можно было бы ее отдать.
Складки на лице Калеба углубились, когда он услышал последние слова Виллоу и ощутил тепло губ, целующих его пальцы.
— Как ты себя чувствуешь? Тебе все еще холодно?
Виллоу покачала головой. Золотистые волосы сверкнули на солнце и накрыли ее руки.
— Нигде не болит и не ноет?
На щеках ее выступил румянец, и улыбка ее была чуть лукавой.
— Нигде не болит
— И не ноет?
— Во всяком случае, лечению это не подлежит… А у тебя где-нибудь ноет?
Пока Виллоу это говорила, рука ее двинулась под покровом волос и коснулась мужской плоти между бедер Калебэ Он вздрогнул от неожиданности. Виллоу отдернула руку.
— Прости, пожалуйста, — заволновалась она. — Я не хотела сделать тебе больно.
Калеб задержался с ответом, стараясь восстановить дыхание и успокоить бешеный стук сердца.
— А ты и не сделала мне больно.
— Ты дернулся…
— Вот если бы в тебя попала молния или по телу пробежали токи… Примерно это я и почувствовал. Но токи были приятные, и никакой боли не было… Удивительной силы токи…
Виллоу широко раскрыла глаза.
Калеб улыбнулся, несмотря на пламя, полыхавшее в его теле.
— Дерзай, душа моя. Исследуй. Теперь ты не застанешь меня врасплох.
— Я не хотела бы причинять тебе боль.
— Тогда ты тем более должна приласкать меня, потому что я горю желанием ощутить эти нежные тонкие пальчики на себе.
Оторвав глаза от лица Калеба, Виллоу перевела взгляд на его тело. Он сидел лицом к ней, упираясь коленями в разостланное одеяло. Рельефно выступали могучие мышцы бедер. И не менее рельефно — мужская плоть, чутко среагировавшая на прикосновение Виллоу.
Несмотря на недавнюю близость, тело Калеба во многих отношениях представляло для нее тайну. После некоторых колебаний Виллоу позволила своей руке опуститься на его бедро, которое так отличалось от женского. Волосы у него на ногах были густые, черные, блестящие, горячие от солнца, кожа теплая и глянцевая, мышцы не правдоподобно твердые. Кожа на ногах у Калеба была темнее, чем у нее, хотя и светлее, чем на груди.
— Ты работал раздетым до пояса? — спросила Виллоу.
— Иногда.
Бушующая в нем страсть сделала его голос хриплым и низким. Он пришел к выводу, что ловить на себе взгляды Виллеу почти так же приятно, как и ощущать ее нежные прикосновения. Видя любопытство и восхищение в ее глазах, он почувствовал себя огромным и крепким, как гора.
— Но никогда не раздевался полностью, — заметила Виллоу, коснувшись бледной кожи, которая никогда не видела солнечных лучей.
— Я ведь уже сказал, душа моя. Это так же ново для меня, как и для тебя.
Она улыбнулась.
— Мне это очень по душе. Мне приятно трогать тебя так, как раньше никто не трогал.
— Да ты не очень и трогаешь меня, — с некоторым укором произнес Калеб, — но все равно ты права. Ты совершенно неповторима. И для меня все ново.
С улыбкой глядя в глаза Калебу, Виллоу провела пальцем по его бедру. Она заметила, как сузились его глаза и напряглись мышцы ног, как участилось его дыхание, когда она приблизилась к очагу страсти. Ее пальцы потрогали густую подушечку волос вокруг мужской плоти. Вначале робко, затем все смелее она стала гладить твердую плоть. Когда Виллоу коснулась округлого окончания, она ахнула от удивления и восхищения.
— Неудивительно, что ты не причинил мне боли. Здесь все такое нежное, гладкое, атласное… И теплое.
Калеб застонал, почувствовав набежавшую волну неистового желания. Если бы он уже не стоял на коленях, после слов и ласк Виллоу он рухнул бы на траву. Калеб был бессилен сдержать свое тело, и на кончиках девичьих пальцев блеснула шелковистая капля как доказательство страсти, которую вызвала в нем Виллоу.
Рука Виллоу замерла.
— Прошу прощения, — хрипло сказал Калеб. — Я никак не хотел шокировать тебя.
— Я не шокирована, — пробормотала она.
— Зато я шокирован.
Виллоу удивленно посмотрела на него.
— Я не привык так быстро терять контроль над собой, — пояснил Калеб.
— Ах, вот оно что…
— Я к этому совсем не привык…
— А тебе… — Она запнулась. — Тебе нравится, когда я трогаю?
Калеб улыбнулся.
— А как ты сама думаешь?
Виллоу вздохнула и сказала:
— По-моему, я никогда не трогала ничего более привлекательного… Ты сделал меня бесстыдной, Калеб. Ну и пусть!
Он наклонился и нежно поцеловал ее.
— Нам нечего стыдиться. Стыд нужно оставить людям, которые обманывают, воруют и разрушают. А быть вместе, как мы, — это значит создавать. И это — благое дело.
— Да, — прошептала Виллоу. — Это здорово. Это как замок и ключ… Мужчина и женщина… Две половинки одного целого. Всю свою жизнь я подозревала это, хотя и не знала. — Виллоу улыбнулась Калебу. — Мир был бы очень скучным, если бы мужчины и женщины были одинаковы.
Калеб засмеялся, затем замер, когда тонкие руки Виллоу скользнули между его ног. Потом он заставил себя пошевелиться, позволяя ей отыскать то, что она хотела. Он был вознагражден нежнейшим исследованием, от которого едва не потерял сознание. Калеб застонал, пытаясь сдержать дрожь экстаза, но преуспел в этом лишь частично.
Удивленно охнув, Виллоу снова рассматривала шелковистую жидкость.