Джулия Энн Лонг - Скандальный поцелуй
— В общем, я подружилась с Лизой Стэндшоу, и мы с ней завели нужных друзей. Всех моих денег едва хватило на платья для сезона, но я поставила на карту, все, купив полный гардероб, чтобы появиться в высшем свете. И в итоге… мужчины сражались за мое внимание, — закончила она все с тем же взволнованным видом.
— Я слышал об этом.
— И я была в восторге. Я действительно играла с мужчинами, Майлс. Даже не знаю толком почему. Отчасти от удовольствия. Было приятно сознавать, что твоего внимания добиваются. Впервые в жизни я была кому-то — всем! — нужна. А с другой стороны, я не могла перестать проверять свою власть над ними, чтобы убедиться, что чудо продолжается. Потому что никак не могла поверить в него. Я проверяла и проверяла, а чудо продолжалось и продолжалось. Пока…
— Так что все-таки случилось? — спросил Майлс.
За его спиной фыркнул Рамсей, словно хотел напомнить: «Кхм… Я еще оседлан». Но придется Рамсею подождать.
— Я искренне полагала, что все это — несерьезно. То есть пари, стычки и ссоры по поводу того, кто принесет мне пунш. А также ревность. Думала, что все это — обычное мужское бахвальство. Но Кортленд и вправду приревновал меня. Он вспылил. — Она издала смешок, как бы удивляясь.
— И дело кончилось дуэлью?
Синтия смиренно вздохнула, немного успокоившись.
— Вам следует знать, что я была неравнодушна к нему, — произнесла она уже ровным голосом. — По крайней мере, мне так казалось. Но один из моих… поклонников… Он ухитрился поцеловать меня в саду… Это был совсем невинный поцелуй, — осторожно добавила она. — И я рассказала об этом Кортленду. Чтобы испытать его, представьте. А он вызвал того поклонника на дуэль.
Она ненадолго умолкла, потом вновь заговорила:
— Он не хотел слышать никаких доводов. Проклятая гордость! В общем, они стрелялись, и его… Его серьезно ранили. В плечо. Он чуть не умер, как мне сказали, потому что он не позволил мне подойти, когда его уносили. А я… — Ее голос дрогнул. — Я больше не видела Кортленда. Его родители сумели замять эту историю. И не только потому, что дуэли незаконны, — сказала она с иронией, достойной восхищения. — Им удалось сделать из меня парию. Для всех. Он порвал со мной, прислав письмо. — Она снова издала смешок, на этот раз горестный. — Не могу сказать, что я не заслужила этого. Мое таинственное и внезапное падение заинтриговало Вайолет, и она пригласила меня сюда. Я всегда была более удачливой, чем заслуживала. — Синтия усмехнулась, словно находила это забавным.
Удачливая? Он бы подобрал совсем другое слово.
— Так что, как видите, хотя я не нажимала на курок, но все же играла чужой жизнью. И заплатила за это. Значит, я — скверная.
Внезапно он рассердился:
— Хватит самобичевания, Синтия! Я не знаю, что подразумевается под словом «хорошая». Возможно, это просто означает, что у человека нет воображения или характера для рискованных поступков, как вы однажды сказали Гудкайнду. Я не в восторге от того, что вы сделали, но я понимаю вас. Никто не заставлял этого болвана Кортленда лезть под пулю. Он сам виноват в том, что его подстрелили. Воистину, нужно иметь большое сердце, чтобы вообще думать о том, чтобы сделать счастливым Милторпа или Кортленда. А если кто-то захочет помочь вам или стать вашим другом, то лишь из-за ваших личных качеств. Все дело в вас, Синтия. Как вы не понимаете? Не важно, как вы оцениваете свои поступки. Люди симпатизируют вам, потому что видят в вас что-то хорошее. Но главным образом потому, что вы — это вы.
Синтия слушала его, разинув рот и затаив дыхание.
— Но это не значит, что вы можете обманывать людей только потому, что вам страшно. Милторпа, Аргоси, Гудкайнда или кого-то другого. Страх не может служить оправданием.
Она вскинула подборок.
— Я ничего не боюсь.
— Боитесь, — возразил Майлс. — И имеете на это полное право. Каждый боялся бы в вашем положении, — безжалостно продолжал он. — Вы так боитесь, что готовы отрицать собственную сущность — только бы подавить свои страхи. Вы мучаете себя, неужели не ясно? И клянусь Господом, вы чересчур гордая.
Она вспыхнула.
— Гордая?! Кто бы говорил!
Это было так неожиданно, что он опешил.
— А как насчет леди Джорджины, Майлс? Думаете, вы будете счастливее с ней, чем я с Гудкайндом или с Милторпом? Просто вы имеете то преимущество, что всю работу сделали за вас. Ведь это ваш отец выбрал ее, не так ли? Привел за ручку к вашей двери. А вместе с ней подарил вам осуществление вашей мечты.
— На мне — честь семьи! Долг перед людьми, которые нуждаются во мне. Я не могу пренебречь этим.
— Я понимаю, и клянусь, не осуждаю вас за это. Но это не опровергает того, что я сказала. Вы не лучше меня.
Он промолчал, признавая ее правоту.
— Что, по-вашему, я должна делать? — спросила вдруг Синтия. — Ведь я всего лишь хочу иметь то, что есть у вас и Вайолет. Почему у меня не должно быть удачного брака, денег и дома? Но только… Я не возьму деньги у вас, Майлс. Поэтому не предлагайте мне их. А теперь скажите: что, по-вашему, я должна делать?
«Останься со мной навсегда. Будь моей любовницей. Занимайся со мной любовью каждую ночь, пока мы будем в состоянии заниматься этим». Она прочитала это в его глазах, а он прочитал в ее глазах, что она изо всех сил противится искушению.
— Не говорите этого, — прошептала Синтия.
Майлс вздохнул.
— Хорошо, я не стану просить вас об этом.
Они надолго замолчали. Лошади в стойлах перебирали копытами, и где-то неподалеку птица изливала свою радость на солнце.
— Просто, оценивайте людей, исходя из того, кто они есть, Синтия. И только потом — исходя из того, что они могут вам дать. Не стоит смотреть на человека как на ходячие двадцать тысяч фунтов. Или как на скучного второго сына.
Последняя фраза вырвалась у него, прежде чем он успел спохватиться.
Синтия замерла, и на ее лице отразилось изумление, какое бывает от внезапного удара в живот.
— О, Майлс!.. Значит, вы слышали, что я сказала, когда вы впервые увидели меня, на балу у Малверни… в голубом платье. Вы слышали, как мы с Лизой говорили о вас.
— Вижу, вы помните, что сказали, — кивнул Майлс.
Они снова помолчали.
— Что ж, я ведь уже признала, что я скверная, — пробормотала наконец Синтия.
— Но теперь я понимаю, почему вы так сказали.
Она отвернулась, не решаясь встретиться с ним взглядом.
— Это было… не слишком хорошо с моей стороны.
— Не могу с вами не согласиться, — отозвался Майлс с мягкой иронией.
— Как вы, должно быть, ненавидели меня.
— Нет, никогда, — возразил он со сдержанным пылом. — Поверьте, никогда.
