Селеста Брэдли - Самый желанный герцог
По пути вверх по ступеням она помолилась о том, чтобы с Патрицией было все хорошо, и чтобы Дейдре и Феба не помчались домой спасать свою кузину.
Грэм покинул кабинет епископа с легким сердцем и специальным разрешением в руке. С кольцом его матери, все еще благополучно прячущимся в кармане его жилета, он был в высшей степени подготовленным женихом. Получить разрешение оказалось даже легче, чем он думал.
Герцог рассмеялся про себя, вспоминая о том, что ответила Софи, когда он рассказал ей, куда собирается пойти.
Ее глаза расширились.
— Разве для этого не требуется огромная взятка?
— Для других людей — возможно. — Он усмехнулся. — Для меня — всего лишь небольшой шантаж. Его милость временами посещает некую девицу во «Дворце Удовольствий» мадам Блайт — а мне иногда приходилось играть в карты с довольно откровенным тайным любовником этой девицы.
Софи медленно улыбнулась.
— Плохой епископ. Умница Грэм.
Л.С. — которую Грэм испытывал искушение переименовать в «Лошадь Сатаны» — стояла за воротами, угрюмо подчиняясь поводьям, которые держал настороженный молодой служитель.
— Осторожнее, ваша светлость. Она кусается.
Грэм попытался защитить животное.
— Знаешь, на самом деле лошадь просто очень устала.
Молодой человек только с непониманием уставился на него и украдкой потер свой прикрытый одеждой зад.
— Отлично. — Лучше всего было вернуть это создание Сомерсу.
Сомерс вовсе не был доволен.
— Что ты сделал с моей лошадью? — Он обошел вокруг животного, пока они все строем стояли в конюшнях позади дома, где Сомерс снимал комнаты. Лошадь прижала уши и оскалила зубы на своего хозяина, который с тревогой отступил назад и в ужасе уставился на Грэма. — Ты ее бил?
— Конечно, нет! — Грэм был по-настоящему оскорблен. — Я всего лишь съездил на нем в Иденкорт, везя с собой кое-кого, а затем вчера ездил четыре часа по сельской местности, а потом еще обратно в Лондон этим утром, снова вдвоем! — Он на мгновение задумался. — Хотя я не кормил ее ничем, кроме травы.
Сомерс выглядел так, словно собирался заплакать.
— О, бедный малыш, — прошептал он своей лошади. — Теперь все хорошо. Папочка здесь.
Л.С. сильно вздрогнула, а затем устало прислонилась лбом к груди Сомерса, который продолжал шептать ей какие-то почти отвратительные нежности, бросая уничтожающие взгляды на Грэма.
— Ах… тогда я просто оставлю вас наедине. — Грэм быстро отступил. В самом деле, он всего лишь позаимствовал лошадь, ради Бога!
Прогулка до Иден-Хауса была не слишком долгой. Грэм срезал путь через несколько переулков, чтобы добраться быстрее, счастливо насвистывая и думая о том, что усадит Софи в еще одну гигантскую медную ванну этим вечером, после того, как простая церемония будет закончена. В этот раз он сам будет ее кормить!
Когда он услышал шаги позади, то не обратил на это внимания, отвлеченный мыслями о мыле и воде и о милях длинных элегантных ног…
Внезапно герцог осознал, что кто-то бежит за ним! Он повернулся как раз вовремя, чтобы выбросить вперед руку и отразить удар.
— Какого дьявола! — Без раздумий он отреагировал, яростно взмахнув кулаком в направлении головы нападавшего. Парень уронил доску, которой замахивался — господи Боже, да на этой доске были гвозди! — и прижал руки к своему носу.
— Черт побери!
Грэм увидел, что у этого типа шапка была низко надвинута на глаза, а черная ткань закрывала нижнюю часть его лица. Все, что было видно — это пара разъяренных, взбесившихся от боли глаз.
Все это не предвещало ничего хорошего. Грэм огляделся. Они находились в переулке, далеко позади нескольких огромных домов. Их территории были обширными, а жители и их слуги, вероятно, не были склонны прислушиваться к крикам из переулков.
Он должен бежать. Конечно, тогда этот тип просто может побежать за ним. Он выглядел довольно сильным парнем.
Грэм сбалансировал свое тело, удерживаясь на подъемах стоп, готовый предпринять какое-то действие, как только будет знать, что лучше сделать. Черт бы побрал расходы его отца! Если его свадьба будет прервана этими проклятыми кредиторами, то Грэм был почти готов в отместку похоронить тело старого герцога в шелковом розовом платье!
— Скажи своему ублюдочному нанимателю, что однажды я заплачу все, что должен, — в ярости заявил он нападавшему. — Мое убийство не приблизит этот день!
Глаза мужчины расширились от удивления, а затем он стряхнул эти эмоции. Сунув руку в свой сюртук, он вытащил длинный, блестящий нож.
Грэм не мог поверить в это.
— Я сказал, не сейчас! — Одним быстрым движением, с дополнительной скоростью из-за абсолютно истощившегося терпения к денежным проблемам, он нагнулся, чтобы схватить доску и нанес один сильный удар по коленям проклятого головореза.
Мужчина упал с глухим стуком, а затем начал кататься по грязному переулку, схватившись за свои голени.
— Аййй!
— Держу пари, от этих гвоздей очень больно, — произнес Грэм без всякой симпатии. Затем с отвращением отбросил доску. — Так что ради Бога, оставь меня в покое!
С этими словами он повернулся спиной к корчащемуся приспешнику и зашагал обратно к улице, а затем — в Иден-Хаус.
К Софи.
Глава 27
Когда Грэм прибыл, запыхавшийся и нетерпеливый, то обнаружил Софи, стоящей в кабинете, скрестив руки поверх помятого лифа платья и склонив голову набок, пока она изучала медведя в углу комнаты.
Девушка улыбнулась ему через плечо, а затем повернулась обратно к медведю.
— Здесь чего-то слегка не хватает.
Грэм улыбнулся и прислонился плечом к дверному проему.
— Я полностью согласен с тобой.
Софи протянула руку к затылку, чтобы развязать полоску шелка, которая была предназначена для того, чтобы удерживать волосы.
Затем она недолго повозилась с медведем и отошла назад.
Жестокое и свирепое напоминание о страсти к смерти старого герцога сейчас улыбалось, точно клоун, над гигантским розовым бантом, свисающим с его шеи.
Грэм шагнул вперед и сзади сомкнул руки вокруг талии Софи, притянув ее ближе к своей груди.
— Идеально.
Софи откинулась назад на него и громко вздохнула от счастья.
«Затем принц приблизился к Золушке, взял ее за руку и танцевал с ней. В самом деле, он не танцевал ни с кем другим и не отпускал ее руки. Всякий раз, когда кто-то приближался и приглашал ее на танец, он отвечал „Она — моя дама“».
— Она — моя дама, — прошептал Грэм ей в ухо. — Навсегда.
