Кристина Брук - Чаровница
Подняв руку с письмом, он сказал:
– Судя по вашему виду, вам тоже обо всем известно.
– Да, известно. – Сесили с трудом проглотила комок в горле. – И я собираюсь покончить с этим раз и навсегда.
Она прошла мимо него, спустилась по ступенькам и вышла на улицу к поджидавшей ее карете.
Опомнившись, Рэнд устремился следом за ней. Он подошел вовремя – Сесили как раз давала указание кучеру ехать в Кембридж, чем несказанно удивила последнего. Бедняга не знал, как ему быть. Понятное дело, исполнить указание Сесили, не сообщив об этом самому Монфору, кучер никак не мог.
Стоявшей рядом с каретой горничной Рэнд коротко бросил:
– Оставайтесь здесь и ждите. – Многозначительно посмотрев на кучера, он негромко приказал ему:
– Я попробую привести ее в чувство, а вы тем временем покружите по городу, пока я не скажу вам, что довольно.
Запрыгнув следом за Сесили в карету, он сел напротив нее. Раскрасневшаяся, с безумно горящими глазами, Сесили находилась в крайней степени возбуждения.
– Как вы осмелились отменить мое приказание? – прошипела она, видимо, расслышав то, что он сказал кучеру.
– Кучер Монфора в любом случае не повез бы вас в такую даль, не получив на то личного распоряжения герцога. Ради бога, Сесили, ну придите в себя. Где же ваше хваленое благоразумие?
– Не заговаривайте мне зубы. Мне надо догнать Норланда, – запальчиво возразила она. – Вы ничего не понимаете!
Ее безрассудная настойчивость болью отозвалась в сердце Рэнда. Он взял ее за руку.
– Сесили, дорогая, опомнитесь. Все кончено, неужели вы не понимаете? Оставьте Норланда в покое. Забудьте о нем.
В ответ она признательно сжала его руку, чему он немало удивился. Выражение ее лица было каким-то особенным, если не странным.
– Не волнуйтесь за меня, Рэнд. Со мной все в порядке. Ваша тревога необоснованна.
– Зачем вы гонитесь за Норландом, мне это совершенно непонятно. Вы что, собираетесь бегать за ним по всем сельским окрестностям? Боже мой, Сесили, где же ваша гордость?
– Я не гоняюсь за ним, – твердо, не без достоинства, возразила она. – Во всяком случае не бегаю за ним в том смысле, который вы вкладываете в это слово. С чего вы взяли, что я по-прежнему сгораю от желания выйти за него?
– Какого черта в таком случае, – уже более веселым голосом спросил Рэнд, – вам сдался Кембридж?
– Я хочу приехать в Кембридж раньше, чем он успеет сделать Тибби предложение.
– Постойте, только что вы сказали… – Рэнд почувствовал, как у него немного зашумело в голове, он совершенно не понимал логику ее поступков. – Постойте, если вы не хотите, чтобы я тронулся рассудком, объясните мне как можно понятнее, какова цель ваших действий.
– Очень простая. Я хочу всего лишь благословить их.
Рэнд почувствовал, что сходит с ума.
– А почему бы это не сделать в письменной форме? Послать, к примеру, записку?
– Нет-нет, так нельзя, неужели вы не понимаете? Я должна сама это сделать. Я должна сказать Тибби, что не имею ничего против нее, пусть выходит замуж за Норланда. На самом деле я никогда не прощу ей, если она не выйдет за него. Как вы полагаете, она в любом случае выйдет за него?
– Думаю, да.
Губы у Сесили задрожали, казалось, еще немного, и она расплачется.
– Как я виновата перед ней. Как она страдала, и все по моей вине. – Сесили шмыгнула носом и достала из сумочки носовой платок. – Как, наверное, она любит его! Я почти уверена в этом! Боже, чего я только не говорила о нем в ее присутствии! Мне так неловко. Как, наверное она страдала, выслушивая мои язвительные замечания! Нет ничего удивительного в том, что она странно вела себя тогда, когда мы навестили ее в ее коттедже в окрестностях Кембриджа.
– Значит, вы хотите колесить по всему Кембриджу только ради того, чтобы сообщить Тибби, что вы нисколько не хотели обидеть ее, разглагольствуя о Норланде?
– Вот именно. Тибби – такое удивительное, такое нежное создание, она будет ему замечательной женой.
– Да-да, вероятно. – Он задумался, уставившись в окно кареты. Рэнд никак не мог понять, какие мотивы двигают Сесили. То ли великодушное благородство, то ли безрассудное отчаяние брошенной накануне свадьбы невесты.
Он никак не мог подавить чувство злобы в своем сердце: Сесили по доброте душевной была готова отдать Норланда своей бывшей гувернантке и в то же время долго и упорно отказывалась бросить Норланда ради него, Рэнда?
Он вспомнил ее расчетливое хладнокровие, с каким она намеревалась выйти замуж за Норланда. Куда оно подевалось теперь? Сесили была для него загадкой, которую он никак не мог решить.
– Рэнд? – тихо окликнула она его.
– Да?
– Ты знаешь, куда я собиралась идти, получив письмо от Норланда?
– Не имею ни малейшего понятия. – Он пожал плечами.
– Я направлялась к тебе. Хотела сообщить, что свадьба отменяется.
Рэнд замер, не веря собственным ушам.
Заметив его растерянность, Сесили рассмеялась.
– Я так и думала, что ты мне не поверишь. Я люблю тебя, Рэнд. – Она побледнела, поразившись своему признанию, но сумела переломить себя. Неожиданно Сесили опустилась перед ним на колени и, взяв его за руку, с жаром продолжила: – Я люблю тебя, Рэнд. Я наконец нашла в себе мужество признаться и самой себе, и тебе в своей любви. Я не знаю, любишь ли ты меня еще, но если да, то я твоя.
Рэнд шумно вздохнул, словно гора свалилась с плеч.
– Сесили, моя прекрасная, вечно приводящая меня то в бешенство, то в восхищение маленькая глупышка. Иди ко мне.
* * *Он поцеловал ее, и, как показалось Сесили, это был совсем иной поцелуй. Более страстный, нежный, от которого у нее сразу голова пошла кругом.
Она и сама не поняла, как оказалась под ним, она сама притягивала его к себе. В мгновение ока все изменилось. Теперь не он, а она, подталкивая и подстегивая его, стремилась к любовному слиянию.
– Нет-нет, мы не будем заниматься этим в первый раз здесь, – прохрипел Рэнд. Он хотя и сгорал от нетерпения, понимал, как нелепо, пошло и неприглядно это будет выглядеть в карете.
– Да не все ли равно, – простонала Сесили, готовая сейчас на все.
Ей хотелось закричать: «Почему ты медлишь? Мне так хочется здесь и сейчас!» Но внезапно пришедшая мысль, что может услышать кучер, напугала и отрезвила ее.
– Нет, не надо торопиться. Мне хочется насладиться тобой в полной мере. Я хочу видеть тебя всю, касаться везде. А здесь, в этой коробке для обуви на колесах, разве можно заняться этим? Конечно, нельзя.
Однако томление, охватившее Сесили, было настолько сильным, что она уже не владела собой. Ей страстно хотелось именно того, против чего она так долго сопротивлялась, ускользая, увертываясь от его настойчивости, от его домогательств. Отказывая себе так долго в плотском наслаждении, она незаметно перешла ту черту, за которой каждая минута, даже секунда дальнейшего ожидания казалась невыносимой.
