Мари Кордоньер - Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты
— А смотрится он просто чарующе, — заметила она с искренней наивностью, и королева подавила улыбку.
— Он столь же очарователен, как стальной блеск лезвия шпаги, и столь же опасен, как яд гадюки, — заверила она Флёр. — Это и есть настоящее воплощение тех опасностей при моем дворе, о которых вас предупреждал отец, дитя мое. Впрочем, кто я такая, чтобы давать вам советы в делах сердечных! Если бы я сама все знала о тайнах любви, я бы хоть себя защитила от той боли, с которой связано это чувство…
В порыве внезапного сочувствия Флёр дерзнула положить свою ладонь на руку королевы. Она и сама испугалась собственной смелости, но в следующий миг, когда взгляд маленьких черных глаз обратился на девушку, Флёр поняла, что поступила правильно. Катарина Медичи приняла ее утешение, ее дружеский жест с благодарной улыбкой.
Но улыбка исчезла, когда граф де Сен-Тессе отвесил поклон обеим дамам. Флёр почувствовала, что пальцы королевы, касавшиеся ее ладони, похолодели. Впрочем, в любезных словах Катарины нельзя было заметить и намека на то, что она поведала об этом дворянине минутой раньше.
— Мы очень рады вас видеть, дорогой граф! — милостиво ответила она на его почтительное приветствие. — Возможно ли, что вы еще не знакомы с нашей только что причисленной к свите фрейлиной? Флёр де Параду на днях вошла в наше общество и будет теперь состоять в моей свите. Доверяю ее вам, можете пригласить ее на танец, ибо, кажется, танцует она с удовольствием! Желаю вам приятных развлечений, дитя мое!
Королева взяла руку Флёр и вложила ее в раскрытую ладонь сеньора. Смущенная девушка едва смела поднять глаза и нашла спасение в грациозном реверансе, что и было самым подходящим ответом на поклон графа. Нежный румянец, вспыхнувший от возбуждения на ее щеках, лишь усиливал прелесть невинности, уже и раньше его пленявшей. Голос его звучал глухо, когда он повел ее в круг танцующих.
— Лион богат сокровищами, но позвольте мне заметить, что ни одно из них не может состязаться с блеском ваших глаз!
— Вы мне льстите, сеньор! — робко прошептала Флёр.
Она ощущала теплоту его прикосновений и обволакивающую силу закутанного в бархат мужского тела, и это ощущение было столь же незнакомым, сколь волнующим.
— Эти ваши слова я объясняю лишь тем, что вы меня не знаете, прекрасная дама! Вряд ли кто-нибудь мог бы отнести меня к придворным льстецам. Я имею обыкновение говорить то, что думаю, как и делать то, что считаю нужным!
Встревоженная Флёр взглянула на него и в один миг, длившийся не больше, чем удар сердца, освободилась от скованности.
— Ваши комплименты, сеньор, звучат как угрозы.
— О, как же я неловок! — Наигранное отчаяние слилось с улыбкой, заставившей Флёр окончательно забыть обо всем на свете. А он продолжал: — Но в какой-то мере здесь есть и ваша вина, прелестнейшая мадемуазель. С тех пор, как я увидел вас на приеме отцов города Лиона, я только и мечтаю о знакомстве с вами. За какими же каменными стенами вы прятались от мира, словно заколдованная принцесса? Я горю желанием узнать о вас все-все!
Для Флёр стерлись границы между реальностью и фантастикой. Море свечей, звуки музыки и строго размеренные шаги танца дополняли впечатление какой-то сказочности происходящего. Но все же в самый последний момент она вспомнила, что о ее происхождении лучше хранить молчание.
— Вы делаете мне слишком много чести, граф Шартьер, — трепетно ответила она. — Я не более чем самая последняя прислужница Ее Величества. Обо мне мало что можно рассказать, да и вам было бы скучно это слушать.
Танец в очередной раз разделил их, что придало особую проникновенность его ответу, произнесенному через несколько минут:
— Каждый ваш вздох чрезвычайно важен для меня. Я завидую земле, по которой вы ступаете, и кубку, который прикасается к вашим губам! Мысль, что вы, быть может, обещаны кому-то другому, лишает меня покоя.
Ни одно из наставлений, полученных Флёр, не могло ей подсказать, как нужно реагировать на страстный флирт столь опытного человека, каким был Ив де Сен-Тессе. В смущении она старалась точно исполнять движения сложного рисунка «танца павлинов», на который пригласил её граф. Потом бросила на него осторожный и в то же время пристальный взгляд из-под полуопущенных ресниц.
— Говорить мне подобные вещи, сеньор, выходит за рамки этикета, — чопорно ответила Флёр и сразу же сама рассердилась на себя за эти слова, поняв, сколь неуместно они прозвучали. Теперь он подумает, что она глупа, необразованна, простовата и слишком легко впадает в смущение.
К счастью, танец в этот момент закончился, и ей удалось спасти положение заключительным величественным поклоном, причем внезапная слабость в коленях в немалой мере способствовала тому, что этот поклон получился более глубоким.
— Простите меня, красивейшая из дам, я не хотел вас обидеть. Просто так уж получилось, что вы меня околдовали еще тогда, при въезде королевской процессии в ваш изумительный город. Теперь я уже себе не принадлежу. Я мечтаю утонуть в прохладной зелени ваших глаз и хотя бы один-единственный раз поцеловать вашу руку!
Какие-то ноты в его голосе лишали ее самообладания. Флёр знала, что все его слова направлены лишь на то, чтобы обольстить ее; знала, что верить ему не следует. И все же сердце стучало так сильно, что она опасалась, как бы он, этого не услышал даже сквозь тяжелую, украшенную вышивкой материю платья и через облегающий ее грудь корсаж. Она позволила ему взять ее руку, мягко разогнуть пальцы и прижать жадные губы к ладони.
Его нежность вызвала у нее чуть заметный вздох, а все тело пронзила дрожь. Наверное, прикосновение раскаленного инструмента пыток не могло бы обжечь кожу сильнее, а ее и без того слабое сопротивление вышло из-под всякого контроля. Флёр покачнулась и ощутила на талии приятную опору сильной руки.
— Отпустите же меня, — пробормотала она, задыхаясь, — умоляю вас…
— Вы очень разволновались, — констатировал Шартьер, как бы вовсе не слыша ее слов и ведя ее через зал с величайшей уверенностью. — Да это и неудивительно в таком море свечей и людей. Я был настоящим мужланом, утомляя вас, простите великодушно! Что вам сейчас необходимо, так это глоток прохладительного напитка! Разрешите мне сопровождать вас в банкетный зал короля…
Торжественная трапеза, для которой целая армия слуг приготовила огромное количество блюд, состоялась в большом зале ратуши, и господа из королевской свиты уже заняли свои места на центральной стороне стола П-образной формы. Катарина и Диана де Пуатье сидели по обе стороны от короля, который болтал главным образом с дамой в зеленом, между тем как его законная супруга вела себя безупречно, как бы не замечая обиды и улыбаясь.
