Лиз Карлайл - Никогда не влюбляйся в повесу
Ротуэлл слегка улыбнулся — и эта улыбка странным образом осветила его лицо.
— О, какие грандиозные планы! — хмыкнул он. — Ну, раз так, постараюсь прийти еще раньше.
После внезапного приступа загадочной болезни, свалившего ее мужа, минуло два дня. Наутро, спустившись в столовую, Камилла не обнаружила никаких приготовлений к завтраку — ни накрытого стола, ни лакеев, ожидающих, когда можно будет подавать на стол. Кроме Обельенны, в столовой не было ни души. В руках кухарка держала кожаную сумку, смахивающую на походный мешок.
— Что это? — спросила окончательно сбитая с толку Камилла.
Обельенна прищурилась — лицо у нее было упрямое.
— Еда, — объявила она, кивнув на мешок. — Ему нужно убраться из дома, пока на дворе еще день. А наступит ночь — и демоны вновь сорвутся с цепи. Отвезите его на прогулку в парк.
Камилла нахмурилась.
— Я… Что-то я ничего не понимаю. В парк? — Она лихорадочно подыскивала подходящее слово. — Это… вроде как на пикник?
— Да, — кивнула кухарка. — В общем, на воздух. Сегодня хороший день — Господь послал нам солнце.
Внезапно у нее за спиной послышался голос Ротуэлла:
— Камилла, Ксантия прислала записку. — В руках он держал сложенный листок бумаги. — Она просит… — Увидев обеих женщин, он замер, точно прирос к полу, и озадаченно захлопал глазами. — Что это у вас, мисс Обельенна?
— Цыплята со специями. Сыр. Яблоки. Лепешки из маниоки. — Бросив на хозяина вызывающий взгляд, кухарка шлепнула мешок на стол — сразу стало понятно, что весит он немало. — Ваш второй завтрак, сэр!
Камилла с улыбкой потупилась.
— Похоже, милорд, мы с вами отправляемся на пикник, — пропела она.
Упрямо выдвинув челюсть, Обельенна скрестила руки на груди. Взгляд Ротуэлла упал на мешок.
— На пикник? — изумленно протянул он. — Это в Лондоне-то?
— Да! — отрезала кухарка. И указала пальцем на дверь, словно он был Чин-Чин, которого за какие-то проказы решили выставить из комнаты. — Отправляйтесь. Нагуляете аппетит на свежем воздухе.
В конце концов Ротуэлл не выдержал и рассмеялся.
— Обельенна сказала свое слово, — хмыкнул он, вскинув руки вверх. — Ладно. Сейчас пошлю заложить кабриолет.
Камилла окинула его взглядом.
— Ну и ну! — пробормотала она. — Придется мне почаще прислушиваться к советам мисс Обельенны.
Ротуэлл повернулся к двери, и в обычно бесстрастном взгляде кухарки мелькнуло облегчение. Только сейчас до Камиллы дошло, чего стоила Обельенне ее бравада. Не зная, купится ли на ее хитрость хозяин, она, возможно, рассчитывала, что присутствие Камиллы заставит барона держать свой бешеный норов в узде. Смелый план.
Не прошло и получаса, как они уже устроились под раскидистым деревом в тихом уголке Серпентайна. Лошадь Ротуэлла паслась неподалеку. Светские завсегдатаи парка редко заглядывали сюда — вот и сейчас вокруг не было ни души.
Камилла подняла лицо к солнцу и блаженно зажмурилась. Было довольно прохладно, но день выдался на удивление ясный, что было тем более странно, поскольку такие дни в это время года в Англии редкость — и Камилла вдруг почувствовала, как от свежего воздуха у нее слегка кружится голова.
Сидевший рядом Ротуэлл разворачивал один за другим свертки с едой, раскладывая ее поверх своего плаща, который он специально для этой цели разостлал на земле. Прихватить с собой одеяло они, естественно, не додумались — ни он, ни Камилла.
Сама она не помнила, чтобы ей случалось когда-нибудь завтракать на свежем воздухе.
— Хочешь цыпленка?
— Пардон? — Камилла, повернув голову, увидела возле самого своего носа куриную ножку, которую подсунул ей Ротуэлл. Растерявшись, она откусила маленький кусок.
— Ваш личный слуга, миледи, — бросил он.
Улыбнувшись, Камилла покорно прожевала курятину, потом в растерянности обвела глазами импровизированный стол.
— Мы не догадались прихватить ножи с вилками! — ахнула она.
— Похоже, тебе никогда не доводилось есть руками, я угадал? — Ротуэлл оторвал себе другую ножку и принялся энергично жевать.
— Non, никогда. — Камилла аккуратно промокнула рот платком. — Впрочем, ты тоже не особенно похож… на любителя пикников. Я правильно выразилась?
Ротуэлл принялся хохотать так, что даже забыл про курицу. Сердце у Камиллы подпрыгнуло. Вероятно, Обельенна владеет некоей тайной, о которой она и не подозревала, потому что свежий воздух, похоже, и впрямь вернул ее мужу аппетит. Мысленно перекрестившись, Камилла отломила крохотный кусочек сыра и тут же поморщилась. От слишком резкого запаха ее замутило — впрочем, в последнее время такое случалось довольно часто. Камилла всегда обладала аппетитом голодного волчонка, но сейчас пища порой вызывала у нее тошноту. Если так пойдет и дальше, уныло подумала она, скоро они с Ротуэллом будут походить на тени.
Украдкой покосившись на мужа, Камилла увидела, что он развалился на траве и любуется живописными полями Кенсингтона с разбросанными тут и там домиками фермеров. Легкий ветерок с Серпентайна игриво взъерошил ему волосы, на мгновение придав барону мальчишеский вид. Сейчас он казался совсем молодым — и очень грустным.
— Нет… я уже забыл, когда в последний раз устраивал пикник. По-моему, это было лет пятнадцать — двадцать назад.
— Неужели? — удивилась Камилла. — А мне казалось, у вас в Англии люди постоянно устраивают пикники.
— Полагаю, что так. — Взгляд Ротуэлла затуманился. — Знаешь, мне вовсе не кажется таким уж забавным, когда кто-то чаще ест под открытым небом, а не в доме…
— Правда? — поразилась она. — Почему? Он бросил на нее какой-то странный взгляд.
— Я ведь вырос на плантациях сахарного тростника, Камилла. Так что я — просто фермер, только разбогатевший.
Камилла какое-то время молчала.
— А кто же управляет рабами… я имею в виду сейчас, когда ты в Англии?
— Никто, — пожал плечами Ротуэлл. — Сейчас все они — свободные арендаторы.
— Значит, ты… ты дал им свободу? — спросила она. — Благородный поступок!
— Причем тут благородство? — Ротуэлл поморщился. — Это было разумно. Нужно было сделать это сразу же после смерти дяди, но тогда мы были по уши в долгах, и Люк сказал… — Взгляд его снова устремился в прошлое.
— Да? — заинтересовалась Камилла. — Что сказал твой брат?
Ротуэлл покачал головой.
— Он хотел расплатиться с долгами дяди, — объяснил он. — А потом… потом мы долго спорили — все трое. Мы всегда все решали вместе. Видишь ли, все остальные — я имею в виду остальных плантаторов — встретили идею в штыки. Освободить сразу столько рабов…
