Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 2
Он приехал в Харлем на следующий день с запасом в десять минут. Привязав лошадь к столбу у мясных рядов, сняв шляпу, вошел в огромную церковь, тишина которой окутала его, словно плащом. Старая женщина в черном сидела, погрузившись в свои мысли, на дальней скамье, еще одна находилась в небольшом отсеке «собачьих кнутов-щиков», получившим свое название по представителям профессии, которые в прошлом постоянно бывали здесь. Церковь нанимала их, чтобы избавляться от причинявших беспокойство собак. Ни женщины, ни незнакомец, стоявший у камня Франса Халса, не обратили внимания на его появление. Питер старался ступать как можно тише, но каблуки сапог для верховой езды все же стучали по плитам.
В конце церкви он остановился у «хлебной скамьи», где его просили ждать. Именно здесь в давно ушедшие времена сидели члены Гильдии и отсюда после службы они раздавали хлеб беднякам. Питер коротал время, изучая резные работы, представляющие собой шедевр средневекового мастерства. Заслышав звук неторопливо приближающихся шагов, он подумал, что это Герард, но увидел подходившего к нему незнакомца, которого заметил раньше. Согласно правилам хороших манер, они склонили головы, приветствуя друг друга.
— Какое сокровище хранит эта церковь, — сказал незнакомец, опуская руку на старое дерево. Он был примерно одного роста с Питером, такого же атлетического телосложения, с рыжеватыми волосами, тонкими усиками и небольшой острой бородкой. — Вы не согласны, гер ван Дорн?
Питер удивленно приподнял бровь.
— Вы меня знаете?
— Именно по моей просьбе Герард Меверден устроил нашу встречу. — Он знаком показал, что им следует говорить тише, хотя они и так уже понизили голос, находясь в священном месте. — Давайте походим вместе по церкви, будто рассматриваем вещи, заинтересовавшие нас. Меня зовут Паулюс ван Рос.
— Какое у вас ко мне дело?
— Это не мое дело. Я всего лишь посыльный. Обязанность, которую мне доверили, состоит в том, чтобы задать вам два вопроса. Первый — подвергнете ли вы свою жизнь опасности ради нашего принца и свободы нашей страны.
— Я уже посвятил себя служению этой цели, дав клятву, когда записывался резервистом в народное ополчение. Прежде чем вы спросите меня о чем-то еще, я имею право узнать, кто послал вас и с какой целью.
Ван Рос остановился, как бы изучая выставленное на обозрение испанское пушечное ядро, оставшееся после осады Гааги во время войны с Испанией.
— Ах! Пусть никогда не наступят вновь дни войны.
— Сейчас нам следует опасаться не Испании, а Франции! — решительно заметил Питер.
— Совершенно точно! — Ван Рос проницательным взглядом окинул Питера. — Я слышал, что горн призвал к жизни голос, который слишком долго подавляли.
Питер облегченно вздохнул. Значит, двадцатидвухлетний принц Вильгельм Оранский готов отстаивать свои права против тех, кто правил политическими делами Голландии.
— Задавайте второй вопрос.
— Можете вы быть завтра вечером в Амстердаме?
— Да.
— Тогда приходите с наступлением ночи к мосту Маргре. Там будет ждать лодка.
— Как я узнаю, какая именно?
— Я буду следить за вами. А теперь желаю всего хорошего.
Ван Рос широкими шагами направился к выходу, и Питер вслед за ним тоже покинул церковь. Он не поехал сразу же домой, а завернул сначала к Герарду, где узнал лишь, что его друг уехал утром по делам и неизвестно, когда вернется, так как он разъезжает по многим местам. Поворачивая лошадь к дому, Питер думал о принце, который прислушался к призыву народа и благоразумно дождался благоприятного момента. Родившись спустя месяц после смерти отца, умный и развитый не по годам, он оставался на заднем плане, пока Йохан де Витт — превосходный сам по себе человек, прямой и честный — сделал за длительный период пребывания у власти много хорошего для страны, но больше не пользовался доверием у народа из-за своих неожиданных сделок с Францией.
Скоро придет час принца. Питеру предстояло решить ряд деловых вопросов до отъезда в Амстердам, так как он понятия не имел, как долго ему предстоит пробыть там. Поэтому он работал до глубокой ночи и рано утром, прежде чем уехать и оставить за старшего своего управляющего.
Фрау де Хаут крайне удивилась, когда Питер появился в Амстердаме, так как она не ждала его еще недели две. Она захлопотала по дому, разжигая камин в гостиной и извиняясь, что не сделала этого раньше.
— Когда вы отсутствуете, я прихожу сюда только убирать, — объяснила она, — и в доме найдется не очень много еды на обед.
— Не беспокойтесь, — сказал Питер, усаживаясь перед камином и вытягивая перед собой ноги. Приятно было расслабиться и согреться возле первых трепещущих язычков пламени. — Подойдет все, что угодно, но мне хотелось бы поесть как можно быстрее. С наступлением темноты мне надо уходить.
Фрау де Хаут засуетилась еще больше. Питер слышал, как в кухне застучали медные сковородки. Вскоре экономка подала вполне приличный обед: луковый суп, за которым последовала рыба, несколько сортов сыра, а на десерт — засахаренные фрукты. Она приготовила бы и кофе, но Питер отказался.
— Нет времени. Уже темнеет. — Он поднялся из-за стола. — Я не уверен в своих дальнейших действиях. Может быть, я вернусь сегодня вечером, а может, и нет.
Ночь была черной, без единой звездочки на небе. Питер нес фонарь, и от бледно-желтых лучей мокрый от дождя булыжник искрился под ногами. Он свернул на улицу, которая привела его к мосту. Питер отправился в путь, захватив оружие, — за поясом торчал пистолет, а у бедра покачивалась шпага. Это была всего лишь простая предосторожность на случай, если на него нападут по пути грабители или возникнет какая-то неожиданная опасность во время странной встречи. В каналах отражался золотистый свет из окон и случайных фонарей. Когда он подошел к мосту, из-под арки выступил ван Рос.
— Сюда, — сказал он без всяких приветствий и повел Питера к каким-то старым ступеням недалеко от моста, спускавшимся к каналу. Там ждала лодка, за веслами сидел еще один человек. Питер спустился, вслед за ним в лодку сел и ван де Рос. Ни один из них не заговорил. Весла погружались и выходили из воды, пока лодка не остановилась возле одной из дверей в задней части дома, типичной для зданий возле каналов. Таким образом, в дом можно было попасть — в зависимости от времени года — из лодки или саней.
Дверь распахнулась. Ван Рос сделал знак Питеру первым войти в дом и зашел после него. Слуга с серебряным подсвечником шел впереди по выложенному серо-белыми плитами коридору. Даже без этого тусклого света, мерцающего на гобеленах и позолоченных рамах портретов, Питер догадался бы, что находится в доме какого-то знатного господина. Богатство имеет свой собственный запах.
