Элисса Дин - Надежды и радости
– Конечно! Мы возьмем Сэру, пригласим Ахмеда и поедем на верховую прогулку... Ну ладно! Дай мне еще немного поспать... Если тебе хочется поговорить, то, умоляю, подожди немного...
– Извини, Роксана!
Гаррисон хотел было повернуться на другой бок и тоже заснуть, но какой-то шум под окнами заставил его подняться с кровати и выглянуть на улицу. На площади гарнизона почему-то горел костер, и в его мерцающем свете Гаррисон увидел множество беспорядочно двигавшихся человеческих фигур. Он снял со стены винтовку, проверил, заряжена ли она, и выскочил на веранду. Навстречу ему тут же метнулась какая-то тень. Гаррисон отступил на шаг и поднял винтовку. Но тут же опустил, узнав своего грума.
– Что здесь происходит? – с тревогой спросил Колльер.
– Какой-то переполох среди пехоты.
– И давно?
– Часа два.
– Почему ты меня не разбудил?
– Мне все это показалось не очень серьезным, поэтому не хотел вас тревожить.
– Но в чем все-таки дело? Ты можешь мне связно объяснить?
– Один из сипаев вернулся из Мирута. Там судят бунтовщиков. Приговор будет зачитан через два дня. Солдаты-индийцы в нашем военном городке очень этим обеспокоены. Вот они и собрались на площади около костра, чтобы обсудить новость и решить, как в такой ситуации себя вести.
Гаррисон посмотрел сначала на закрытую дверь дома, потом на собравшихся вокруг костра индийцев. Затем приказал груму сбегать в ближайшее бунгало, из окон которого пробивался свет, и попросить кого-либо из живущих там офицеров прийти к нему.
Грум побежал исполнять приказание, а Гаррисон вернулся в дом. Войдя в спальню, он увидел, что Роксана сидит на краю кровати и с тревогой смотрит на него.
– Что там? – спросила она.
– Не знаю.
– А все-таки?
– Несколько сипаев собрались на площади и обсуждают судьбу бунтовщиков в Мируте. Приговор должен быть объявлен через два дня.
– Вот тогда они все и узнают.
– Да, именно тогда!
Роксана встала с кровати и начала одеваться.
– Ты куда? – удивленно спросил Гаррисон.
– Я должна вернуться домой.
Гаррисон протянул руку и, обняв Роксану за плечи, привлек к себе.
– Мое самое дорогое и самое бесстрашное существо на свете! – прошептал он.
Трогательную сцену нарушил стук в дверь. Гаррисон распахнул ее и увидел на пороге лейтенанта Уитмона. Тот был полуодет и держал в руках керосиновую лампу. Причудливые тени заплясали на стенах комнаты. Из-за плеча лейтенанта высунулась голова грума, который принялся на хинди извиняться перед Гаррисоном за ночное вторжение.
– Колльер! – заспанным голосом проговорил лейтенант. – Может быть, вы, черт побери, объясните, что происходит? Ой, извините, мисс Шеффилд! Добрый вечер!.
Роксана ответила легким кивком головы. По губам лейтенанта пробежала еле заметная насмешливая улыбка. Гаррисон положил руку на плечо Роксаны.
– Так. Во избежание всяких недоразумений хочу вам сообщить, что двадцать третьего марта мы с мисс Шеффилд поженились.
Несколько мгновений лейтенант ошарашенно молчал. Потом рассмеялся и, передав лампу груму, крепко пожал руку Колльера.
– Неужели?! Прямо скажу, времени даром вы не теряли! Что ж, разрешите поздравить вас обоих! Но особенно мистера Гаррисона. Ему просто сказочно повезло с невестой!
Колльер улыбнулся и, в свою очередь, крепко пожал лейтенанту руку:
– Спасибо! Но прошу вас пока держать это в секрете. О нашем браке здесь еще никто не знает. Даже отец Роксаны. История слишком долгая и запутанная, чтобы сейчас ее объяснять. Всему свое время! А пока, лейтенант, держите язык за зубами!
– Конечно! Даже под страхом смерти я...
– О нет, лейтенант! – остановила его Роксана. Уитмон удивленно посмотрел на нее. Но она, как бы оправдываясь, поспешила добавить:
– Извините, лейтенант! Просто никогда не надо говорить так. Прошу вас, мистер Уитмон!
Колльер озабоченно посмотрел на побледневшее лицо Роксаны и сказал, обращаясь к лейтенанту:
– Я должен проводить Роксану домой. А вас попрошу вызвать на площадь нескольких солдат. Просто для того, чтобы следить за порядком. Не думаю, чтобы здесь могло случиться что-то очень уж серьезное. Так что не стоит разгонять эту галдящую группу или предпринимать какие-то решительные меры. Тем не менее, если ситуация вдруг начнет выходить из-под контроля, известите начальство.
Лейтенант щелкнул каблуками и вышел. Гаррисон же взял Роксану под руку и, кивнув в сторону дома, приказал груму идти впереди и освещать фонарем дорогу. Все трое вышли на улицу.
Роксана шла медленно. Она молчала. Гаррисон заговорил первым:
– Роксана, я надеюсь, что здешняя ситуация находится под контролем. Но если возникнут какие-либо осложнения, я сумею тебя защитить. Обещаю!
Она молча кивнула в ответ.
– Если в течение ближайших двенадцати часов в Дели все будет спокойно, – продолжал Гаррисон, – то я уеду в Мирут. Мне необходимо присутствовать при вынесении приговора бунтовщикам. Правда, вряд ли я буду участником всей этой церемонии. Просто потребуется написать подробный отчет об увиденном и представить его в Дели.
– Понятно, – тихо сказала Роксана.
– Скажи, а ты сохранила те пистолеты?
– Да.
Они остановились. Гаррисон обнял Роксану, крепко прижал к себе и прошептал:
– Боже мой, Роксана! Я так боюсь оставлять тебя одну!
– Не беспокойся, Колльер. Все будет хорошо!
Но в словах Роксаны не было уверенности. И Гаррисон почувствовал это...
Роксана стояла у ворот и прислушивалась к удалявшимся шагам Гаррисона и грума. Итак, Колльер обещал, что вернется к утру понедельника, если... если все будет хорошо... В случае же если по каким-то причинам Гаррисон не сможет возвратиться в назначенный срок, то предстоящая верховая прогулка будет отменена, а он постарается приехать, как только будет возможно. Колльер просил Роксану не беспокоиться за него, но на всякий случай принять меры предосторожности по отношению к себе самой и остальным членам семьи. То, что Гаррисон может вообще не вернуться из этой небезопасной поездки, Роксана полностью исключала, запретив Колльеру даже намекать на столь ужасный исход, а себе – думать о чем-либо подобном.
Но вот отлучки Сэры из дома без ведома отца и старшей сестры Роксана решила запретить. А еще подумала, что надо срочно отправить записку Ахмеду с предложением перенести верховую прогулку с понедельника на какой-нибудь другой день. Что же касается Максвелла, то он, конечно, может позаботиться о себе сам. Но все же она будет следить и за ним, дабы предостеречь от возможных ошибок и опасных шагов.
Погруженная в эти мысли, Роксана подошла к веранде и уже начала подниматься по ступенькам, когда увидела в темном углу чью-то фигуру. Она остановилась, почувствовав, что сердце вот-вот остановится от страха. Но фигура сделала шаг из темного угла и произнесла голосом Максвелла Шеффилда:
