Барбара Мецгер - Дуэль
– Расскажите мне об Афине, – попросил Йен, – чтобы я мог лучше понять ее.
– Вы никогда не поймете женщину, но я попытаюсь. – Ренсдейл стал рассказывать Йену не об Афине, а о второй жене своего отца, в качестве примера. – Дочка простого землевладельца, чуть ли не на двадцать лет моложе его. Между вами и Эффи разница в десять лет. Это прекрасно. А мой отец стал посмешищем для всего графства, этакий старый дурень рядом с молоденькой кобылкой.
Он хотел еще сына, этот покойный виконт, и чтобы жена согревала ему постель. Он, вероятно, любил эту женщину, рассказывал Ренсдейл, потому что стал угасать, когда она умерла родами, и озлобился. Старый виконт возненавидел мальчика, ставшего причиной ее смерти, был в ярости от того, что младенец очень слабый, худосочный, – это оскорбляло его мужское достоинство. Только маленькая Афина любила этого хилого младенца, отец ее тоже возненавидел за то, что она походила на мать и объясняла ему, как воспитывать сына. С самого детства она была упрямицей, такой и осталась. Из упрямства она отказалась принять предложение графа, хотя на лучшую партию ей надеяться нечего.
Прислуга относилась к ней как к хозяйке Ренсдейл-Холла, даже когда Ренсдейл привел в дом молодую жену, и Афина ничего не сделала, чтобы изменить это отношение. Она всегда считала, что знает, что и как нужно делать, обращалась со слугами как с членами семьи, ставила интересы арендаторов выше интересов семьи. Ренсдейла она раздражала, Афина хорошо умела считать и разбиралась в бухгалтерских книгах. Он мог всегда нанять секретаря, который не станет сердиться, если он увеличит ренту арендаторам.
Вероника сочла свою молодую золовку слишком легкомысленной, чтобы ее можно было представить в обществе. Афина была решительная, разборчивая, волевая и неучтивая и слишком молодая, чтобы с ней можно было подружиться. Она не имела ни малейшего понятия о месте женщины в мире, особенно о месте женщины со скромными средствами, зависящей от своего единокровного брата. Леди Ренсдейл считала, что Уиггз достаточно хорош для этой девушки и устройство этого брака потребует меньше всего усилий с ее стороны.
Оба были рады избавиться от нее. Мальчик же был просто неудобством, стеснительным бременем, чем-то вроде сумасшедшего члена семьи, живущего на чердаке. Так что супругов Ренсдейл очень устраивала возможность оставить мальчика на попечении Мардена. Это была единственная причина, по которой она не призывала мужа вернуться домой, чтобы утешать ее.
– Вы это понимаете, не так ли?
Йен подумал, что, выслушав брата Афины, стал понимать ее лучше. Те, кому следовало любить девушку и заботиться о ней, предали ее. Неудивительно, что она не хочет доверить свою жизнь и жизнь ее брата кому-то, кто считает, что лучше знает, как и что она должна делать. Йен тоже не захотел бы так легко сдаться, если бы ему приходилось завоевывать уважение и независимость. У него в подчинении весь мир, никто не смеет сказать ему «нет», а он еще беспокоится о том, стоит ли надеть на себя кандалы. Он никогда не собирался держать жену в узде, но как ему убедить ее в этом? Он дал себе клятву, что будет стараться. Она должна понять, что он человек чести, который лгал ей, лишь когда невозможно было не лгать.
Через пару часов Ренсдейл был готов вернуться домой. Карсуэлл все еще сидел за картами, но Йен с радостью вышел из прокуренной комнаты. Не имея в Лондоне собственного экипажа, Ренсдейл хотел сказать швейцару, чтобы нанял извозчика.
– Я вас подвезу, Марден. Нам по дороге.
– Нет, я пойду пешком. Мне недалеко, и я хочу поразмяться. Пока еще не так поздно, сейчас полнолуние. И потом, при мне трость со шпагой.
Ренсдейлу не хотелось, чтобы о нем подумали, будто ему труднее ходить, чем более молодому человеку, и он сказал:
– Я пойду с вами. – Он похлопал себя по животу. – Мне тоже нужно подвигаться.
– А как же ваши трудности? – Невежливо говорить о телесном недостатке собеседника, но ведь Ренсдейл хромает. Все же Йен пожалел, что не согласился поехать с ним вместе.
Ренсдейл топнул ногой:
– Это? Пустяки. Несчастный случай в дороге. Жену это беспокоит больше, чем меня самого.
Они вышли в ясную ночь, освещенную звездами, которые появились впервые за много дней. Без тумана воздух был свежее, улицы казались чище, черная тишина приятно контрастировала с шумом клуба. Йен шел медленнее, чем обычно, и Ренсдейл не очень пыхтел и задыхался.
Дойдя до угла, после которого им предстояло пойти каждому в своем направлении, они пожали друг другу руки, Ренсдейл пожелал удачи Йену, Йен пожелал брату Афины доброй Ночи.
Йен пошел дальше, думая об этой девушке, о том, легла ли она спать или нет, легли ли спать его мать и сестра. Вечер по-прежнему был полон возможностей и удовольствий. Он ускорил шаг.
Вдруг он услышал шум, крик, топот.
– Ренсдейл! – позвал он.
Ответа не последовало. Он повернул назад, вытащил шпагу из трости и побежал обратно. По переулку торопливо уходил какой-то человек. С какой стати было Ренсдейлу убегать? Но тут Йен увидел на земле какую-то груду и услышал стон. Ренсдейл лежал, схватившись за голову. Убегал кто-то другой.
– Господи, какой наглый вор! Он отнял у вас кошелек? – Йен опустился на корточки подле упавшего и увидел кровь. – Вот дьявол!
Это было куда хуже украденного кошелька. Кирпич лежал рядом, весь покрытый кровью.
– Вы можете говорить, дружище? Вас сильно ударили? Куда он вас ударил, этот подонок?
Ренсдейл попытался сесть.
– Кажется, по голове. Я ничего не вижу.
Йен сорвал с себя и с Ренсдейла шейные платки, чтобы попытаться остановить кровь.
– Вы ничего не видите потому, что кровь заливает вам глаза. Так бывает, когда ранят в голову.
Йен встал, пронзительно свистнул и позвал стражу. Он взял в руку шпагу и описал ею круг в воздухе на тот случай, если вор выжидает с намерением напасть еще раз.
Стража и два извозчика появились одновременно. Первый из них сразу отъехал, увидев кровь.
– Не хочу, чтобы он измазал мне сиденье.
Второй извозчик помог Йену погрузить Ренсдейла, находившегося в полубессознательном состоянии, в экипаж, в то время как стражник записал его имя и описание хромого преступника, которое сделал Йен.
– Куда везти, милорд? Вашему другу нужно зашить рану, насколько я понимаю.
В самом деле, куда? В гостиницу, где остановился Ренсдейл? Бог знает, какую помощь ему там окажут. Йен дал свой адрес и велел извозчику поторопиться, пообещав надбавить за скорость.
Он сел в экипаж, стараясь устроить Ренсдейла так, чтобы тот не бился головой о стенку, пока старый экипаж с грохотом катился по мостовой с предельной скоростью, на которую была способна тянувшая его старая кляча.
