Карин Монк - Чужая вина
Пожалуй, по возвращении в Инвернесс стоит начать расследование именно с него.
— Вы раздавите мои булочки! — воскликнула Юнис, глядя, как Хейдон тщетно пытается запихнуть провизию в чемодан. — Почему бы вам не положить еду в другое место?
— Всякое может случиться в дороге, мне бы хотелось оставить одну руку свободной. — Хейдон вытащил из чемодана еще одну рубашку и брюки, втиснул драгоценный ленч и защелкнул замок. — Вот!
Дорин печально смотрела на него.
— Собрались? Хейдон кивнул.
— Тогда пошли. — Оливер снял сюртук Хейдона и аккуратно повесил его в шкаф. — Буду хранить этот костюм для вас на случай, если вы вернетесь и он вам понадобится. Все равно я не могу носить черное — выгляжу в нем как труп. — Он закрыл сломанную дверцу и прислонился к ней, опасаясь, что она откроется снова, потом тихо спросил: — Вы ведь вернетесь к ней?
— Как только вновь обрету свое имя. Тогда ничто не удержит меня вдали от нее, — пообещал Хейдон.
Старик кивнул.
— Попытаюсь за это время починить чертов шкаф. — Он отошел, и дверца тут же открылась. — А теперь попрощайтесь с детьми, и я подвезу вас к дилижансу.
Дети сидели у камина в гостиной, с увлечением рассматривая картинки с кораблями в книге, которую Женевьева дала Джеку.
— А это испанский галеон, — объяснял Джек, показывая изображение великолепного корабля с надутыми ветром парусами. — Испанцы воевали на таких и плавали в дальние страны. Им нужны были просторные трюмы, чтобы набивать их золотом, серебром и драгоценными камнями для отправки в Испанию.
Джейми нахмурился.
— А корабль не тонул от такого тяжелого груза?
— Только не такой корабль, — заверил его Джек. — Потопить его мог сильный шторм или пиратское ядро, попавшее в корпус.
— Но пираты же не могли забрать сокровища, пустив корабль ко дну? — удивилась Грейс.
Джек пожал плечами.
— Наверное, они старались перенести их на свой корабль, прежде чем галеон потонет.
— Не очень хороший способ, — заметил Саймон. — Чтобы перенести сундуки с золотом с одного судна на другое, требуется слишком много времени. Пираты могли потонуть вместе с галеоном.
Джек недовольно сдвинул брови. Дались им эти сокровища! Почему их не интересует такой прекрасный корабль?
— Думаю, они все-таки успевали перетащить большую часть сокровищ, прежде чем галеон уходил на дно, — заявил он, с трудом сдерживая раздражение. — Теперь посмотрите сюда…
— Потом они зарывали сокровища на каком-нибудь необитаемом острове, где никто не мог их найти! — воскликнула Аннабелл. — А злой пиратский капитан выхватывал шпагу и закалывал каждого, кто знал, где находится клад, чтобы тайна умерла вместе с ними. — Она выхватила из камина кочергу и сделала вид, что хочет проткнуть ею Саймона. — Умри, презренный вор!
— Чепуха, — возразила Грейс. — Какая польза от сокровищ, зарытых в земле?
— Их всегда можно вырыть, когда они понадобятся, — сказал Джейми. — Например, если у пиратов будут неприятности с банком.
— А если пиратский капитан забудет, где он их спрятал? — предположила Шарлотта. — Или умрет, прежде чем успеет вернуться на остров и выкопать клад?
— Они всегда составляют карту с указанием места, где зарыты сокровища, — объяснила Аннабелл. — А через несколько лет карту находит отважный красивый капитан, откапывает клад и везет его домой, чтобы купить дорогое лекарство для больной жены. — Бросив кочергу Саймону, она театральным жестом прижала ладонь ко лбу и откинулась на подушки. — Но уже слишком поздно. Он возвращается, застает жену умирающей и успевает лишь поцеловать ее на прощание, прежде чем она испустит последний вздох, оставив его с сундуком, полным сокровищ, и разбитым сердцем. — Аннабелл закрыла глаза, прижав руки к груди. — Я бы отлично сыграла эту роль!
— Чушь собачья! — фыркнула Дорин, входя в комнату. — С разбитым сердцем — вот еще! Скорее всего мошенник потратил бы все свое богатство на игру, выпивку и непотребных женщин.
— Не забивай детям голову такими гадостями, Дорин, — упрекнула ее Юнис. — Я принесла вам печенье.
Дети столпились вокруг Юнис, а Джек с подозрением взглянул на Хейдона, поставившего кожаный чемодан у входной двери.
— Вы уезжаете? — Да.
— Куда? — возбужденно пискнул Джейми.
Хейдон колебался. Ему не хотелось лгать им, но открыть правду было слишком рискованно. Если его отсутствие покажется подозрительным констеблю Драммонду, прежде чем Женевьева объявит о смерти мужа, он станет расспрашивать детей, куда же делся их мнимый отчим. Один из них может проболтаться, что Хейдон собирался вернуться в Инвернесс.
— Я еду дилижансом в Эдинбург. — Это по крайней мере тоже было правдой. — У меня там дела.
Джек недоверчиво приподнял брови.
— Когда вы вернетесь?
— Точно не знаю.
— Значит, вы не вернетесь вовсе? — его голос был мрачным.
Саймон в ужасе смотрел на Хейдона.
— Вы нас бросаете?
— Разве вам здесь не нравится? — удивился Джейми, стряхивая с губ крошки печенья.
Хейдон ощущал себя совершенно беспомощным. Он не хотел уезжать, но не мог и остаться. Как же объяснить это детям?
— В Глазго один человек узнал меня. Теперь мне слишком опасно оставаться здесь.
— Но ведь Глазго очень далеко, — запротестовала Шарлотта. Ее лицо побледнело, и Хейдон почувствовал, что она больше всех детей будет ощущать его отсутствие. — Никто из Глазго никогда здесь не бывает.
— Шарлотта права, — подхватила Аннабелл. — Не думаю, что вам стоит из-за этого беспокоиться.
— Боюсь, все не так просто, — вздохнул Хейдон. Он сел рядом с Шарлоттой и обнял ее за плечи. — Человек, который узнал меня, наверняка расскажет об этом другим и упомянет, что я был вместе с Женевьевой. Полиция придет сюда расспросить ее. Если они обнаружат лорда Рэдмонда живущим здесь в качестве мужа Женевьевы, то могут арестовать и ее.
На лицах детей мелькнул страх, и Хейдон мысленно обругал себя. Нельзя было их пугать. Но он хотел, чтобы они поняли: он уезжает, поскольку иного выхода нет. Действительно нет.
— Риск был велик уже тогда, когда я только появился в этом доме. Но нам пришлось пойти на это. Я должен был набраться сил для путешествия. Теперь, когда я выздоровел, рисковать больше нельзя. Я должен уехать.
Дети молча смотрели на него. За их короткую жизнь их уже не раз бросали на произвол судьбы — сначала родители, потом родственники, которые не могли или не хотели о них заботиться, и наконец общество, рассматривающее их как прирожденных мерзавцев, которым следует находиться в тюрьме или исправительной школе, дабы не смущать остальных зрелищем их бедствий, которые они к тому же и заслужили.
