Маргарет Макфи - Благородный разбойник
— Я почему-то так и подумал. — Девлин взял графин и налил себе бренди. Потом поднял глаза и увидел, что Эмма наблюдает за ним с явным неодобрением. — Надо опохмелиться. Я сильно перебрал прошлой ночью, — сказал он в качестве объяснения и сделал глоток. — Ваш муж знает, что вы здесь?
— Нет, не знает.
— Понимаю.
Наверное, ей следовало испугаться. Оставаясь здесь с ним наедине, Эмма ставила себя в рискованное положение, учитывая то, как он обошелся с ней в прошлый раз. Но она не чувствовала никакого страха, потому что после признания Неда наконец все поняла.
Наступила небольшая пауза, во время которой Девлин снова наполнил свой стакан и расположился с ним у камина. Он смотрел на Эмму и ждал, что она скажет. Как будто знал это.
— В тот вечер в библиотеке полковника Морли… — начала Эмма, но вдруг замолчала и в волнении отвела взгляд в сторону.
— Примите мои искренние извинения за это небольшое… недоразумение. — Судя по виду, вспоминая то, что произошло между ними в тот вечер, Девлин испытывал не меньшее смущение, чем она.
— Едва ли это можно так называть.
Он опустил голову еще ниже и поднял бровь в знак того, что соглашается с ней лишь наполовину. Потом сделал еще глоток бренди.
— Вы говорили, что я должна выйти за вас замуж.
— Так оно и было. — Теперь в его лице не было ни намека на шутку или насмешку, только полная искренность. — Но теперь уже слишком поздно. Вы должны вернуться домой, Эмма. Замужем вы или нет, думаю, мне не нужно вам объяснять, что будет означать для вашей репутации, если вас здесь увидят. — Девлин выглядел холодным, отстраненным и совершенно невозмутимым. Ничего общего с тем человеком, каким она его видела в ту ночь в библиотеке.
Однако Эмма не собиралась уходить.
— Вы в самом деле хотели меня спасти, как утверждаете?
— Вы поняли, — произнес он очень тихо, почти шепотом. — Вы знаете, кто он. Поэтому вы здесь?
Эмма кивнула.
— Нед рассказал мне.
На секунду Девлин закрыл глаза. А когда открыл их, то смотрел в сторону.
— Я действительно пытался спасти вас от него.
— Я знаю. — Теперь она понимала: все, что делал Девлин, было направлено на то, чтобы спасти ее от Неда. — И ради этого вы предложили мне выйти за вас замуж?
— Да.
— Но, когда я отказалась, зачем вы пытались меня скомпрометировать? Хотели отвести меня к алтарю насильно?
— Монтейт и все остальные должны были войти и застать нас целующимися. Прошу прощения, что мне пришлось применить силу, но я был готов на все, лишь бы вырвать вас из его грязных лап.
— На все? — повторила Эмма. — Но вы могли просто рассказать мне, кто он такой. Что Нед тот человек, который играл в ту ночь с Китом. Почему вы просто не сказали мне, Девлин? Всего несколько слов?
— Потому что я дал клятву. — Девлин допил свой бренди. Подошел к графину и налил еще стакан. — Если бы я сказал вам, Стрэтхем обнародовал бы тот факт, что Кит жульничал. Никто из нас не мог этого допустить.
Эмме почудилось, что земля уходит у нее из-под ног. Сердце ушло в пятки. Холодный страх осознания стал просачиваться в кровь. Когда до нее окончательно дошел смысл того, что сказал Девлин, она в ужасе уставилась на него.
— Кит жульничал? — произнесла Эмма не своим голосом.
— Разве Стрэтхем не сказал вам об этом? — тихо спросил Девлин.
— Нет, — ответила она. — Нед ни словом не упомянул о жульничестве. Но вы должны рассказать мне все, что произошло той ночью, Девлин. И вы мне все расскажете.
И он рассказал. О том, как они повадились ходить в притон «Олд-Молли» в Ист-Энде. Как Стрэтхем обставил их, выигрывая у них из ночи в ночь.
— Он сидел там и без конца катал между пальцами свою фишку. Дразнил нас. — Лицо Девлина помрачнело от этих воспоминаний. — Мы хотели прекратить игру, но Кит отказался. Он был убежден, что сможет обыграть Стрэтхема. Я стал подтрунивать над ним. Поднял его на смех. Я сказал: «Как в прошлый раз?» Я не понимал, на что Кит готов пойти. — Девлин закрыл глаза, но Эмма успела заметить в них боль и угрызения совести. — Он уговорил нас снова пойти в «Олд-Молли». Сказал: «Только один раз. Я знаю, что выиграю». И мы пошли. И снова сели играть со Стрэтхемом и его дружками. И как-то незаметно Кит сделал это. В точности как обещал. Он выиграл. И тогда Стрэтхем со своей бандой обвинили его в жульничестве. Сначала мы подумали, что это наглая увертка с их стороны, способ отказаться платить.
На лице Девлина, в его взгляде, который он упорно отводил в сторону, появилось мрачное страдальческое выражение, как будто он вернулся на два года назад и, как тогда, стоял в дымном полумраке притона.
— Стрэтхем скомандовал: «Засучите рукава». Кит, конечно, отказался, как сделал бы любой из нас. Мы пришли в ярость от такой наглости. Он унизил нас всех. Мы были готовы драться. Тогда Стрэтхем повторил: «Засучите рукава, или я сам это сделаю». И Кит засучил. — Девлин встретился с Эммой взглядом. — Там были спрятаны карты. Он жульничал.
В комнате повисла оглушительная тишина.
Эмма проглотила горький ком, стоявший в горле.
— Вы когда-нибудь слышали о том, как поступают в Уайтчепеле с людьми, которые жульничают в карты, Эмма?
— Думаю, что могу рискнуть предположить. — Но она знала. Она знала это совершенно точно, и ледяной холод пронзил ее до костей.
Девлин отвел глаза, выражение его лица стало жестким от пробудившихся воспоминаний.
— Его тело нашли бы где-нибудь у берегов Темзы.
И это было бы благодатью по сравнению с тем, что еще могли с ним сделать.
— Они собирались линчевать его. Но Стрэтхем сказал, что сам все уладит. Кит должен был поставить все, что имел. Всего одна игра. Только Кит против Стрэтхема. Они не хотели доверять Киту сдавать карты. Мы не доверяли Стрэтхему. Поэтому Стрэтхем сказал, что сдавать буду я. — Девлин тяжелым взглядом посмотрел ей в глаза. — Я был последним, кто сдал ему карты, Эмма. Я и никто другой. Я сдал, и он проиграл.
Проиграл деньги, но сохранил свою жизнь, подумала Эмма.
— Стрэтхем заключил с нами сделку. Мы обещали ничего не говорить о том, кто он и как получил свое богатство. В обмен на это он обещал молчать о жульничестве Кита. Но он никогда не упускал случая напомнить нам об этом. Стрэтхем бандит, картежная акула. Был и остается им. Каждый раз, когда я его вижу, я вспоминаю об этом, — с горечью закончил Девлин. Его глаза светились ненавистью и чувством вины. — Но лучше потерять все до последнего пенни, Эмма, чем терпеть бесчестье.
Нести на себе клеймо шулера. В обществе, где карточный долг считался долгом чести, не существовало ничего более позорного. Эмма кивнула, понимая, что, если бы правда о жульничестве Кита вышла наружу, двери в порядочное общество были бы навсегда закрыты для них всех.
