Лаура Гурк - Грешная жизнь герцога
Солнце поднялось над горизонтом и коснулось камней замка Сент-Сайрес, позолотив их. Он так жаждал обрести дом с того самого времени, как потерял его, а дом всегда был здесь, ждал его, и он не хотел потерять его снова. Это был дом для него и Пруденс, место, где они могли бы жить и растить своих детей, Место, где они вместе состарились бы. Он знал, он был совершенно уверен, что именно этого хотел, и он собирался бороться за это как только мог. Пруденс была именно такой женщиной, которую он хотел, и он был полон решимости вернуть ее. Но на этот раз он не будет использовать хитрости и уловки, не будет прибегать к обману. Он знал, что сможет вернуть любовь Пруденс, ее доверие и уважение, только заслужив их.
Проведя бессонную ночь в поезде, Пруденс имела возможность многое обдумать, и к тому времени, когда поезд прибыл на вокзал Виктория, у нее был готов план будущей жизни.
Платформа была забита людьми, но нашлось множество носильщиков, только и ждущих прийти им на помощь. Богатым людям с их частными поездами легче добиться внимания, чем обычным пассажирам, путешествующим по железной дороге.
– Да, да, все это следует доставить в «Савой», – уверила Эдит большого и крепкого кокни, которому досталась честь заняться их багажом. – Все это, – добавила она, указывая на сундуки и чемоданы, выставленные на платформу, – и это тоже.
– Нет, тетя, – шагнула вперед Пруденс и оттащила черный саквояж от остального багажа. – Этот не надо. Он поедет со мной.
– Что ты хочешь сказать? – Эдит взглянула на Стивена, потом снова перевела взгляд на Пруденс. – Ты с нами едешь в «Савой».
– Нет, не еду. – Пруденс указала на четыре чемодана: – Носильщик, я хочу, чтобы вы доставили их на Литтл-Рассел-стрит, 32. Пруденс Босуорт. Можете вы сделать это? – Когда он кивнул, Пруденс достала из сумочки кошелек и, не обращая внимания на протесты тети и дяди, отсчитала деньги, причитающиеся носильщику, включая щедрые чаевые. – Это за доставку багажа в Холборн, – сказала она, положив монеты в руку мужчины. – А когда вы доставите, вас будут ждать еще пять фунтов.
– Очень хорошо, мисс, – кивнул носильщик со счастливой улыбкой, отделяя ее чемоданы от остальных.
– Что ты хочешь доказать, возвращаясь на Литтл-Рассел-стрит? – потребовала ответа Эдит. – Пруденс, что ты делаешь?
– Я возвращаюсь домой.
– Домой? Но тебе следует жить с нами. По крайней мере, пока ты не выйдешь замуж.
– Я не выхожу замуж, помните?
– Но до срока, указанного в завещании, остается еще восемь месяцев. За это время ты, конечно же, найдешь себе достойного молодого человека. Роберт…
– Я не выйду замуж за Роберта, тетя Эдит, – оборвала ее Пруденс. – Я никогда не выйду замуж за Роберта. Может быть, после пятнадцатого апреля вы признаете это. А после этой даты, – добавила она с цинизмом, неведомым ей раньше, – уверена, интерес Роберта ко мне исчезнет так же быстро, как появился.
– Никто не требует от тебя, Пруденс, чтобы ты вышла замуж за Роберта, – примирительно сказал дядя, и от нее не ускользнул предупреждающий взгляд, который он бросил на жену. – В конце концов, ты любишь герцога. Понятно, что он сделал тебе больно своими… э-э… необычными методами ухаживания, но если ты дашь ему возможность, он вернет себе доброе имя: Он…
– Я не выйду замуж и за герцога, дядя, и вам придется смириться с этим.
– Но, Пруденс; ты должна выйти замуж за кого-нибудь! – воскликнула Эдит. – А если ты вернешься в свой ужасный пансион, тебе негде будет встретить подходящего молодого человека.
– Значит, я вообще не выйду замуж, и деньги пропадут. Меня это мало заботит.
– Отказаться от денег? – завопил Стивен. – Ты не можешь! Конечно, ты расстроена, но когда ты все хорошенько обдумаешь…
– Я все обдумала, – оборвала его Пруденс. Она сделала глубокий вздох. – Я всю ночь думала и приняла решение. Прежде всего я сегодня же встречусь с мистером Уитфилдом и доведу до его сведения, что с этого момента мое содержание должно поступать мне. – Она не дала им возможности возразить. – До пятнадцатого апреля ежемесячное содержание в пятьдесят фунтов я буду получать сама и тратить их по своему усмотрению, – твердо сказала она. – Я не вижу причин тратить их на роскошные отели. Вы оба можете оставаться в «Савое» до конца недели. Если решите остаться там после пятницы, вам придется платить за него самим. Я, как уже сказала, возвращаюсь на Литтл-Рассел-стрит, а вам советую возвратиться в Суссекс. Лондон в наши дни очень дорогой город.
Пруденс повернулась к Уоддел – по ее хорошенькому веснушчатому личику было видно, что она тоже проплакала всю ночь.
– Мне больше не нужна горничная, мисс Уоддел, – сказала она, снова открывая кошелек с деньгами. – Но если вы захотите составить мне компанию, – продолжила она, отсчитывая сумму, которую задолжала девушке, – я уверена, что у моей хозяйки на Литтл-Рассел-стрит найдется для вас местечко на то время, пока вы определитесь, что делать дальше.
– Спасибо вам, мисс, – сказала Уоддел, принимая деньги и пряча их в карман, – но у меня в Клапеме сестра. Какое-то время, пока я не найду новое место, я поживу у нее. Если бы вы могли написать мне рекомендацию, я была бы вам очень признательна.
– Конечно. Приходите завтра утром ко мне на Литтл-Рассел-стрит. Если меня не будет, я оставлю для вас письмо у хозяйки. Это вас устроит?
– Да, мисс. Благодарю вас.
Пруденс протянула ей руку:
– Было приятно иметь с вами дело, мисс Уоддел.
Девушка с некоторым сомнением посмотрела на затянутую в перчатку руку, как если бы ей было не по себе от внезапного превращения из служанки в знакомую. Она присела.
– Удачи вам, мисс.
Пруденс опустила руку.
– И вам тоже. Прощайте.
Нэнси Уоддел отправилась искать платформу, с которой отправлялся поезд в Клапем, а Пруденс собралась было пойти в другую сторону, но стоило ей сделать лишь шаг в противоположном направлении, как дядя Стивен схватил ее за руку.
– Пруденс, нельзя быть такой неблагоразумной, – взмолился он.
– Я слишком долго была благоразумной, – ответила она, освобождаясь от него, – с меня хватит. С этого момента я буду делать то, что хочу, и мне все равно, благоразумно это или нет.
– Что, скажи на милость, вселилось в тебя? – в полном недоумении спросила Эдит. – Так-то ты платишь нам за все, что мы для тебя сделали? Отшвыриваешь нас и отказываешься от денег, даже не пытаясь найти мужа? – Она начала плакать. – О, Пруденс, я больше не понимаю тебя!
– Это ваша проблема, тетя Эдит, – уходя, сказала Пруденс. – Вы никогда не понимали меня. И боюсь, что никогда и не пытались этого сделать.
Дом номер 32 на Литтл-Рассел-стрит был таким же, как всегда, прошел только месяц с тех пор, как Пруденс была здесь последний раз, но ей казалось, что прошла целая жизнь. Она помедлила на тротуаре, с любовью разглядывая знакомое здание из красного кирпича с темно-зелеными ставнями и геранями на окнах. Хорошо оказаться дома, решила Пруденс, открыла дверь и вошла.
