Джудит Айвори - Право первой ночи
В эти же самые мгновения Мик не уставал поражаться ее наивности. Он чувствовал, что Винни согласна на все — знала бы она, на что именно!
Наконец он заставил себя отстраниться от нее и пробормотал:
— Винни! Ты понимаешь, что я снова хочу залезть к тебе под юбку? Залезть к тебе под юбку и избавиться от всего этого? — Он потеребил застежки у нее на платье.
Она рассмеялась в ответ, несмотря на то, что его откровенность ее шокировала:
— Ты не посмеешь!
— Еще как посмею! Послушай: ты должна решиться. Сейчас или никогда.
Она снова беспечно расхохоталась: святая простота, уверенная в своей неуязвимости.
— Ну и отлично. Тогда отпусти меня. Я пойду танцевать. — Не дождавшись ответа, Винни спросила: — Отпустишь?
— Я не стану делать ничего против твоей воли.
Это сразу ее успокоило, хотя Мик навалился на нее всем телом. Он понимал, что еще немного и потеряет контроль над собой.
Он желал ее так безумно, что мог бы овладеть ею, не сходя с этого места. И она вернулась бы в зал, расставшись со своей невинностью. Однако сама Винни все еще не желала принимать его всерьез.
И напрасно! Он снова поцеловал ее, и Винни отвечала ему так же страстно: ее опыт увеличивался на глазах.
Он распустил завязки у нее на платье и покрыл поцелуями обнажившееся плечо. Его рука скользнула ниже и высвободила маленькую тугую грудь.
— Ох! — стонала она своим мягким, мелодичным голосом благовоспитанной леди. — О-ох!
Он взял в руку ее грудь, такую маленькую на его огромной ладони, такую нежную на загрубевшей мозолистой коже. Темный сосок под его пальцами показался Мику мягче самой дорогой замши.
Она сделала слабую попытку отвести его руку и виновато прошептала:
— Слишком маленькая.
— В самый раз. Чтобы было легко целовать! — И он доказал свои слова на деле.
Она обмякла, захваченная врасплох. Мик чувствовал, как бешено бьется ее сердечко: словно у загнанной лани. Но он не в силах был остановиться и продолжал ласкать ее грудь губами и языком, заставляя Винни стонать от наслаждения.
Однако, когда он попытался поднять ей юбку, она запротестовала:
— Нет!
Ладно. Тогда Мик осторожно положил ее руки себе на плечи и снова стал целовать ее груди.
Задыхаясь, она выгнулась всем телом так, что ударилась головой о стену таверны.
— Осторожнее! — прошептал он.
— Ох, Мик, перестань. Я не могу... не должна...
Он коленом раздвинул ей ноги, она не сопротивлялась.
— Обхвати меня ногами, как будто сидишь на лошади. — Она не стала этого делать, но позволила Мику подхватить ее на руки. — Вот так, голуба...
Если бы ему удалось поднять ее юбки, он овладел бы ею в тот же миг, но великое множество шелка и кружев мешало ему. и он лишь вжимался в нее все сильнее и сильнее, пока не застонал от боли.
Сколько страсти, сколько нерастраченной нежности! Если бы он мог убедить ее дать волю своим чувствам, они утонули бы в океане этой нерастраченной любви. Так сильно было их взаимное влечение.
— Кто-нибудь увидит!
Вряд ли кому-то придет в голову рыскать в этот час по темным углам!
Она боялась, что кто-то застанет их врасплох, но сама больше не протестовала.
Значит, теперь ничто не мешает Мику довести дело до конца!
Однако где-то на краю сознания тихий язвительный голос повторял: «Мик, Мик, одумайся! Подумай, что ты делаешь, благородный джентльмен Мик! Ты готов лишить невинности робкую, наивную девицу в темной глухой аллее, позади вонючей таверны! На это не хватит совести даже у тебя. Особенно если ты ее любишь!»
Верно, ох как верно! А ведь еще чуть-чуть ласки и поцелуев, и она отдалась бы ему прямо сейчас!
Реальность. Кто придумал это слово? Кроме того, их и правда могли заметить. Лучше уж вернуться в зал, пока не поздно. Хорошо, что Винни хотя бы не сопротивлялась. Он сможет заняться с ней любовью дома, в нормальной обстановке.
И все же что-то удерживало его на месте, в этом темном углу. Он должен сделать что-то еще! А вдруг Винни передумает, пока они доберутся до дома? Вдруг ей снова помешают эти проклятые рассудительность и скромность? Что еше сделать, чтобы она оставалась податливой и покорной?
— Позволь мне приласкать тебя, — шептал он, поднимая подол ее юбки. — Позволь приласкать тебя, прежде чем мы вернемся домой!
Она пролепетала в ответ нечто невразумительное. Чувствуя, как все плывет перед глазами и земля уходит из-под ног, Мик воевал с завязками, застежками и крючками, пока его рука не пробралась к теплым округлым ягодицам. Мягким и нежным, как лепестки цветка.
На миг это прикосновение вывело Винни из томного забытья. В прошлый раз Мик ласкал ее через панталоны. Теперь же его рука оказалась внутри. Боже, что бы это могло значить? И это вовсе не казалось ей диким. Это было приятно, это было удивительно...
Тем временем панталоны оказались спущенными, и горячая ладонь легла между ее ног. Она вздрогнула и напряглась всем телом. Срамные губы. Да, именно так называется это место по-латыни. Действительно, стыд и срам так откровенно наслаждаться столь возмутительной лаской! Она хотела сдвинуть ноги, но он прижал локтем ее колено и взмолился:
— Не бойся! Все будет хорошо!
Винни кивнула, хотя по телу пробежали судороги. Да. Она доверится ему, если он так хочет. Она не станет ему мешать.
Да и кому еще она могла бы доверять так, как Мику? С кем еще не побоялась бы идти до самого конца, хоть на край света? Кто еще мог разбудить в ней такой интерес и такой восторг? Кто, кроме Мика, был с ней более честным, чем она сама?
Кто, как не мужчина, которого она любит всем сердцем?
И она не стала ему мешать. Если уж на то пошло, она не воспротивилась бы и в том случае, если бы он положил ее на землю и проделал все то, чем занимаются наедине мужчина и женщина.
Его ловкие пальцы проникли в ее лоно. Все ее внимание, все чувства сосредоточились там, где это происходило. Его пальцы сделались влажными и скользкими. Почему она такая скользкая? Нет, здесь что-то не так...
— О-о-ох! — вырвалось у Винни, как только он нащупал то чуткое тайное местечко, которое заставляло ее содрогаться от блаженства при каждом прикосновении.
До сих пор она ничего не знала об этой части своего тела. Кто бы мог подумать, что она так чувствительна? И как поразительно то, что он знает об этой ее особенности. Вот и слава Богу! Это позволяло ему ласкать Винни так, как ей хотелось.
— Ну же, Вин! — ободряюще прошептал он. — Хватит мучить себя!
Она таяла в его руках и дрожала все сильнее. Тело охватило незнакомое напряжение, что-то сжималось у нее в животе, пока не взорвалось ослепительной вспышкой наслаждения.
