Кэтрин Харт - Летняя гроза
У Джереми, как и у всех остальных, расширились глаза, когда они поняли, что собирается сделать Пума.
— Ты не можешь, Адам! — воскликнул он. — Ты не можешь быть судьей, присяжными и палачом!
— Могу и стану, — со злой улыбкой заверил его Пума, и по спине у Джереми побежали мурашки. — Клянусь тебе, что он проживет достаточно, чтобы пожалеть, что посмел дотронуться до моей дочери. Он узнает, кто отомстит ему, но никто другой не сможет этого доказать. Нас как бы не будет там, а на Уоткинса и его прихвостней нападут неизвестные. В живых не останется никого, кто сможет что-нибудь рассказать.
— Я хотел бы сопровождать тебя, — сказал Вольный Ветер.
Пума ждал этого.
— Тогда идем. Надо подготовить оружие и лошадей. Стрелок, найди для Джереми свежего коня. Его слишком измучен, чтобы пускаться в предстоящий нам путь.
Гроза мягко коснулась руки собравшегося уходить Ветра.
— Муж мой, — тихо сказала она, пристально глядя ему в глаза, — можно я поеду с тобой? После того как мы расправимся с Уоткинсом, я хочу поехать домой и повидать сестру. Я хочу присутствовать при смерти этого ползучего гада, потому что чувствую себя виноватой в случившемся.
— Если твой отец не возражает, я даю тебе свое разрешение. Приготовь нашего сына в поездку, потому что твоим бабушкам и деду будет приятно увидеть его. — Ветер погладил Грозу по темной голове, пытаясь успокоить, потому что знал, как сильно поразило ее известие о несчастье Зари.
— Утренняя Заря всегда любила детей, — добавила Таня. — Увидев Идущее Облако, она, может быть, скорее поправится.
Джереми молчал. Он не знал, что у Грозы родился ребенок. Хотя он знал, что шайенны считали верхом неприличия разглядывать чужую жену, Джереми не мог совладать с собой. Он взглядом искал отпечаток, который наложило на Грозу материнство, но ее фигура была такой же стройной и красивой, какой он ее помнил.
Джереми с завистью следил за супругами. Потом Ветер заметил его взгляд и, чуть раздув ноздри, раздраженно поджал губы. На мгновение он пожалел, что позволил Грозе поехать с ними.
Недовольство Ветра улеглось, когда он увидел, что его красавица жена уже помогает своей матери собираться в дорогу, не обращая никакого внимания на Джереми. Он понял, что сейчас ее мысли заняты только Утренней Зарей. Гроза не обращала внимания на своего бывшего возлюбленного, потому что, поглощенная мыслями о сестре, просто не в состоянии думать ни о чем другом.
Ветер подавил вздох раздражения. Поездка предстоит долгая, у Летней Грозы и Джереми еще будет достаточно времени для разговоров. Он пообещал себе, что все время будет начеку. Летняя Гроза хоть и говорит теперь, что любит его, но когда-то она любила и Джереми. Если осталась даже одна искорка старого чувства, он не даст ей разгореться. Он не потеряет сердце своей жены теперь, когда сполна вкусил ее любви, и убьет Джереми, если тот попытается увести у него жену. Она принадлежит только ему, и только смерть разорвет нерушимые узы, которые привязывают к нему Летнюю Грозу.
Даже при том, что скакали они не щадя лошадей, потребовалось пять трудных дней, чтобы добраться до Пуэбло. В первый вечер, когда они обосновались на ночь, Гроза была настолько занята, помогая матери и ухаживая за Идущим Облаком, что почти не обратила внимания на присутствие Джереми.
Усталый разум Грозы лишь отметил, что при виде Джереми она не испытала прежней всепоглощающей страсти. И оттого, что он был здесь, нисколько не было больно. Хотя Джереми по-прежнему во многом был близок Грозе, неистовое желание ушло, превратившись в теплое дружеское чувство и искреннюю радость, что она знакома с ним. Отдав свое сердце Ветру, Гроза сделала это полностью, без сожалений, не печалясь о том, что могло бы быть.
И она была рада этому, хотя почувствовала, как напряжен Ветер, когда они улеглись в тот вечер спать. Гроза поняла, что причина в неожиданном вторжении Джереми в их жизнь. Гроза осторожно дотронулась до руки мужа.
— Спокойной ночи, любовь моя, — тихо прошептала она, стараясь успокоить Ветра и при этом не задеть его гордость.
Он накрыл ее ладонь своей и крепко сжал на мгновение. Темные глаза погрузились в глубины золотистого взгляда, ища правды и доверия. Нежная улыбка тронула губы Ветра.
— Тебе тоже, Жена Моего Сердца.
Если Грозу нисколько не волновало присутствие Джереми, то ему не так повезло. Отправляясь в лагерь шайеннов и зная, что увидит Грозу, которая теперь замужем за Вольным Ветром, Джереми ожидал испытать сожаление и сердечную боль, но никак не то, что он почувствовал на самом деле! Он не представлял, что может испытать такую боль! Наверное, и в аду нет таких мук! Каждый любящий взгляд, каждое нежное слово, с которым Гроза обращалась к Ветру, острым ножом вонзались в его сердце. Быть рядом с ней и знать, что она навек принадлежит другому мужчине, было самой настоящей пыткой. Осознавая, что каждую ночь, до конца своей жизни Гроза будет делить ложе с Ветром, что эти двое, несомненно, испытывают друг к другу самые нежные чувства, Джереми чуть не кричал от боли.
Боже милосердный, как он мог быть настолько глуп, что позволил ей уйти? Джереми укорял себя за то, что не сделал Грозу своей, когда у него была такая возможность. Теперь было слишком поздно. Уже в то мгновение, когда она сказала, что выйдет за Ветра, для Джереми было слишком поздно — слишком поздно для них обоих. Ее обещание связало ее крепче, чем те узы, что связали их через несколько недель. И хотя Джереми был рад, что Гроза не мучается сожалениями и кажется счастливой и довольной семейной жизнью, его грызла зависть. Один вид ее сияющего лица и улыбающихся золотистых глаз был суровым ударом в его истекающее кровью сердце.
Но Джереми не мог позволить Грозе увидеть свои мучения. Он инстинктивно понимал, что, скрывая свои чувства, сможет хотя бы продолжать поддерживать с Грозой дружеские отношения, а Джереми отчаянно нуждался даже в такой малости. Как ни больно находиться рядом с Грозой, еще больнее быть вдали от нее. Ему необходимо было знать, что она здорова и счастлива, видеть ее улыбку и слышать ее голос. Джереми не хотел, чтобы она знала о его боли и жалела его, он хотел наслаждаться ее дружбой, считая ее благословенным даром. Все что угодно, пусть самое незначительное, было лучше, чем совсем ничего.
Поэтому Джереми улыбался и ничем не выдавал своего состояния, чтобы не омрачить счастье Грозы. Зная, что ему некого винить, кроме самого себя, Джереми проглотил свою ревность и распространил дружеское отношение и на мужа Грозы. Это было нелегкой задачей, но честной и справедливой, а Джереми всегда был справедливым человеком. Ему всегда нравился Вольный Ветер, с тех пор когда индейский воин был еще мальчиком. Когда Ветер жил в семье Сэвиджей и ходил в школу в Пуэбло, Джереми всячески поддерживал его и помогал чем мог. Тогда он восхищался мужеством мальчика, теперь не мог не признать, что ему нравится мужчина, в которого превратился Вольный Ветер.
