Джоанна Линдсей - Хранящая сердце
Шанель положила голову на руку и смотрела на Фалона. У него был настолько самодовольный вид, что он едва не мурлыкал.
— Та, которая так нуждалась в моем самообладании, сама собою не владеет.
— Разве? — Шанель усмехнулась.
— Ты не находишь это странным, женщина?
— Не особенно. Разве тебе нужно мое самообладание?
— Оно в самом деле могло бы оказаться полезным.
— Ах, бедный ребенок! Думаю, что тебе придется мужественно переносить боль — или мы можем воздержаться…
Его губы прервали это предложение, и на этот раз поцелуй был полной противоположностью предыдущему. Шанель едва не задохнулась, пока он наконец не отпустил ее. Дразнить его было явно опасно.
Прошло некоторое время, прежде чем Шанель вновь смогла заговорить.
— Как я понимаю, воздержание исключается?
— Что-то я не заметил у тебя такого желания.
— Какая самоуверенность! — возразила Шанель. — А ты не ошибаешься, воин? — не удержалась она от еще одного выпада.
— А ты не согласна? Шанель вздохнула.
— Сегодня мне не очень везет, когда я с чем-то не соглашаюсь. — Это напомнило ей о том, с чем теперь нельзя было не согласиться, и Шанель подумала, что следует предупредить его. — Но надеюсь, ты не думаешь, будто только из-за того, что стал моим другом жизни, мы будем всегда ладить.
От его ослепительной улыбки ее душа затрепетала.
— Разве мы не поладили?
— Согласна. Но постель — это единственное исключение, которое я допускаю, — с усмешкой добавила она.
— Ты будешь подчиняться мне во всем. И тогда не будет никаких проблем.
— Ты действительно думаешь, что все будет легко? — спросила Шанель. — Я не говорю, что не буду пытаться подчиняться тебе, — поспешно добавила она. — Я всегда была послушной дочерью — ну, по крайней мере, до последнего времени. Но есть другие причины, по которым я не хотела воина, есть вещи, с которыми я совершенно не согласна…
— Там будет видно! — Палец Фалона прижался к ее губам, заставив замолчать.
— Это еще одно обещание?
— Я обещаю, что ты будешь счастлива, несмотря на свои возражения.
Звучит очень противоречиво. Но сейчас Шанель совершенно не настроена спорить. Ей хочется больше узнать этого воина, с которым она теперь связана, в особенности его могучее тело. Осознание того, что теперь она имеет на это тело определенные права, породило в Шанель острое чувство собственника, которого она раньше никогда не испытывала.
И она предалась этому чувству, проводя руками по его плечам и рукам и наблюдая за тем, как его мышцы реагируют на ее прикосновения. Затем она начала целовать его грудь и шею, ощущая на губах сладостный вкус его кожи.
Фалон казался совершенно спокойным, и его внезапный стон застал Шанель врасплох.
— Женщина, ты слишком рано начинаешь играть со мной в такие игры, — сказал он.
— Почему? — со смехом спросила она. Он перевернул ее на спину и вошел в нее так быстро, что Шанель не успела даже вздрогнуть.
— Потому что я еще не насытился тобой. И вряд ли это когда-нибудь произойдет.
У нее тоже были сомнения, но с этим оставалось только смириться. А потом Шанель уже больше ни о чем не думала. Волна невообразимого блаженства накрыла ее. Сможет ли Марта на этот раз разобраться?
Одно было ясно: разделение секса с ее воином может стать чем-то вроде наркотика.
Шанель уже засыпала, когда услышала его вздох. Но слова, которые за этим последовали, могли бы разбудить и мертвого.
— Ты принесла мне больше счастья, чем я мог ожидать, и я страшусь того, что должен сейчас сделать. Но это мой долг.
Шанель подняла голову с плеча Фалона и с недоверием посмотрела на него.
— Ты страшишься того, что должен сделать? Скажи мне, что это не то, о чем я думаю, Фалон!
Он ответил не сразу, но выражение его лица говорило само за себя. Шанель побледнела.
— Ты не сможешь, — прошептала она. — После всего, что мы… Ты просто не сможешь!
Рука Фалона нежно коснулась ее щеки, и всего на одну секунду Шанель подумала, что ошиблась.
— Мне самому не нравится, что это омрачит начало совместной жизни, — сказал он с искренним сожалением. — Однако, покидая без разрешения своего отца, ты знала, что будешь за это наказана. Ты согласна?
Она не могла не согласиться, и проклятое ничтожество это знало. А ее страх быстро перешел в негодование.
— Тогда отправь меня домой, и пусть отец наказывает меня!
— Он не будет этого делать, так как больше не имеет на тебя права. Твой проступок должен иметь соответствующие последствия, а наказание могу назначить только я. Этого ждет от меня твой отец, ждет твой брат, да и ты сама.
Это было правдой. Она даже удивлялась, почему так сопротивляется неизбежному. Вот почему она не хотела воина. Когда речь шла о долге, они становились совершенно непреклонными, а наказание считалось священной обязанностью. И не имело значения, согласна она с наказанием или нет, главное, чтобы она не могла его избежать. Это ужасало и возмущало ее.
— Проклятие, ты даже не хочешь дать мне немного времени любить тебя до тех пор, пока я снова стану ненавидеть тебя! — в бешенстве воскликнула Шанель.
— Отсрочка не принесет тебе спокойствия, женщина, а только усилит твой страх.
— Будь я проклята, если позволю себе бояться того, что ты имеешь в виду! — огрызнулась она. — Я не дам тебе этого сделать, Фалон. Я буду драться.
— Можешь попробовать.
— Мне абсолютно наплевать на твои слова. — Глаза Шанель сузились от гнева, когда она услышала знакомую фразу.
Он вздохнул.
— Шанель, давай покончим с этим. Потом я смогу успокоить тебя.
— Черта с два! Если ты сейчас меня накажешь, воин, никогда больше не приближайся ко мне. Даже не думай об этом!
Она, очевидно, забыла, с кем имеет дело, если надеялась, что эти слова произведут впечатление. Воины плохо относятся к угрозам, и Фалон не был исключением. Все ее суровые предупреждения стали ему надоедать.
— Будем надеяться, что нам обоим не придется страдать от этого снова, — сказал он твердым, бескомпромиссным тоном. — Но теперь…
О чем она думала, когда осталась сидеть рядом с ним? Чтобы исправить оплошность, Шанель вскочила, но было уже поздно. Рука Фалона схватила ее поперек талии и легко перетащила к себе, положив поперек бедер. Он даже не стал сдвигаться к краю кровати. Прямо посередине ложа, где они только что дважды соединились, он собирался причинить ей боль.
Шанель отчаянно закричала, пытаясь сопротивляться, когда он перевернул ее, но быстро обнаружила, насколько Фалон опытен в подобных вещах. Гнев оставил ее, уступив место щемящему страху.
Шанель начала кричать еще до того, как первый шлепок пришелся куда-то в области ягодиц, и совершенно зашлась криком, когда удар обжег ей кожу. Поэтому до нее не сразу дошло, что Фалон больше ее не шлепает, ограничившись одним примером наказаний, которые применяют на Ба-Хар-ане.
