Лора Гурк - Свадебный переполох
Герцог тотчас выбрался из постели и дернул за шнурок звонка, вызывая Макинтайра. Тот помог хозяину побриться и одеться, так что теперь ему лишь оставалось встретиться лицом к лицу с последствиями своего легкомыслия… и со своим прошлым.
Аннабел сидела на краешке кровати, изучая лампу на прикроватном столике — лампу с молочно-белой подставкой и стеклянным абажуром, лампу, которая ничем, за исключением формы, не отличалась от точно такой же, которую она ночью оставила в комнате Кристиана.
А слуги знали… Она поняла это, когда увидела в зеркале отражение лица кухонной девчонки, оставившей поднос с кофе. Та посмотрела на лампу, затем бросила взгляд на сидящую в постели Аннабел — и снова перевела взгляд на лампу.
Аннабел поначалу не придала замешательству горничной ни малейшего значения, и только потом, когда Ханна ушла, поняла, что вчера вечером брала с собой в комнату Кристиана другой светильник. Именно в этот миг она и осознала все значение своей чудовищной ошибки, но, увы, было слишком поздно.
Час спустя, когда к ней пришла Лиза, чтобы помочь с туалетом, она узнала от своей ирландской горничной, что говорили о ней и о его светлости.
Все слуги думали, что это Кристиан пришел к ней ночью, а затем якобы унес с собой по ошибке не ту лампу. Но детали не имели значения, главное — слуги знали, что она разделила постель с хозяином дома. И кроме того…
Ох, она же не подумала еще об одном последствии. Ведь мог появиться ребенок! Когда она была с Билли Джоном, то еще не понимала — или не задумывалась об этом, — что после любовных утех могут появляться дети. К счастью, от Билли Джона она не забеременела, но вчера все могло выйти иначе. И на этот раз она не могла бы пожаловаться на собственную неосведомленность…
Глядя на лампу, Аннабел вдруг ощутила, что от страха у нее начала кружиться голова. Но стыда она не испытывала. Хотя, наверное, следовало бы. Второй раз в жизни она связалась с тем, кто не мог на ней жениться, и должна была бы сгорать от стыда и раскаяния за свое распутное поведение — как и в тот, первый раз. Ей следовало бы сожалеть о том, что она пришла в комнату Кристиана, а также о тех жарких и страстных мгновениях, которые они провели вместе. Но она ни о чем не сожалела. Не сожалела о том, что вела себя как шлюха. Но о ее поведении стало известно. И если до ее семьи дойдут какие-то слухи или она забеременеет… О, это навлечет позор на всех на них! Только об этом она и сожалела.
Но об остальном?.. Нет, нет, нет! Да и как могла она сожалеть о самом прекрасном, что когда-либо происходило с ней?
Аннабел смотрела на лампу, но видела вовсе не лампу, а полутемную комнату Кристиана. И вспоминала, как гулко билось ее сердце, когда она кралась через весь дом вдоль длинного коридора, надеясь, что правильно запомнила дверь, которую видела во время короткой прогулки с Сильвией. Она вспомнила, как дрожали ее руки, когда она пыталась открыть дверь. А потом, когда она вошла… О Боже!..
Аннабел со стоном закрыла глаза, чувствуя, как по всему телу разливается тепло. И даже теперь у нее перехватило дыхание, стоило лишь вспомнить о поцелуях Кристиана и обо всех тех волшебных ощущениях, о существовании которых она прежде не подозревала. Ох, да ведь она даже мечтать не могла. И уж конечно, все это совершенно не походило на ее первый раз.
Тот эпизод у Гуз-Крика — тогда ей было всего семнадцать — стал самым болезненным воспоминанием. Но этой ночью Кристиан стер все это из ее памяти, с корнем вырвал Билли Джона Хардинга из ее души, хотя ни богатство, ни месть, ни помолвка с графом не смогли сделать этого. Кристиан заставил ее почувствовать себя красивой и желанной, а вовсе не использованной и отброшенной. Кристиан дал ей нечто прекрасное, то, что заменило все старое и грязное. Так разве она могла сожалеть об этом?
Хотя, конечно, будет стыдно встречаться сегодня со слугами, и поэтому… Возможно, им всей семьей следовало бы просто переехать в Лондон. Можно было бы принести извинения леди Сильвии и остановиться в каком-нибудь лондонском отеле. Или же отправиться на континент, что придется сделать в любом случае, если у нее появится ребенок.
А с Кристианом у нее все равно не могло быть будущего. И ей не стоило здесь задерживаться. Потому что если она останется… О, она точно знала: произошедшее прошлой ночью тогда наверняка повторится. И даже если сейчас она не беременна… Ох, не следовало искушать судьбу. К тому же в Европе ей будет куда лучше. Возможно — во Франции. Судя потому, что писала Дженни, французы даже приветствуют внебрачные связи, и поэтому…
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
— Аннабел… — донесся до нее голос матери. — С тобой все в порядке?
— Да, мама, у меня все хорошо, и я… Я просто… У меня болит голова, вот и все.
— Голова? — Дверь отворилась, и в спальню вошла Генриетта.
Аннабел тотчас вскочила с кровати, стараясь выглядеть так, будто все в ее жизни в полнейшем порядке. Но очевидно, ничего не получилось, потому что мать с беспокойством сказала:
— Ты выглядишь так, словно у тебя более серьезные неприятности, чем головная боль.
Аннабел невольно отвела глаза.
— Нет-нет, мама, со мной все будет в порядке, — солгала она. — Мне просто нужно немного… свежего воздуха. — Она прошла мимо матери и вышла в коридор. — Думаю, мне не повредит прогулка в саду.
Генриетта последовала за ней, и Аннабел почувствовала, как взгляд матери буквально прожигал ей спину.
— Думаю, тебе стоит позавтракать. Тогда ты почувствуешь себя лучше.
— Нет! — Аннабел ускорила шаг, радуясь, что мать не задает неудобных вопросов.
Ей хотелось остаться одной, хорошенько обо всем подумать и составить план дальнейших действий. И лучшим местом для таких раздумий являлся, конечно же, сад леди Сильвии — тут было тихо и красиво, а прекрасный воздух помог бы освежить голову.
Но в самом конце коридора Аннабел остановилась и замерла как вкопанная при виде высокой темной фигуры, стоявшей у лестницы.
Она невольно улыбнулась — ничего не могла с собой поделать. Увидев Кристиана, Аннабел почувствовала себя такой счастливой, что не смогла этого скрыть — как бы ни старалась.
— Доброе утро, — сказала она.
Герцог приподнял одну бровь — как будто удивился такому выражению радости. Но не улыбнулся в ответ.
Встревожившись, Аннабел спросила:
— Что-то не так?
В следующую секунду она поняла, что знает ответ на свой вопрос. Должно быть, герцог тоже услышал сплетни. Дома мужчины обычно не знали, о чем болтают слуги, но, наверное, в Англии все было по-другому.
— Я могу поговорить с вами наедине? — спросил Кристиан.
