Симона Вилар - Светорада Янтарная
– Я не любил отца, но уважал, – продолжал император с поражавшей княжну откровенностью. Он стряхнул птицам последние крошки и отошел от водоема. Светорада почтительно двинулась следом. Искренность базилевса смущала ее, но отчего– то появилось ощущение, что ему просто надо выговориться. А Зоя? Беседует ли он со своей властной невестой о подобном?
На листьях парковых деревьев блестела роса, щебетали птицы. А император словно все больше и больше погружался в воспоминания. Он рассказал, как отец подбирал невест своим сыновьям. Для Льва, как наследника, был устроен специальный смотр невест, на который привезли дев со всех концов империи. И хотя у Льва уже была избранница, Зоя Заутца, и он умолял родителя позволить им вступить в брак, Василий указал ему на некую Феофано, никоим образом не нравившуюся юному Льву. Но он подчинился. Это был несчастливый брак. К Феофано, тихой и послушной жене, Лев относился равнодушно. До самой ее смерти, после которой Феофано даже причислили к лику святых. Лев тогда поддержал церковников, возвел в честь почившей императрицы храм, однако сразу поспешил обвенчаться с Зоей Заутца, у которой как раз тоже умер муж.
«Как же вовремя он умер», – отметила про себя Светорада. Княжна внимательно слушала императора, но ее больше интересовал Александр, и она не понимала, к чему этот великий муж рассказывает ей о себе то, что известно всей империи.
Император со вздохом продолжал:
– Я ждал воссоединения с возлюбленной пятнадцать лет, но нам было отмеряно так мало счастья. – И вдруг повернулся к княжне: – А знаете, мне порой говорят, что вы похожи на Зою Заутца. Такие же карие глаза и волнистые светлые волосы, такая же обольстительная улыбка.
– Но на этом сходство и заканчивается, не так ли? – осторожно заметила Светорада. – К тому же какое это имеет значение, если ныне подле вас мать вашего сына, прекрасная Зоя. Тоже Зоя, но огненноокая, угольноокая.
Лев задумчиво посмотрел на золотившееся в вышине небо, на сияющие в лучах солнца вершины кипарисов. Он словно забыл о Светораде. Она покорно шагала рядом, пока они не вышли на одну из главных аллей, которая спускалась к стенам Палатия у моря. Вдали уже стали заметны фигуры прогуливающихся придворных, сладко пахли цветы на клумбах. Император остановился возле одной из них.
Лилии. Лев особенно любил эти цветы и сейчас любовался огромной клумбой, на которой крестом были высажены пурпурные цветы, а их окружали лиловые, бледно– розовые и, наконец, белые цветы – тонкие и прекрасные. Если смотреть из окон дворца, то создавалось впечатление, будто алый крест испускает светлое сияние.
«Надо будет наградить садовника», – подумал император. Вслух же сказал:
– Разве все прекрасное не тешит наше сердце? Владыко Николай уверяет, что красота от дьявола, но мне кажется, что прекрасное ниспослано нам Богом, чтобы в душе человека царила благость.
– Вы говорите о женщинах или о цветах? – осмелилась спросить Светорада.
Признаться, ответ базилевса не сильно волновал ее. Император не заметил то, что видела княжна: по мраморной лестнице в развевающихся алых одеждах спускалась Зоя Карбонопсина. Она шла в окружении своих патрикий и о чем– то с ними переговаривалась.
«Не хотелось бы, чтобы она застала нас вдвоем», – мелькнуло в голове Светорады. А тут еще Лев вдруг взял ее под руку.
– Если говорить о вас, прекрасная Ксантия, то вы принесли моему брату только добро. Он остепенился, он проводит с вами все свободное время, оставив своих собутыльников и развратников, он постоянно говорит о вас. И может, подумалось мне, вы исправите то, что принесла ему эта угрюмая и мрачная Софья. Ведь Александр был ребенком, когда их обвенчали. Она – дочь выдающегося полководца Дуки, а он – кесарь империи. Их союз должен был привязать Андроника Дуку к Македонской династии, однако не сложилось. Софья на десять лет старше Александра, она хорошая христианка, но никудышная жена. И может, поэтому Александр так рано стал находить утеху на стороне. К тому же Господь не дал им детей. Вот если бы вы забеременели от кесаря… О, не краснейте. Зоя родила мне сына, и я на все готов пойти ради нее. Если и вы понесете от Александра, я обращусь за поддержкой к латинянам, пусть даже патриарх Николай снова начнет упорствовать. Хотя… К Александру он не так суров, как к нам с Зоей.
Слышала бы Зоя эти слова! Но она была достаточно далеко, чтобы прознать, о чем они беседуют, а вот о том, что ее жених стоит чуть ли не в обнимку с ранее пленившей его Янтарной, ей уже доложили. Светорада из– за плеча императора видела, как Зоя смотрит на них. Потом она быстро повернулась и пошла прочь.
Император проследил за взглядом Янтарной, устремленным куда– то в сторону, тоже оглянулся и чуть нахмурился. Потом неторопливо отошел от Светорады. Двигался он вроде бы спокойно, но Светорада заметила, как он нервно сжимал и разжимал сложенные за спиной руки.
За общей трапезой, куда была приглашена и княжна, Зоя не сводила с нее своего горящего взгляда. Порой княжне даже казалось, что эти огромные черные глаза просто прожигают ее насквозь. Вот уж действительно огненноокая! И Светорада подумала, что было бы неплохо помириться с Зоей, прекратить эту тайную вражду. Что им делить? Когда– то, еще в гареме хазарского кагана, Светораде удалось наладить отношения даже с самыми непримиримыми соперницами. Возможно, и тут получится, ибо дворцовые интриги не возбуждали княжну, а скорее утомляли, заставляя держаться в постоянном напряжении.
Но кроме Зои уже многие знали, что базилевс опять уделил Янтарной особое внимание. И когда Светорада шла во дворец Дафны, она чувствовала на себе пристальные взгляды, слышала перешептывания за спиной, смешки, а встретившийся ей на пути Василица посмотрел на нее с явным злорадством. Светорада едва ответила на его поклон. Этот злой мальчишка вызывал у нее раздражение. Не так давно, будучи приглашенным Александром к ним на завтрак в Дафну, он с нарочитой небрежностью опрокинул на новый наряд Светорады соусницу. И при этом так извинялся и чуть ли не плакал, что Александр принялся успокаивать его. На обиженную Светораду кесарь даже не поглядел, а когда позже она высказала ему свое неудовольствие за испорченное платье, заявил, что больше всего она нравится ему совершенно раздетой.
Надеяться на то, что самого Александра минуют сплетни о ней и базилевсе, было нельзя. Это подтвердилось, когда вечером, прибыв с поля для военных упражнений (кесарь любил такие спортивные состязания), он почти вбежал в покой Светорады.
– Лев тебя не получит, и это так же верно, что я был любимым сыном нашего отца!
– Но наивысочайший об этом со мной и говорил, – произнесла княжна, жестом отпуская служанок и откладывая в сторону наряд с тем самым пятном от соуса, которое уже невозможно было отстирать. – Твой августейший брат сказал, что он надеется, что я наставлю тебя на путь истинный.
