Когда поёт Флейта Любви (СИ) - Анна Кривенко
Сложив все в сумку, она выскользнула через черный ход и отправилась в нужном направлении.
Придя в дом, где находился Хота, она не стала сильно поддаваться смущению, потому что времени на это не было. Солдаты Джона Бернса могли в любую минуту ворваться сюда, поэтому им надо было очень спешить. Она решительно вошла в комнату и сказала:
— Нам срочно нужно уходить! Тебя ищут и могут скоро обнаружить. Я принесла одежду, поэтому тебе нужно как можно скорее надеть ее!
И тут же выложила из сумки костюм. Хота немного недоуменно смотрел на нее, пытаясь переварить услышанное. София выглядела по-настоящему взволнованной, поэтому юноша понял, что все очень серьезно. Он хмуро осмотрел костюм, и ему стало неприятно. Он совершенно не желал надевать одежду бледнолицых, но, похоже, у него не было выбора.
Разложив вещи перед Хотой, София удалилась, позволив ему одеться в одиночестве. Когда она вернулась через десять минут, он, на удивление, правильно и с легкостью одел рубашку, куртку и грубые штаны. Но его волосы с потрохами выдавали его происхождение! София нахмурилась. Что же делать с волосами?
— Нам придется обрезать волосы, — осторожно проговорила она, но Хота резко воскликнул:
— Ни за что! Волосы воина апачей — священны!
София вздрогнула от стали в его голосе и сильно смутилась. Но вариться в этом было некогда, поэтому она начала лихорадочно думать о том, как же выйти из положения. Ничего не оставалось, как заплести волосы и попытаться спрятать их под широкополой шляпой.
Она с трудом уговорила Хоту позволить ей заняться его космами.
Он ощущал себя крайне неловко, чувствуя, как маленькие пальчики Софии скользят по его голове. Девушке тоже было нелегко: она уже знала, как это — трогать его волосы, и воспоминания об этом заставляли ее руки дрожать.
Но через несколько минут дело было сделано, и длинная коса Хоты с трудом, но все же успешно была спрятана под шляпу. Последним штрихом было снятие индейских украшений. Хота снова сильно воспротивился, ведь это были его священные обереги, однако вскоре покорился. Снимая с ушей серьги, он выглядел немного угрюмым. Все это переодевание попахивало трусостью, но благоразумие взывало быть терпеливым.
Наконец, все индейские атрибуты были аннулированы, и София, оценив внешний вид Хоты, замерла на месте. Перед нею предстал широкоплечий крепкий парень, безумно красивый зеленоглазый брюнет, в котором невозможно было заподозрить что-либо индейское. Такое преображение было просто невероятным! Не выдержав шквала собственных эмоций, она смущенно опустила глаза. Хота испытывал слишком большой дискомфорт от одежды бледнолицых, чтобы обратить внимание на порозовевшие щеки девушки, поэтому София смогла избежать очередного позора.
Наконец, она достала из сумки немного еды и, порекомендовав ему подкрепиться, ушла в другую комнату переодеваться сама. Хота еще не знал, что девушка собирается выехать из города вместе с ним, поэтому, когда она вошла к нему в рабочем мужском костюме и с такой же широкополой шляпой на голове, как и у него, он изумленно замер, не успев дожевать последний кусок мяса.
Хота несколько мгновений не мог понять, кого же он видит перед собой. София выглядела мальчишкой лет четырнадцати, хотя ее лицо было слишком миловидным для мальчика. Свои светлые волосы она тоже спрятала под шляпой, и тень от ее полей немного скрывала округлость ее нежных черт.
Наконец, Хота проглотил застрявший в горле кусок и изумленно спросил:
— Почему ты так одета?
— Потому что я собираюсь вывезти тебя из города. Двое парней не привлекут особого внимания, а парень и девушка — сразу выдадут себя.
Хота нахмурился и неожиданно жестко ответил:
— Я не нуждаюсь в сопровождении, а тем более в сопровождении женщины!
София где-то ожидала услышать подобное сопротивление, но презрение, проскользнувшее в слове «женщина», немного резануло по ее сердцу. «Видимо, он действительно презирает меня», — подумала она и печально опустила голову. Но потом взяла себя в руки, подняла на индейца решительный взгляд и сказала:
— И хотя я презренная женщина в твоих глазах, не забывай, что эта женщина спасла тебе жизнь! Я поеду с тобой! Пусть это будет твоей благодарностью мне!
Хота немного опешил и смутился. Он не ожидал услышать столько твердости в голосе у такой хрупкой девчушки. К тому же, она действительно отважно спасла ему жизнь… Ладно, скрепя сердце, он согласился на ее требование, и уже через полчаса они медленно передвигались по улочкам городка на своих лошадях.
Прохожие совершенно не обращали на них внимание, и София очень радовалась, что ее чудесный план удался. Хота же был немного удручен. Тот факт, что бледнолицые с такой легкостью принимали его за своего, лишний раз напоминал ему о том, что он совсем не апач. Впрочем, сейчас важно было выжить.
Еще мысли Хоты часто возвращались к Четану. Где же он? Жив ли еще? Как узнать о его судьбе? Пару дней назад Софии удалось разузнать кое-что у дяди Джорджа. Тот уклончиво сказал, что индейца отправили на север в соседний город, где обосновалась часть правительственной армии. Хота намеревался тут же поехать туда.
Они с Софией почти выехали из города, как вдруг в одном переулке едва не столкнулись с группой грозных ковбоев, медленно двигающихся на своих лошадях в сторону таверны. София сильно испугалась, да и Хота напрягся, но ковбои, бросив на них равнодушные взгляды, проехали мимо.
Путники могли беспрепятственно продолжать путь дальше, но в сердце Хоты появилось какое-то странное беспокойство. Он пытался понять, какие именно сигналы подает ему его интуиция, но пока не мог разобраться. Когда они уже покинули пределы города и проехали приличное расстояние по прерии, Хота неожиданно заявил, что ему нужен привал.
София покорно согласилась, потому что видела: Хота в последний час сильно отстранен от реальности и ничего не замечает вокруг. Они слезли с лошадей и оставили их пастись, а сами присели на траву. Хота тут же закрыл глаза и ушел в себя, превратившись в замершую величественную статую.
На самом деле он просто пытался сосредоточиться. Лицо одного из ковбоев не выходило из его головы. Он однозначно видел его в прошлом, в очень далеком прошлом…
Вдруг какие-то обрывки воспоминаний начали всплывать в памяти: крики среди паники и ужаса, перекошенное от страха лицо женщины и… лицо этого ковбоя, занесшего над этой женщиной большой нож…
Хота резко открыл глаза и схватился
