Сьюзен Джонсон - Когда вас кто-то любит
– Попробуем задать этот вопрос Планкетту, – решил герцог. – Все мы мало разбираемся в юриспруденции.
Но втайне он был рад, что Аннабел так уверенно отрицает отцовство Уоллингейма. Будь Крикет его ребенком, даже Планкетт скорее всего не сумел бы ничего сделать. По закону, женщины не имели прав на своих детей.
– Прекрасно. Значит, все в порядке! – жизнерадостно провозгласила герцогиня.
Возможно, в этот день судьба не была расположена к Аннабел или некие космические силы разгневались на нее, поскольку не успела герцогиня обрадоваться, что все их беды кончились, как в кабинет вошел Бамфорд с очередным неприятным сообщением.
– С сожалением должен уведомить вас, что явились Гаррисоны с судебным приставом и поверенным, – скорбно провозгласил он.
– Вижу, на малышку Крикет нынче большой спрос, – протянул Дафф, весело глядя на дворецкого. С той минуты, как он убедился, что Крикет – действительно племянница Аннабел, его обуяло воинственное настроение.
– Надеюсь, это последние претенденты, пытающиеся спекулировать на несчастном ребенке, – презрительно фыркнула Элспет. – Хотя, дорогой Джулиус, в этом случае нам стоило бы полагаться на твою мужскую способность убеждать или запугивать, в зависимости от того, как повернется дело. Пойдем, Аннабел, думаю, вам лучше уйти, пока не появились Гаррисоны.
– Не стану спорить, – кивнула Аннабел. Теперь, когда на ее стороне влияние и сила герцогской семьи, она уже не так волнуется за будущее Крикет.
Поэтому она молча последовала за герцогиней.
Через несколько минут появились Гаррисоны с поверенным. И обнаружили в кабинете только герцога и маркиза.
Багровая от гнева Миллисент Гаррисон, лишившись надежды увидеть Аннабел и высказать ей свое мнение о ней и гнусном отродье, каким она считала Крикет, громко выпалила:
– Где эта… эта шлюха, которая называет себя актрисой?
Дафф взметнулся со стула и угрожающе подступил к ней.
– Позволь мне обо всем позаботиться, Дафф, – пробормотал герцог.
Дафф яростно уставился на отца. Лицо герцога сохраняло самое благосклонное выражение. Но при этом он укоризненно приподнял бровь. Еле заметно.
Дафф покорно сел.
– Итак, что тут у нас? – осведомился Джулиус, оглядывая посетителей. – Пожалуйста, побыстрее изложите ваше дело, мистер… э…
Он обратил взор на поверенного.
– Джордж… Карлтон… ваша светлость, – заикаясь, пролепетал красный как свекла адвокат. Нервно вертя в руках бумаги, он продолжал выученную наизусть речь: – Мы… пришли… по делу… то есть мои клиенты… э… мистер и миссис Гаррисон… заверили меня… что это в интересах… э-э… вашей светлости…
– То есть Гаррисоны по-прежнему желают получить с меня деньги, – холодно бросил Джулиус.
– Да… э… вполне может быть… зато вы будете избавлены от дальнейших трудностей… вернее, не вы… а маркиз… в отношении ре… ребенка…
Бедняга, казалось, даже уменьшился ростом под неотступным взглядом Джулиуса.
– Я не собираюсь выбрасывать деньги на ветер.
Сейчас Джулиус был истинным олицетворением слова «высокомерие»: и поза, и голос, и надменный взгляд лучше всяких слов говорили о том, что этот человек облечен властью.
– Однако, – продолжал он тем же ледяным голосом, – в одном вопросе мы можем договориться. Мой сын не отец ребенка, поэтому я предлагаю вашим клиентам поумерить свою жадность. Мой поверенный свяжется с вами. А теперь можете идти.
В продолжение всей беседы герцог даже не глянул в сторону Гаррисонов.
– Мы имеем право забрать ребенка! Она наша внучка! – громко пригрозила миссис Гаррисон, взбешенная таким откровенным пренебрежением. Подумать только, обращаться подобным образом с ней, дочерью уважаемого поверенного! А ведь она всю свою жизнь нещадно третировала соседей-фермеров и издевалась над слугами, поскольку считала себя едва ли не знатной дамой. – Подумайте лучше о том, что будет с девчонкой, прежде чем задирать нос!
И тут Джулиус счел за лучшее окатить ее презрительным взглядом.
– Если вы хоть словом обмолвитесь о ребенке, – процедил он, – я позабочусь, чтобы вас сослали в колонии, как каторжников. Всех, включая вашего ничтожного сына. А теперь – прочь!
Поднявшись, он с таким бешенством уставился на поверенного, что тот задрожал, повернулся и бросился из комнаты.
– Да скажи же что-нибудь, Джеремия! – потребовала Миллисент Гаррисон, побелев от ярости.
Муж только открывал и закрывал рот, как рыба на песке. Он в отличие от жены хорошо знал, как велико влияние герцога.
– Джеремия! Скажи, что мы имеем все права! – продолжала визжать жена. – Он не смеет так обращаться с нами!
Очевидно, решив, что его нынешняя жизнь куда привольнее и спокойнее, чем существование среди каторжников, Джеремия Гаррисон схватил жену за руку, пробормотал нечто неразборчивое и буквально вытащил ее из комнаты.
Когда громкие вопли Миллисент Гаррисон стихли в коридоре, Джулиус облегченно вздохнул:
– Прости. Нечасто я выхожу из себя.
– Трудно держать себя в руках в присутствии подобной женщины, – покачал головой Дафф. – Подумай о бедной сестре Аннабел, попавшей в их лапы!
– Грустная история. Иисусе, мне нужно выпить. А тебе?
Герцог подошел к шкафчику с напитками.
– Тоже. Как можно жить с такой женщиной и ни разу не попытаться прикончить ее? – пробормотал Дафф, шагнув к отцу.
– Одному Богу известно. Я безмерно благодарен Господу за такую жену, как твоя мать, – усмехнулся герцог.
– Полностью согласен, – кивнул Дафф, прислонившись плечом к книжным полкам. – Но что теперь будет?
– Я умываю руки и не желаю иметь ничего общего с этой грязью. Планкетт выделит шантажистам как можно меньшую сумму. Пусть он ведет переговоры с этим Джорджем Карлтоном. И на этом все, – отрезал герцог, вручая Даффу бокал с бренди.
Дафф улыбнулся.
– За мир на земле, – пробормотал герцог, поднимая бокал. – И за последнее появление Гаррисонов в нашей жизни.
– Аминь.
Мужчины выпили, опустив занавес над всей отвратительной сценой.
– Теперь, когда мы почти откупились от Гаррисонов, – и учти, нужно взять с них письменный отказ, – каковы твои планы относительно мисс Фостер?
– Нет у меня планов, – пожал плечами Дафф.
– А мне казалось, что ты весьма увлечен!
– Так и есть.
– Но?
– Но это не требует никаких планов.
– Вот оно что!
– Только не говори, будто вы с матушкой посчитали, что мне стоит строить планы, как ты изволил деликатно выразиться.
– Твоей матери очень нравится Аннабел, да и мне тоже! – Джулиус наклонил голову. – Не говоря уже о тебе. И Крикет – самое очаровательное дитя в мире, если не считать моих внуков, конечно.
